Несостоявшаяся встреча

БАХ. Чтобы оказаться на месте всем известного Генделя.

ГЕНДЕЛЬ. Вы молитесь ему?

БАХ. Королю музыки.

ГЕНДЕЛЬ (с поклоном). Который, в свою очередь, склоняется перед королём.

БАХ (смотря на него очень холодно). Ещё ниже, господин Гендель.

ГЕНДЕЛЬ (выпрямляясь). Господин Бах, ...

БАХ (презрительно). Я знаю Вашу музыку. Вплоть до мелочей. От её грохота гудит в ушах.

ГЕНДЕЛЬ. Вы, кажется, невысоко цените её?

БАХ. Разве что «Альмира», ещё куда ни шло.

ГЕНДЕЛЬ (запинаясь). Куда..ни шло...

БАХ. Под стать моим «Страстям по Матфею».

ГЕНДЕЛЬ (потрясён). Вы говорили, что восхищаетесь моей музыкой.

БАХ. Восхищаюсь Вашим успехом.

ГЕНДЕЛЬ. Но Вы искали встречи со мной, хотели говорить.

БАХ. Мне было любопытно. Я хотел видеть, я должен был увивидиться с Вами, чтобы просто понять: почему такая посредственность, как Вы, пользуется тким огромным успехом.

ГЕНДЕЛЬ (обиженно). Господин Бах, ...

БАХ (с тоской). Хотя бы раз - такой успех, как у Вас. И чтобы называли королём музыки. И чтобы хоть раз обняться с властью и дать ей обнять себя, поваляться с ней на грешной кровати, которая именуется успехом...

ГЕНДЕЛЬ (громче). Господин Бах!

БАХ Только разочек послужить приманкой для публики и услышать ликующее: «Да здравствует милый саксонец Бах!».

ГЕНДЕЛЬ (переходит на ор). Господин Бах!!!

БАХ. От этого зверя, от этой своры...

ГЕНДЕЛЬ (глухо). Господин Бах, ...

БАХ (кричит). Хотя бы раз!! Такой успех и такая ничтожная музыка!

ГЕНДЕЛЬ (подходит к столу с напитками). Выпью водки.

БАХ. Сидишь в так называемом кабинете, шум по всему дому, дети орут, жена весь день напевает одну и ту же песню. Я затыкаю уши и убегаю в свои смехотворные занятитя...

ГЕНДЕЛЬ (поднимая стакан с водкой). За Ваш гений! (выпивает стакан до дна).

БАХ (тыкая себя пальцем в грудь). «Страсти по Матфею» исполняются только здесь. Всё время только здесь, а Ваша музыка.. - её играют во всём мире.

ГЕНДЕЛЬ (осушает ещё один стакан). За мою музыку! (наливает снова).

БАХ. Вот у него успех, у этого Генделя. Об этом я всегда думал. И том, как ему хорошо живется. В тишине и покое. Без жены и детей. А если он ослепнет в один прекрасный день, как и я, ...если он, действительно, ослепнет, тогда утешением ему будет то, что он повидал весь мир, а я-то вообще нигде не был. Маленький кантор у Фомы... Хотя я гораздо гениальнее его.

ГЕНДЕЛЬ (возвращается к столу со стаканом водки). Хотите выпить?

БАХ (жадно хватает стакан и выпивает до дна. Поперхнулся и сильно закашлялся).

ГЕНДЕЛЬ. Выходит, Вы мне завидуете?

БАХ (кряхтит). Я..я...я.....

ГЕНДЕЛЬ (хлопая его по спине). Ну же, ...ну...

БАХ (кряхтит). Я.....я.....я.....

ГЕНДЕЛЬ. Глубоко вздохните и поднимите руки.

БАХ (поднимает руки, глубоко вздохнув). Я сгораю от зависти.

ГЕНДЕЛЬ (сияет). Лучший комплимент за всю мою жизнь.

БАХ (как бы выходя из транса. Опускает руки). Извините, я потерял самообладание. Простите. Мне лучше уйти.

ГЕНДЕЛЬ (удивлён). С какой стати?

БАХ (запинаясь). Так будет лучше. Ну, я пошёл.

ГЕНДЕЛЬ. Вы же хотели поесть.

БАХ. Я всегда хочу есть.

ГЕНДЕЛЬ (доброжелательно, но твёрдо). Значит, будем есть.

БАХ. Вы не обижаетесь на меня?

