Надежда Эдении

От этих слов Синдел почувствовала колкое разочарование. С горечью она поняла, что муж её слаб и уже проиграл проклятому Шао Кану. Просто Джеррод пока не знал об этом!

Синдел покинула мужа.

А ночью её посетил новый кошмар: безликие любовники слились в одну мощную и узнаваемую фигуру с лицом, прикрытым черепом-забралом. Лёжа на постели Синдел простёрла руки к врагу и раздвинула ноги. В том сне иллюзия брала её так яростно и пылко, что наутро Синдел не смогла подняться с кровати от бессилия. Лекарь, которого позвали к ней, торжественно объявил, что у королевы наконец наступила благоприятная пора для зачатия.

Тем же вечером Джеррод посетил её. Закрыв глаза, Синдел стыдливо поняла, что представляла на месте мужа любовника из снов. Это было неправильно — грезить о жестоком тиране в объятьях своего короля, но Синдел не могла избавиться от образов и желаний, сколь сильно ни старалась.

Когда муж излился в неё и отстранился, она резко повернулась набок и посмотрела на свою диадему. Та сияла перед зеркалом, отражая блеск свечей. На миг Синдел почудилось, что аметисты сверкнули алым, а по центру камней пролегли чёрточки-зрачки, которые будто взирали ей прямо в душу.

Синдел моргнула, и морок исчез. Джеррод что-то говорил, касаясь плеча жены, но она не слушала его.

После той ночи королева понесла ко всеобщей радости приближённых и всей столицы. Вот только беременность протекала тяжело и ни о каких тренировках не могло быть и речи. Синдел сидела на балконе и тоскливо взирала на закаты в одиночестве. А Джеррод вовсю подбирал воинов для проклятого турнира.

Когда эденийцы проиграли его, Синдел ощутила горечь, но не удивление. Лишь рождение наследницы трона скрасило всеобщий траур по погибшим. Джеррод назвал долгожданную дочку Китаной. Это была крепкая и темноволосая малышка, похожая на своего отца. Синдел смотрела на Китану и понимала, что сделает всё, чтобы защитить её.

Едва оправившись после родов, Синдел вернулась к тренировкам. Теперь она оттачивала мастерство владения кван дао(4), которое выбрала взамен копью. Осваивала магию и искусство левитации. К тому времени, как воины Эдении подчистую проиграли и второй турнир, силы Синдел возросли настолько, что она могла воплем не просто оттолкнуть противника и оглушить его, но разорвать на части. Во внутреннем тренировочном дворике дворца не осталось ни одного целого манекена. Теперь уже верная Шива призналась, что не хотела бы встретиться в настоящем бою со своей королевой. Эти слова придали Синдел уверенности в том, что она на правильном пути.

На третий отбор воинов Синдел явилась сама, скрыв лицо маской и сменив привычные лиловые шелка на обычный синоби-сёдзоку(5). Она не хотела быть опознанной, и даже Шива не знала, что замыслила королева.

«Пусть бьют меня со всей силы, как простого воина, — думала Синдел, выходя на арену. — Если выстою, то докажу, что могу победить. Не только подданным и мужу, но и самой себе!»

Синдел не смела использовать ни магию, ни крик, ни даже приём с волосами из-за опаски выдать себя. У неё оставался лишь её Кван Дао и кулаки. Но королева решила, что так честнее: если она сможет победить не используя свои сильнейшие приёмы, то Джеррод точно отпустит её на проклятый турнир Шан Цзуна.

И в конце испытания из сотни воинов, что вызвались защищать Эдению, на ногах стояла одна Синдел. Она опиралась о древко Кван Дао, чтобы не покачиваться от усталости, и гордо смотрела на трибуну, на которой сидел её муж-король в окружении советников. Шива тоже была там. Подойдя к самому краю, шоканка не сводила взгляда с фигуры победительницы.

Синдел знала, что охранительница всё поняла. Могло ли быть иначе, если Шива видела каждый её бой, каждое движение? Но шоканка не раскрыла истину остальным. Синдел восхищённо рукоплескали все, включая Джеррода.

