Идеалы Империи

2

Моран Бейн еще раз смерил сидящего перед ним кадета Эрсо безэмоциональным взглядом, после чего опустил его в журнал наблюдений.

— За этот год вами достигнуты определенные успехи не только в учебе по выбранной специальности, но и по контролю над своими эмоциями. Ни одной драки за весь семестр.

Джин криво усмехнулась, заверив психолога:

— В этом больше нет нужды, сэр.

— Я вижу, — кивнул он, делая пометки в каких-то графах.

Как бы Джин ни вытягивала шею, ей все равно не удалось разглядеть, что именно мистер Бейн указал в ее резюме, и потому она решила спросить напрямик:

— Так мне можно поступить на факультет аналитики?

Старик посмотрел на нее поверх тонкой оправы старомодных очков, сцепив руки и положив на них подбородок, и поинтересовался:

— Почему именно туда?

Джин слегка раздраженно пожала плечами, будто то, что ей предлагали объяснить, было очевидно.

— Мои тесты показали наилучший результат в группе. В отделе аналитики я смогу принести Империи существенную пользу.

Психолог задумчиво кивнул и неожиданно сказал:

— Вы отозвали свое прошение о посещении Корусанта на период между циклами обучения. Почему? Не желаете встретиться с семьей?

Джин угрюмо уставилась на собственные начищенные до блеска носки сапог.

— Я ведь имею на это право.

— Совершенно верно.

Бейн со вздохом закрыл журнал, прихлопнув его ладонью, будто ставя точку, бледно улыбнулся и сообщил:

— Для поступления на выбранный вами факультет необходимо посетить декана и выправить несколько бумаг в административном корпусе.

Джин вскочила, просияв. Уже у самой двери ее догнал голос психолога:

— Пожалуйста, кадет Эрсо, будьте осмотрительны и не испортите себе карьеру какой-нибудь необдуманной блажью.

— Есть, сэр!

Уже в коридоре она столкнулась со своей соседкой по комнате Тарри. Та, собрав дорожный рюкзак, в нетерпении переступала с ноги на ногу.

— Ты точно не хочешь провести каникулы со мной на Чандриле? В Ханне у меня отличный дом, и можно гулять в городе без постоянного надзора…

— Нет, Тарри, — качнула головой Джин, — не в этот раз.

— Но ты же все равно не поедешь домой, так? И все из-за той записи.

Джин автоматически прикоснулась к груди, где под уставным мундиром кадета пряталась хрустальная подвеска-призма. Она получила послание от Орсона две недели назад — простое двухминутное головидео, в котором он извинялся, что снова, как и год назад, не успевает приехать на Корусант к ее возвращению из академии. Ничего необычного: он работает, постоянно в разъездах. А Джин все понимала и не собиралась обвинять. Ведь просмотрев, к удивлению соседки, запись не менее сотни раз, она видела, как тяжело дается Креннику подобный рабочий график: его светло-каштановые волосы стремительно седели, на лице все четче обозначались морщинки… Хотелось увидеться, наконец, вживую, рассказать, как она скучает, поделиться своими успехами, а вот желания вернуться на Корусант, где его не будет, Джин не ощущала. Поэтому, как и год назад, записала такое же суховатое извинение для отца.

Отделавшись от навязчивой соседки парой шуток, она поспешила во двор академии, чтобы перейти в административное крыло: бюрократический аппарат Империи неповоротлив, а собрать необходимые для зачисления на факультет документы — не так-то просто.

Пока восемнадцатилетняя Джин Эрсо легкой походкой шла через залитый солнцем двор, Моран Бейн внимательно наблюдал за ней из окна своего кабинета. Он действительно считал, что Джин провела прекрасную работу по контролю над своими чувствами. Ее уже давно не мучали кошмары, наладились отношения со сверстниками, первоначально бывшие просто ужасными… Она даже оказалась замечена в паре интрижек с однокурсниками, впрочем, кратковременных и несерьезных. И это беспокоило психолога. По его профессиональному мнению, Джин Эрсо не могла или не хотела устанавливать тесную духовную связь с кем бы то ни было. Это могло объясняться тем, что у девушки уже был возлюбленный дома, однако она второй год подряд отказывалась уезжать из академии на каникулы.

