Карточный домик

Глава 8. Левиафан

Любовь — это когда двое смотрят не друг на друга, а когда они смотрят в одну сторону.

Антуан де Сент-Экзюпери

Графство Девон в Юго-Западной Англии — это обширная холмистая и малонаселённая территория, основную часть которой представляет сельская местность. Именно поэтому многие чистокровные, но небогатые волшебные семьи облюбовали вересковые пустоши рядом с небольшой маггловской деревней Оттери-Сент-Кэчпоул для своего жилья.

В отличие от магических городов, деревень или даже районов, тут дома волшебников стояли особняком, и их жители редко наведывались в гости друг к другу.

Семейству Уизли было и без того уютно в своём микрокосме. Молли всю себя отдавала детям и домашнему хозяйству, Артур разрывался между работой, близкими и своим странным увлечением в гараже, а их детям и без посторонних было весело и интересно друг с другом.

Супруги Диггори и рады были бы сдружиться с соседями, но их доход был на порядок выше тех же Уизли, поэтому Амос не хотел смущать Артура с Молли своим благополучием.

Узнав, что неподалёку ещё одна семья волшебников отстроила дом, миссис Диггори на радостях испекла пирог с ревенем и поспешила поздравить молодожёнов с новосельем. Это был первый и последний раз, когда она по собственной воле отправилась в гости к Лавгудам.

Крыльцо ладьеобразного дома из чёрного кирпича было сплошь увешано музыкой ветра, которая то и дело издавала какофонию звуков лязгающего металла. Входная дверь была распахнута, а на стук о дверной косяк никто из хозяев так и не вышел. Ленор Диггори следовало сразу же уйти домой, но любопытство взяло верх. Она выставила пирог впереди себя и несмелым шагом направилась в дом.

Стены были девственно белыми, словно в палатах больницы Святого Мунго, а мебель выгнута, чтобы идеально соответствовать круглому строению.

Ленор решила пойти на шум и вскоре обнаружила огромный волшебный печатный станок, на котором верхом сидели мужчина и женщина, внешне похожие, словно они брат и сестра. Длинноволосый пепельный блондин в серебристом кимоно и худощавая блондинка с мутно-серыми глазами навыкате, одетая в странного кроя сарафан цвета фуксии. И волшебник, и его жена были настолько поглощены чтением какого-то журнала (одного на двоих), что, казалось, совсем не замечали присутствия постороннего человека в их новом доме. Ленор откашлялась, и только тогда странная пара обратила на неё внимание.

Ксенофилиус и Пандора Лавгуд оказались добрыми и безобидными, но долго общаться с ними не хотелось. Несмотря на беременность, Пандора совсем не желала обсуждать с миссис Диггори предстоящие тяготы материнства. Они с мужем Ксенофилиусом наперебой твердили о каких-то волшебных животных, энергетике и экспериментальной магии.

Осознав, что у этой эксцентричной парочки нет общих точек соприкосновения ни с ней, ни с её Амосом, Ленор, вежливо улыбнувшись фальшивой улыбкой, соврала, что оставила своего четырехлетнего сына Седрика дома одного, и, оставив пирог прямо на полу у печатного станка, торопливо откланялась.

Ксено и Панда Лавгуды жили душа в душу. У них были незаурядные магические и интеллектуальные способности, которые помогали им выпускать собственное периодическое издание.

Журнал «Придира» не всегда был второсортным аналогом жёлтых страниц. Вначале содержание вполне соответствовало названию, поскольку в своих статьях Ксенофилиус никогда не боялся критиковать известных волшебников, ежели те поступали не по совести. Рубрики журнала Лавгудов охватывали практически все сферы интересов волшебников: новости политики и светскую хронику (достаточно скудную, стоит отметить), новости спорта, интересные факты из мира магглов, раздел магической зоологии и травологии, эзотерику и колонку о достижениях в области магической науки. Последнюю неизменно вела сама Пандора, описывая свои результаты в экспериментах с заклятиями и заклинаниями.

Когда у супругов родилась Луна, в их жизни мало что изменилось — они по-прежнему выискивали интересные и странные новости; Ксенофилиус занимался распространением новых тиражей, а Пандора увлечённо работала над совершенствованием бытовой и не только магии.

У Луны были мамины глаза и папины волосы, а ещё ей достался острый ум от обоих родителей. В девять месяцев она уже умела говорить и повторяла за мамой сложные названия волшебных существ, на радость Ксенофилиусу. К трём годам девочка научилась читать, да вот только книги и газеты почему-то держала вверх ногами. Родители и не думали переучивать её или как-либо ограничивать. Воспитание Полумны заключалось в том, чтобы максимально развить любые возникающие у девочки интересы…

Как и Уизли, Лавгуды очень редко общались с другими волшебниками в округе (но в отличие от Артура, у них также не было друзей в Министерстве и Ордене). Им было куда интереснее друг с другом, будучи увлечёнными общим делом.

Луна росла и с каждым годом приятно удивляла своей открытостью и смекалкой. Мама Панда с малых лет твердила ей, что в одиннадцать Шляпа точно отправит её в Когтевран, а окончив Хогвартс, девочка сможет помогать ей с исследованиями, а папе — в издательском деле.

Всё изменилось, когда Полумне едва исполнилось девять. Пандора как раз работала над заклинанием, которое должно было с помощью магии вспарывать рыбу и очищать её от кишок. Ей практически удалось это сделать, но проблема была в том, что кишки разлетались по всей кухне. Панда пыталась снова и снова, а маленькая Луна хохотала, когда рыбкины внутренности летели в разные стороны. После нескольких часов проб и ошибок миссис Лавгуд удалось воплотить задуманное. Она тщательно законспектировала правильное произношение и последовательность движений палочкой. Мама отвела дочку чуть в сторону и, отлевитировав крупного пескаря на стол, приготовилась к финальному эксперименту.