— Сегодня Эдению посетила надежда, — провозгласил король. — Кто же ты, наш избранный воин?

Молча Синдел сняла маску и откинула капюшон. Порыв ветра подхватил серебро её волос, прореженное тёмными прядями. Аплодисменты тут же стихли. Поднявшись с кресла, Джеррод подался вперёд, словно желая проверить, не обманывают ли его глаза.

— Нет! — крикнул король, впервые явив эмоции не просто перед женой, но и перед всеми подданными.

* * *

Наверное, раньше Синдел бы порадовалась, ведь сегодня Джеррод явил ей больше чувств, чем за последние сотни лет их брака. Но сейчас она испытывала лишь ярость и усталость.

Они остались наедине в покоях короля. Джеррод неустанно мерил комнату шагами. Его длинные седеющие волосы колыхались от потока воздуха, будто серебряный плащ.

— Нет! — в очередной раз рявкнул Джеррод. — Отпустить тебя на турнир? Просто смотреть, как ты умираешь? Своими руками осиротить нашу дочь? Не может быть и речи!

— Я смогу победить! Со всеми теми, кого ты отобрал, я не сражалась и в половину доступной мне силы, — отчаянно крикнула Синдел. — Ты каждый раз отправляешь на смерть десяток бойцов. Чем их жизнь выше моей?

— Ты — королева! — Джеррод остановился напротив и навис над ней. Синдел с трепетом поняла, что и забыла, как он высок. — Ты — символ надежды для нашего народа! Неужели не понимаешь: если тебя убьют, то и надежда угаснет!

— Я не символ и не каменная горгулья, взирающая на неизменный закат! Я — воин, Джеррод! Лучший из тех, что есть у тебя сейчас. — Синдел качнула головой и пришла в себя. — Сегодня ты сам узрел, чего я стою! У меня есть шанс, а у них его нет!

— Как бы сильна ты ни была, Шао Кан — лжец! В его играх невозможно победить честно! — яростно крикнул Джеррод.

— Тогда почему ты принял вызов?

Джеррод не ответил, и Синдел решила, что тот просто искал оправдание своему упрямству.

— Если лишь то, что я королева, не даёт тебе права отпустить меня, то я перестану ей быть!

Джеррод заметно опешил и отступил, будто получив удар.

— Символы бездушны! Когда один идол теряет смысл, его заменяют другим. Тебе больше не нужна подходящая утроба, Джеррод! Так нареки новой надеждой Эдении нашу дочь — Китану! А я сделаю всё возможное, чтобы её мир не превратился в ту выжженную пустошь, которую несёт за собой Шао Кан!

— Синдел, — тихо произнёс Джеррод. — Ты никогда не была утробой для меня… Нет, я…

Король растерялся. Коснулся лба, осмотрелся вокруг так, словно пытаясь понять, где он сейчас.

— Порой мне кажется, что реальность — это всего лишь очень долгий сон, — прошептал он. — Я старею и перестаю замечать течение времени. Века пролетают, как единый миг. Прости меня… Я… Наверное, я был скверным мужем для тебя. Оставил в одиночестве. Но я всё исправлю! Только не уходи.

«Не уходи»? Подобного порыва Синдел понять не могла, и потому увидела в этом притворство.

— Хватит лгать! — крикнула Синдел. — Ты никогда не любил меня!

— Я люблю тебя до сих пор! — возразил Джеррод.

— Тогда отпусти!

Джеррод упорно качнул головой, выражая несогласие. Синдел захотелось закричать на него. Нет, завопить. Сбить с ног и уйти! Она плотно сжала губы, чтобы сдержаться.

Джеррод шагнул вперёд, обхватил ладонями её лицо и поднял его. Но не чтобы взглянуть в глаза — муж хотел поцеловать её. Прежде чем он успел, Синдел ударила его.

— Довольно! — отчаянно крикнула она, отталкивая Джеррода. — Мне не нужно твоё дозволение. Я — твоя королева, но я не твоя рабыня!

Прижав руку к ушибленному животу, Джеррод смотрел на неё, будто не узнавая.

