Карточный домик

— Но она приняла твою точку зрения?

— Нет, бабушка имела твёрдую веру и убеждения. Тогда мне казалось это глупым упрямством, но сейчас я уважаю её взгляды.

— А как она отреагировала на существование магии?

— Она не дожила до моих полных одиннадцати лет. Наверное, это к лучшему. Некоторые вещи, о которых она говорила, заслуживают хотя бы внимания.

— Например?

— Семь смертных грехов, слышал что-нибудь об этом?

— Совсем немного.

— Всё чаще думаю о том, что мы с тобой подвержены одному из них слишком сильно.

— Дай угадаю, — протянул Малфой с лукавой улыбкой. — Похоть, да?

— Гордыня. Похоть мы могли игнорировать годами. А вот тщеславие… Мне кажется, человек не способен победить его в себе.

* * *

Грегори Гойл ненавидел быть ведомым, но пойти впереди Эббигейл на её собственный чердак казалось ему неприличным.

Девушка, видимо, была очень смущена тем, что он застал их с Малфоем. Она нервно куталась в свой халат и не смотрела в глаза.

Поднявшись на чердак, Бэгшот указала на старый комод с потрескавшейся голубой краской, дверцы которого тотчас задрожали.

— Вы считаете меня легкомысленной? — наконец нарушила она неловкое молчание.

— Мне платят не за это, — буркнул мужчина.

— И всё-таки?

Грег смерил её хрупкую фигурку взглядом и наконец произнёс:

— Он либо манипулирует всем, к чему прикасается, либо ломает.

— И вами тоже?

Грег взялся за дверцу комода, выставив палочку:

— А я уже был сломан, когда Драко пришёл ко мне.

Из деревянных створок вырвалось пламя. Гойл зачарованно уставился на бушующий огонь, зная, что это определённо Адское пламя. Казалось, он снова почувствовал запах гари и тлеющей плоти.

Эббигейл пронзительно вскрикнула, и её голос заставил Грегори прийти в себя.

— Ридикулус!

* * *

Он нашёл Гермиону в спальне. Она лежала под одеялом, готовая ко сну, и держала в руках огромный ветхий переплёт зелёного цвета.

— Что читаешь? — Драко тоже принялся раздеваться.

— Русскую классику, — ответила Гермиона, не отрывая глаз от пожелтевших печатных страниц.

Драко фыркнул:

— Терпеть не могу русскую классику. Вечно там одни женщины, глядящие в окно и ноющие о том, что утки летят в Москву.

— О, это чуть более поздняя классика, — улыбнулась ему жена. — Книга о ведьме, которая безбедно жила замужем за состоятельным магглом, даже не подозревая о своей сущности. Пока не влюбилась.

— В волшебника?

— Не думаю, что он был волшебником… разве что сквибом… Но ради него она пожертвовала всем и наконец познала себя настоящую. А сквиб этот всю жизнь посвятил тому, что писал роман по библейским мотивам, и получается, что я сейчас держу в руках роман в романе.

Драко улыбнулся:

— Ну да, как мало тебе нужно для счастья, — он натянул пижамные штаны и лёг к ней. — Всего-то поместить в книгу ещё одну книгу, чтобы ты могла читать книгу, пока…

— Ну всё, прекрати, я оценила юмор. Кстати о книгах, как дела с твоей маленькой писательницей?

— Всё как и предполагалось. Выросла без отца, фиксация на взрослых мужчинах, стоило проявить малейшее внимание с намёком на заботу, и она оказалась у моих ног. Кстати, ты читала её первый роман? Что скажешь?

— Скажу, что поражена тем, что ты не читал эту единственную её книгу прежде, чем нанимать девчонку написать ещё одну.

— Мне неважно, как она пишет, Гермиона. Важен социальный эффект. Если публика читает что-то взахлёб — она автоматически любит автора. А значит, обязательно купит и прочитает то, что этот автор напишет в следующий раз. А я всего лишь инвестирую в человека. Но тем не менее мне важно твоё мнение на этот счёт.

— Примитивное шаблонное чтиво, абсолютно типичное для художественной литературы волшебников. Всю историю вытягивает оригинальная концовка, ставящая всё с ног на голову. А что?

— Да ничего, — Драко улыбался, словно Чеширский кот. — Ты почитаешь вслух?

Гермиона удобнее уложила голову ему на грудь, и Драко коротко поцеловал её в пушистую макушку.

— Она несла в руках отвратительные, тревожные жёлтые цветы. Чёрт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве. И эти цветы очень отчётливо выделялись на чёрном её весеннем пальто. Она несла жёлтые цветы! Нехороший цвет. Она повернула с Тверской в переулок и тут…