ГЕНДЕЛЬ (идет вглубь сцены). Мы квиты, господин Бах (дергает за шнурок). Я восхищаюсь Вами, а Вы мной нет (ещё раз дергает за шнурок) Вы - маленький кантор у Фомы. Я - великий Гендель. И точка (ещё раз звонит). Ясно как день. Всё очень просто. Тут могут быть любые вариации (выходит вперёд, подходит к клавесину). Я больше не стану бояться Баха, который так сгорает от зависти ко мне. Я не боюсь его фамилии (импровизирует мотив «Аллилуйя». Со смехом). Ещё вчера у меня из–за него был припадок ярости (играет всё более энергично). Вот, приезжаю я на родину в последний раз, проезжаю через Галле, могу ещё раз осмотреть город, останавливаюсь у собора, поднимаюсь к органу, хочу немножко поиграть, взять несколько тактов из своего «Мессии», а вижу перед собой Лондон: как там люди встают, приветствуя меня, и король в первую очередь. И вот, я играю, играю, а сзади подкрадывается служка и стоит сзади, а я продолжаю играть...

БАХ. Вероянтно, слишком громко.

ГЕНДЕЛЬ (играет ещё громче). И вот он говорит, этот служка - в моём родном городе он смеет открывать рот в моём присутствии. Он говорит (дверь открывается, входит Шмит с паштетом, смотрит в сторону клавесина).

ШМИТ (радостно). Как прекрасно Вы играете, господин Бах.

ГЕНДЕЛЬ (вскакивает, кричит). Подонок!

ШМИТ (от испуга роняет тарелку). Господин Гендель...?

Гендель бросается на него, хватает его за горло и старается вытолкнуть за дверь. Бах бросается к ним, разнимает. Возвращается с Генделем).

ГЕНДЕЛЬ (задыхаясь). Эта фамилия все–таки, по-прежнему, не даёт мне покоя.

БАХ (с упрёком). Вы хотели задушить Шмита.

ГЕНДЕЛЬ. Только спустить с лестницы, как того служку.

ШМИТ (выходит вперёд, тяжело дыша, но стараясь сохранить достоинство). В последний раз, господин Гендель.

БАХ (желая их помирить). Он не нарочно.

ШМИТ. Очень даже нарочно.

БАХ. Всего лишь недоразумение.

ШМИТ. Я очень хорошо понимаю господина Генделя.

БАХ. Внезапный приступ.

ШМИТ. И так все тридцать лет.

БАХ. Господин Гендель сожалеет о случившемся.

ШМИТ. Ни о чем он не сожалеет, этот мистер Хандель. Он всегда был таким, не умел владеть собой. Чудовище. Типично для человека, привыкшего к успеху. Слишком много успеха, слишком много денег и слишком много славы...

БАХ. Успокойтесь.

ШМИТ (кричит). Когда человек получает всё, что ни захочет!

БАХ. Хотите водки?

ШМИТ (тихо). Вы совсем другой, господин Бах - бедный, но порядочный. Это заметно и по вашей игре. Вот это искусство. Оно такое же доброе и порядочное, как Вы сами (бросает ядовитый взгляд на Генделя). Впрочем, мне стоит серьёзно подуматься о том, чтобы бросить эту работу.

ГЕНДЕЛЬ (вздрагивает, боязливо). Шмит, ....

ШМИТ. Желаю приятного аппетита, господа (с королевским достоинством направляется к двери и подчеркнуто медленно и тихо закрывает её за собой. Бах и Гендель, не отрываясь, смотрят ему вслед. Хлопка двери не последовало).

ГЕНДЕЛЬ (тихо) Даже дверью не хлопнул (падает в кресло). Если вдруг он уйдёт навсегда, ....Он единственный, кто у меня есть. Когда буду старым, беспомощным, слепым, ....

БАХ (утешая его). Он останется.

ГЕНДЕЛЬ (кивает). Наверное, скорее всего. По крайней мере, до сих пор он каждый раз оставался: после каждого объявления об уходе.

БАХ (направляется в глубину сцены). Паштета жалко.

ГЕНДЕЛЬ (пытается встать). Надо бы убрать...

БАХ. Ничего, я сам.

ГЕНДЕЛЬ. Я вызову Шмита.

БАХ. Он как раз пишет заявление.

ГЕНДЕЛЬ. Не трудитесь.

БАХ. Я привык к работе (собирает остатки паштета).

ГЕНДЕЛЬ (снова садится в кресло.Тихо). Слишком много успеха, слишком много денег, слишком много славы. Шмит прав: я чудовище. Это заметно и по моей музыке.

БАХ. Она пользуется успехом.

ГЕНДЕЛЬ (боязливо). Но сама по себе не так уж и плоха, Вы не находите?

БАХ. Гомковата слегка.

ГЕНДЕЛЬ (упрямо). Но только не в «Мессии».

БАХ. Как раз-таки в нём – взять хотя бы «Аллилуйя».

ГЕНДЕЛЬ. В вашей музыке мне тоже не всё нравится.

БАХ. Она не бывает слишком громкой.

ГЕНДЕЛЬ. И моя не бывает.

БАХ. Ваша – всегда.

ГЕНДЕЛЬ (переходя на ор). Так говорят только мои враги !! (вздрагивает).

БАХ. Вот, Вы и опять разволновались (кладет остатки паштета на тарелку, пробует). С миндалём. Право, жаль.