— Слабак! Какое же ты трусливое ничтожество! — Ярость выплеснулась из Синдел. — Я ненавижу тебя, слышишь? Жаль, твои царедворцы не подыскали никого иного на роль твоей жены! Но хватит мне уже сидеть в клетке! Я вызовусь добровольцем и попаду на турнир по своей воле!

— Нет.

— Ты не можешь запретить мне!

— Могу. — Джеррод выпрямился, и голос его зазвучал твёрдо и властно. — Если не как муж, то как твой король. Даже если ты изъявишь желание стать защитницей, я не признаю тебя. А правила Шан Цзуна допускают на турнир лишь тех, кого одобрил правитель Эдении. Свергни меня, если хочешь. Убей. Я не стану сопротивляться. Но пока жив, я не буду спокойно смотреть, как ты идёшь на верную смерть.

— Ты просто не веришь в меня! — отчаянно выкрикнула Синдел и выбежала из его покоев.

Джеррод не остановил её.

* * *

Эдения проиграла Третий турнир. И Чётвертый. Пятый. Шестой! Седьмой! Восьмой! Девятый! Когда воины отправились на последний Десятый турнир, их провожали не ликуя. Столица заведомо погрузилась в траур. Сады увяли, мраморная облицовка колонн потрескалась. Гордые эденийцы опустили головы и прощались со своими сынами и дочерьми будто в последний раз. Процессия удалилась, а на смену ей пришла новость о том, что большая часть созванной королём армии дезертировала.

Ночью. Вся Эдения погрузились во тьму, и лишь Нижний город освещался огнями, наполнялся винными парами и стонами.

Не осталось никаких табу, брачных обетов и прочих уз, что сдерживали тайные и самые постыдные желания. Страшие Боги отвернули свой лик от эденийцев, и те отплатили молчаливым повелителям той же монетой. Смерть вскоре должна была прийти в некогда благословенный сад, и эденийцы не сговариваясь решили изведать всё, что только могли. Они по собственной воле оскверняли свои тела, будто спеша опередить в этом проклятого Шао Кана и его легионы.

Синдел сидела в кресле по центру залы борделя и смотрела на обнажённых извивающихся мужчин и женщин, вслушивалась в шлепки голых тел друг об друга, в хлёсткие удары плетей, вздохи и стоны. Она уже не отличала потока крови от потоков вина, криков боли от криков наслаждения. Воздух вокруг неё пропах потом, спермой и любовными соками, смешавшимися с тяжёлым духом истерзанной плоти.

Синдел укрыла своё лицо маской, но все знали, кто она такая. Ведь обтягивающий и откровенный наряд всё ещё сиял её цветами. Да и двухцветные волосы королевы были не менее приметной чертой, чем диадема, которую она теперь не снимала.

Синдел до сих пор любила это украшение, хоть те, кто его подарил, внешнемирцы, сбежали, оставив после себя лишь пустырь и привкус предательства.

«Куда они ушли? Разве есть царства, что ещё не склонили голову перед Шао Каном? — думала Синдел, полностью отстранившись от творящегося вокруг разврата. — Да, Земное Царство ещё не тронуто Шао Каном. Наверняка оно будет следующей целью завоевания. А потом? Царство Порядка? Хаоса? Преисподняя? Небесное Царство? Бросит ли Шао Кан и им вызов? И если да, то когда он остановится? Когда истопчет последний клочок жизни?»

От размышлений её отвлекло касание. Обнажённый мужчина облизнул её колено и двинул руку выше — по крепкому бедру к её чреслам.

— Нет. — Синдел пнула его, как надоедливое насекомое. В тёмных от дурмана глазах мужчины не отразилось даже гнева.

— Никто не имеет права отказывать сегодня, — напомнил он, ползя обратно. — Даже королева.

— Никто не посмеет принудить меня к тому, чего я не хочу, — возразила Синдел и воспарила над креслом, улизнув от прикосновения липких рук наглеца.

Сюда, в Нижний город, многие пришли по привычке, хоть ныне бордели и пустовали. Эденийцы не могли больше думать о неминуемом конце и жаждали забыться.