Но кое-что пошло не так. Рыба шевельнулась, и заклинание Пандоры угодило в кухонный нож, лежащий на столе. Зеркальная поверхность лезвия отразила луч заклятия, и оно полетело в свою же создательницу. Луна помнит, как мама упала, а рядом аккуратно плюхнулись её окровавленные внутренности. От их удара о пол идеально белые стены оросило мелкими капельками алой крови. У тела мёртвой Пандоры образовалась кровавая лужа, которая запачкала голубые ботиночки маленькой Полумны, бросившейся к матери.

* * *

Семь лет назад. Две недели до перевыборов на пост министра

Сова Адама Брауна, первого советника министра по вопросам безопасности и секретности, разбудила чету Малфоев в три часа ночи. Из записки было ясно только то, что Гермионе необходимо срочно прибыть в Аврорат.

— Госпожа министр, здравствуйте.

— Мистер Браун, что случилось?

— Простите, что пришлось выдернуть вас посреди ночи, но произошла чрезвычайная ситуация.

— А где Гарри Поттер?

— Глава Аврората лично готовит спецподразделение, но нам необходимо ваше мнение. Пойдёмте, я немедленно введу вас в курс дела.

В преддверии выборов объявился бывший Пожиратель Смерти Антонин Долохов, находящийся в бегах с самой Битвы за Хогвартс. Когда Флитвик парализовал его, о нём временно забыли, сражаясь с остальными слугами Волан-де-Морта. Неизвестно, кто именно помог Антонину, но когда авроры прибыли забирать поверженных Пожирателей в Азкабан, Долохова уже не было там, где оставил его лежать профессор заклинаний. В Аврорате считали, что он бежал в Россию, а их Министерство не оказывало никакой помощи в поимке английских преступников. Долгие годы он числился в розыске, но по факту никто его не искал.

— Гарри! — Гермиона поспешила к Поттеру узнать подробности.

— Здравствуй, — Гарри выглядел уставшим, но, несмотря на ночное время суток, сна не было ни в одном глазу. — Ситуация поганая. Долохов с двумя сообщниками находится в заброшенном здании рядом с Мунго, удерживая в заложниках порядка пяти магглов.

— Не понимаю, они же магглов за людей не считают…

— Но ты считаешь. Они выдвинули первые требования Министерству: в обмен на заложников Долохов требует немалую сумму галлеонов и чтобы… — Гарри замялся, чуть опуская взгляд.

— Чтобы?

— Чтобы магглорождённая волшебница немедленно покинула свой пост и не выдвигала свою кандидатуру на ближайших выборах. Если мы не выполним требований, они подождут до утра и предадут ситуацию огласке. А затем поубивают заложников.

— Под «магглорождённая» ты имел в виду «поганая грязнокровка»?

— Плевать на формулировки, пока ещё не допустили утечки в прессу. Из руководства знаем только мы с тобой и мистер Браун. — Адам кивнул.

— О какой сумме выкупа идёт речь?

— Сто тысяч галеонов. Специализированная группа авроров уже готова, ждём твоего приказа, но дело в том… — он тяжело вздохнул. — Дело в том, что нам не известно точное количество заложников. Мои ребята — сильные боевые маги, но они обучены сражаться с Пожирателями, а не спасать заложников. Велика вероятность того, что мы не сумеем спасти всех.

— Я должна переговорить с маггловским министром о случившемся…

— На самом деле, — вмешался Браун. — В этом нет острой необходимости. Связь с ним возможна только через портрет в кабинете Министерства. Сейчас ночь, а значит, министра Британии нет на месте. Это привычная практика уведомлять маггловское правительство уже постфактум.

— Мне нужно подумать. Я могу побыть в твоём кабинете, чтобы принять решение? — Гарри утвердительно кивнул. — Сколько у нас времени?

— Не более получаса, чтобы мы успели их обезвредить. И Гермиона, ты же знаешь политику Министерства? Решать, конечно, тебе, но мы не ведём переговоров с террористами.

* * *

После того, как Ксенофилиус нашёл свою окровавленную жену и шокированную смертью матери дочь, жизнь его на время утратила краски и смысл.

Луна не разговаривала и часто тупо смотрела в одну точку, не реагируя на него. Самому Ксено было неимоверно тяжело до похорон Пандоры и перманентно тяжело после. Он всё чаще стал выпивать, забросив свои обязанности главного редактора «Придиры». В первом выпуске после смерти Панды не было ничего, кроме её некролога. На похоронах, помимо них с Луной, были ещё Диггори, но Лавгуд не мог и не хотел разговаривать с ними, несмотря на то, что был благодарен соседям за присутствие.

Он очистил стены от крови, но каждый раз, когда они ели на кухне, Луна смотрела на них так, словно всё ещё видела алые пятна. Её молчание и замкнутость беспокоили отца, но он и сам мало с кем хотел разговаривать. Через три месяца, сильно напившись, он решился отвлечь Полумну от рассматривания стен. Ксенофилиус принёс цветные волшебные краски, которыми заправлял печатный станок, посмотрел, куда именно направлен взгляд его дочери, и стал рисовать на том месте нечто серовато-коричневое, прямо на стене их кухни. Он вырисовывал мелкие острые зубки, злой взгляд и забавное тельце, словно у осьминога. В ход пошло больше зелёного, и немного чёрного. Когда он закончил, то впервые со смерти жены услышал голос дочери:

— Что это, папочка?

— Это наргл, детка, — ответил он ей и принялся выдумывать особенности и характер магического существа.