ГЕНДЕЛЬ (с трудом поднимаясь с кресла). Шампанского хочется.

БАХ (с жаром). Настоящее шампанское?

ГЕНДЕЛЬ (направляясь к столу с напитками). Мой любимый напиток.

БАХ. И мой.

ГЕНДЕЛЬ. Я позволяю его себе каждый день.

БАХ (со вздохом). А я себе - никогда.

ГЕНДЕЛЬ (берёт бутылку, со смехом). Бедный, но порядочный.

БАХ (мрачно). Так будут говорить всегда, во все времена: бедный и порядочный господин Бах. Что заметно и по его музыке.

ГЕНДЕЛЬ. А о том, сколько я выпил шампанского, будут рассказывать даже тогда, когда навсегда забудут мои оперы..

БАХ (с досадой). А у меня ведь тоже есть танцевальная музыка.

ГЕНДЕЛЬ (с досадой). А у меня - «Мессия».

БАХ (подходит к клавесину). Поклонников это не заинтересует.

ГЕНДЕЛЬ (с жаром). Защити нас, Господи, от поклонников.

БАХ (садится за клавесин). Разумная просьба.

ГЕНДЕЛЬ (со вздохом). Увы, лишь просьба.

(Бах негромко импровизирует на мотив «Аллилуйя»).

ГЕНДЕЛЬ (вслушиваясь). Из моего « Мессии».

БАХ. Совсем неплохо.

ГЕНДЕЛЬ. Погромче, пожалуйста.

БАХ. И так достаточно громко.

ГЕНДЕЛЬ. Разве так можно хоть что-то услышать? Давайте–ка я сыграю (ставит бутылку из под шампанского на клавесин, садится за инструмент и начинает очень громко играть один из Канонов Баха). Вот так это должно звучать. И только так.

БАХ (вслушиваясь). Мой Канон.

ГЕНДЕЛЬ. Замечательно.

БАХ. Потише, пожалуйста.

ГЕНДЕЛЬ. Он должен быть слышен.

БАХ. Он и так слышен - тому, кто хочет слышать.

ГЕНДЕЛЬ. Мы всегда слышим лишь то, что хотим услышать: только Бах либо только Гендель. Либо Гендель, либо...(останавливается). Вот, если бы музыка каждого из нас пользовалась успехом у всех... тогда бы в мире звучала самая прекрасная музыка (встаёт, берёт бутылку шампанского и подходит к креслу). Но, увы: тот, кто любит кантора у святого Фомы, тот ненавидит чудовище, а кто восхищается чудовищем, не разбирается в музыке кантора у Фомы. И так будет всегда: для кого-то один из нас будет истинным гением, а для кого-то – другой.

БАХ. Всегда: либо один, либо – другой.

ГЕНДЕЛЬ. Вечно – одно и то же.

БАХ. Вечность...

ГЕНДЕЛЬ. Она превратит нас в непримиримых врагов (открывает бутылку). За нашу вечную вражду, господин Бах.

БАХ. Прошу Вас, господин Гендель.

ГЕНДЕЛЬ. Георг Фридрих.

БАХ. Простите?

ГЕНДЕЛЬ. Меня зовут Георг Фридрих.

БАХ (запинаясь). А меня –Иоганн Себастьян.

ГЕНДЕЛЬ (вставая). Кого вечность осудила к вражде, тот хотя бы в этом мире должен дружить. Ваше здоровье, Иоганн Себастьян.

БАХ (стесняясь). Ваше, господин Гендель.

ГЕНДЕЛЬ. Георг Фридрих.

БАХ. Мне бы тоже глоток (останавливается, потом продолжает решительно), Георг Фридрих.

ГЕНДЕЛЬ (на мгновение запинается, потом торопливо). Конечно, разумеется, сейчас, господин Бах.

БАХ (с достоинством). Иоганн Себастьян.

ГЕНДЕЛЬ. Именно это я и хотел сказать (подходит к столу с напитками).

БАХ (облизывая губы). Настоящее шампанское.

ГЕНДЕЛЬ (наливая два стакана). Это замечание про самую лучшую музыку я уже слышал. Только давно: так говорили про меня и Бонончини.

БАХ. Великий композитор.

ГЕНДЕЛЬ. Средний. Но наша дуэль, и правда, была великолепна.

БАХ. Вы....

ГЕНДЕЛЬ (напоминая). Иоганн Себастьян.

БАХ. Ты снова дрался на дуэли?

ГЕНДЕЛЬ. С Бонончини? Да, но оружием были наши оперы. Он писал одну, и я одну, потом опять он, потом опять я, и так это продолжалось сезон за сезоном. На моих операх присутствовали его друзья, чтобы освистывать их, а на его приходили мои враги, чтобы выражать ему своё восхищение. Но всё было очень весело. Театр всегда переполнен. И полный сбор. Им восхищались, мной восхищались (резко обрывает речь).

БАХ (испуганно). Что с тобой?