Моран Бейн потер подбородок, провожая взглядом ладную фигурку кадета. Джин все еще нуждалась в помощи.

* * *

Гален хмуро наблюдал за тем, как вернувшаяся из военной академии совсем взрослая дочь стоит у широкого окна и курит, стряхивая пепел прямо на подоконник. Это зрелище порядком раздражало его, и вовсе не потому, что Джин разговаривала с ним холодно и неприветливо с того самого момента, как зашла в дом. Она курила ту же марку сигарет, что и Кренник, — этот запах табака Гален узнал бы среди прочих безошибочно. Джин держала спину прямо, несмотря на усталость от многочасового перелета с Эриаду. Она была совсем чужой, незнакомой молодой женщиной, которой удивительно шли кадетский китель со значком выпускника, черные бриджи и военного образца сапоги.

Ди-восемь, позвякивая приборами, привычно накрывал на стол на три персоны. Гален понимал, что Джин здесь именно из-за того, другого, кто так же привычно опаздывал, пропадая на своих совещаниях. Не ради Галена, и он сам был виноват в этом. Скорбь по Лире затмила его разум на долгие годы, и он предпочел погрузиться в нее, вместо того чтобы заниматься воспитанием Джин. К своему горькому стыду, Гален вынужден был признаться самому себе: он не смог бы поступить иначе. Подсознательно виня дочь в том, что случилось с ее матерью, он до сих пор не чувствовал себя оправившимся от трагедии. Предпочитая не думать о том, каково было все эти годы разом осиротевшему ребенку, Гален был вынужден именно сейчас столкнуться с последствиями собственных решений.

Раздавшийся сигнал от входной двери заставил Джин резко развернуться и почти бегом броситься к вошедшему Креннику. Она едва не сбила его с ног, порывисто налетев и обняв. Галену такой теплой встречи не досталось — всего лишь пара приветственных слов и вопрос: во сколько прибудет Орсон?

Гален тяжело опустился на свое место за столом, желая оглохнуть и ослепнуть, чтобы не видеть, как живо общаются его собственная дочь и тот монстр, в плену у которого все это время жил он сам. Джин не могла не понимать их сложной ситуации. Это было бы простительно, будь она все еще ребенком, однако… Она выросла и вполне отдавала отчет своим действиям, особенно если судить по полученному перед ее приездом аттестату.

— Закончила с отличием? — ворвался в сознание весьма довольный голос Кренника. От того, как очевидно он счастлив, Галену хотелось блевать, поэтому он лишь размазывал изумительно приготовленное Ди-восемь рагу по тарелке. — Я никогда не сомневался в твоих способностях, милая.

— Церемония присяги будет через два месяца. — Джин, напротив, ела с аппетитом, купаясь во внимании Кренника. — Приурочили ко Дню Империи, и я надеюсь, что сам Император будет присутствовать.

— Он любит такие мероприятия, — живо откликнулся Кренник, подкладывая воспитаннице овощной салат. — К кому в отдел хочешь поступить? Адмирал Савит, я слышал, нуждается в компетентных специалистах, так как своих мозгов не имеет. Гранд мофф Лозен Толрак также был бы неплохим выбором — Кашиик обладает приятным климатом и пойдет тебе на пользу…

Джин только загадочно улыбалась, словно уже заранее знала, к кому и на какую должность пойдет служить.

Едва тягостный для Галена ужин закончился, Кренник вдруг встал и, сверившись с хронометром, с лукавой улыбкой произнес:

— Насколько можно доверять стандартному времени, только что ты стала именинницей, а потому прими от меня подарок уже не как от куратора, а как от друга семьи.

В ладонь изумленной Джин упал брелок с ключ-картой, на которой голографически мерцало изображение гравицикла новой модели. Девушка не смогла удержаться от восхищенного возгласа, Гален же в возмущении уставился на Кренника. Какого криффа этот кретин себе позволяет?!

— Джин, я бы не…

— У твоего отца тоже есть подарок, — предупреждающе перебил Галена Орсон, и тому ничего не оставалось, кроме как вынуть из кармана плоскую коробочку, неумело перевязанную лентой.

Взгляд Джин стал подозрительным и колючим, словно она не ожидала от отца никаких подарков, но она все же приняла коробочку и открыла ее, немного повозившись с туго затянутой лентой. Перед глазами на короткой цепочке закачался тускло-прозрачный осколок камня с гравировкой на ауребеше, гласящей «Веруй в Силу».

— Этот кулон принадлежал твоей матери, — тихо сказал Гален, не заметив, как болезненно дернулся уголок губ дочери. — Знаю, что она хотела бы передать его тебе.

— Спасибо, но у меня есть уже один. — Джин продемонстрировала отцу сверкающий полумесяц-призму. — И он нравится мне больше старого камня, даже если это наследство. А в Силу я не верю, уж прости.

Джин зашвырнула кулон в коробочку и оставила его на столе. Стремительно поцеловав Орсона в щеку, она крутанула на пальце ключ-карту от гравицикла, весело сказав:

— Надеюсь, вы не будете против, если я прокачусь по городу. Надо навестить пару знакомых.

Дверь с шипением закрылась за ней, оставив двух мужчин наедине друг с другом.

— Гравицикл, Кренник? Ты серьезно?

— Джин — выпускник военной академии, Гален, и дочь самого известного в Галактике ученого. Неужели ты думал, что в двадцать лет она удовлетворится каким-то старым кулоном? В этом возрасте девушек интересуют или украшения попрезентабельнее, или более статусные вещи. Например, отдельная квартира в престижном районе. И она это получит.

— Ну ты и сволочь, Кренник.

— Неужели? — Орсон неприятно улыбнулся, подходя к Галену почти вплотную. — Скажи, чего ты ожидал от нее? Покорности забитой и запуганной девочки? Джин — боец, ей пришлось стать такой, потому что ее собственный отец…

— Заткнись, — угрожающе произнес Гален. — Заткнись, Кренник.

— А то что?..

Хриплый шепот просвистел возле самого уха, и Гален сжал в кулаке ворот строгого френча Орсона, не зная, чего хочет сильнее — ударить по его красивому лицу или поцеловать. К счастью, выбирать не пришлось.

Джин тихонько прокралась на кухню мимо подключенного к терминалу Ди-восемь. Прогулка затянулась до трех ночи, и ей не хотелось, чтобы дотошный дроид поднял на ноги всех обитателей квартиры. Протокольный дроид остался слеп и неподвижен, видимо, проводя самодиагностику систем. Наскоро перекусив остатками ужина, девушка открыла мини-бар и вдруг услышала сиплый голос:

— Там давно уже не осталось ничего стоящего.

— Крифф, Орсон! Ты напугал меня.

Сидя на диване в гостиной, он только молча, виновато улыбнулся, отсалютовав ей наполовину пустым бокалом.

— Если хочешь выпить, присоединяйся ко мне: у меня есть свои запасы.

Джин прихватила с собой низкий бокал с толстыми стенками и присоединилась к бывшему куратору.

— Надеюсь, ты не против «Звездного пламени»?

Джин удивленно хмыкнула, но с готовностью подставила бокал под струю мутной коричневой жидкости. Напиток оказался обжигающе крепким, и, поперхнувшись, она потянулась к лицу, чтобы смахнуть выступившие слезы.

— Что это за дрянь?

— Очень крепкая дрянь, — пьяно рассмеявшись, пояснил Орсон. — Как раз то, что нужно, чтобы отметить день рождения такой потрясающей девушки. Боги, до чего ты выросла, Джин…