Мой варвар (Харлоу и Рух)

Мои губы растягиваются в улыбку от его вида.

— Могу поспорить, что ты никогда раньше даже подумать об этом не мог, не так ли?

Я двигаю рукой по его члену, пробуя на ощупь его длину и обхват. Он по-настоящему большой, но это меня не удивляет. У инопланетянина, ростом в семь футов, и у которого плечи, как у полузащитника, будет большой член, а Рух однозначно соответствует этому убеждению. Его длина — и обхват — напоминают мне мое предплечье, и он восхитительного темно-синего цвета. Прожилки вен отчетливо прослеживают его ствол. И я начинаю скользить ладонью ласкающими движениями вверх-вниз по этой толстой длине, прежде чем наклониться вперед и провести языком по головке.

Рух испускает резкий, задыхающейся звук.

Я бросаю взгляд на него, а мой рот все еще парит боже-так-близко над головкой его члена.

— Ты в порядке?

— Повтори, — говорит он глухим голосом.

Я хихикаю, потому что мой смышленый инопланетянин теми несколькими словами, которые знает, пользуется весьма неплохо, не так ли? И я даю ему именно то, что он хочет, — неторопливо облизываю головку его члена. Она покрыта капельками предсемени, и я упиваюсь ими. Мой кхай усиленно резонирует, и мои бедра крепко сжаты вместе, потому что прикосновение к нему вот таким образом бесконечно меня возбуждает.

Как забавно все получается — доставляя удовольствие ему, доставляется удовольствие и мне. Я даже не уверена, могу ли я винить в этом мою вошь. Я просто обожаю прикасаться к нему и видеть его ответную реакцию. Рух выглядит так, словно его мозг только что взорвался. Я наклоняюсь вперед и еще раз игриво облизываю его, доставляя себе этим огромнейшее наслаждение.

На этот раз слабый стон срывается с его губ, и его бедра делают резкое движение, толкнув член мне в руки.

— А-а, — шепчу я. — Тебе ведь это нравится, да?

Кончиком его члена я касаюсь своих губ, медленно проводя головкой по моему рту. Он крупный, и глубоко в горло этого парня ну никак не взять, однако энтузиазмом можно достичь многого. Я решаю исследовать его своим ртом, покусывая его длину и облизывая кожу вплоть до самого его мешочка. Он теплый и тяжелый, и я люблю чувствовать его замшеподобную кожу своей, и мне приходится бороться с желанием тереться своим телом вверх-вниз о его собственное, и довольствоваться лишь тем, что просто провожу своей щекой и ртом по всей его обжигающе сексуальной плоти.

Его мешочек тяжелый и напряженный, и я провожу по нему своими пальцами, так как мне любопытно посмотреть на его реакцию. Чувствителен ли он там? Рух вздрагивает от моих дразнящих прикосновений, подсказывав мне ответ на мой же вопрос. Его рука тянется к моим волосам, а затем снова отрывается, словно он не уверен, как ему себя вести, в то время как я удовлетворяю его. Я издаю гортанный смешок, кончиком своего языка пробегая по его коже. Мой рот скользит по твердым бугристым, узловатым выпуклостям на кончике его члена. В этом существенное физическое отличие от людей, понимаю я. Так же, как на его руках и груди, имеющие твердые наросты, чтобы защищать его чувствительные места, так же рельефные наросты, похоже, покрывают и кончик его члена, нижнюю часть оставив бархатисто мягкой.

Я не могу не задаваться вопросом, как он будет ощущаться внутри меня. Делает ли это меня немного извращенкой? Вполне возможно.

Я продолжаю исследовать его, и мои пальцы наталкиваются на шпору, о-которой-так-много-шептались и от которой у человеческих девчонок крышу сносит напрочь. Он похож на не что иное, как на притупленный рог, расположенный в несколько дюймах над его членом. Мне совершенно не понятно, для чего она нужна, но она тут есть и я доставлю себе огромное удовольствие, поиграв с ней, поэтому я именно это и делаю. Я пробегаюсь по ней пальцами, обращаясь с ней так, как я обращалась бы с его членом, — забавляясь с головкой и дразня ствол, наблюдая за вызванной в нем реакцией. Под ней, внизу, где его шпора соединяется с его кожей, есть местечко, которое особенно чувствительно. Когда мой палец задевает его, все его тело резко вздрагивает, и из его горла с шипением вырывается воздух.

— Хочешь немного поучиться словам? — мурлыча, спрашиваю его я, а моя вошь нещадно пульсирует в моей груди. Она вгоняет меня в полное распутство, но мне наплевать. — Вот кое-что, что тебе нужно выучить. Повторяй за мной. Лижи, — я наклоняюсь и облизываю голову его члена. — Вкуси, — Я провожу языком вниз по одной из толстых вен. — Соси.

Я накрываю ртом кончик его члена и, вобрав его головку в рот, легонько посасываю.

Все его тело содрогается, и мгновение спустя мой рот наполняется влажным, соленым теплом. Рух испускает дикий рев, тогда как его семя рассылает по всему моему телу противоречащие физиологическим законам острейшие ощущения. Мгновение спустя, прежде чем я успеваю по-настоящему оценить его реакцию, он, шатаясь, отступает назад, изумленно пялясь на меня.

Я поизящнее вытираю уголки своего рта.

— По-моему, тебе только что взорвали мозг.

Он задыхается, капли пота блестят на его покрытом наростами лбу. И он не перестает глазеть на меня, будто я — какой-то сказочный, членососущий единорог, возродившейся к жизни. У меня вырывается смешок. Ну, мне ведь хотелось отвлечь парня. Я определенно получила, чего добивалась.

— Ну, что, полегчало?

— Хар-лоу… — голос бедняги Руха звучит совсем запыхавшимся.

— Да?

Он прижимает ладонь к своей груди, затем, нахмурив лицо, жестом показывает направление наружу. Я понимаю его разочарование. Он хочет мне что-то сказать, но не хватает слов. Я встаю на ноги и, взяв его ладонь в свою, сжимаю ее.

— Знаю, здоровяк. Знаю.

РУХ

Хар-лоу в очередной раз вывернула меня наизнанку. Только мне стоит подумать, что я уже познал все удовольствие, которое только возможно, она показывает мне что-нибудь новенькое. Я приближаюсь к ее улыбающемуся личику в крапинку и прижимаю свой рот к ее в том жесте, что она показала мне раньше.

Она выглядит ошарашенной, а потом такой радостной. Я должен запомнить больше ее жестов. Хочу сделать ее счастливой.

Она дрожит и тянет шкуры поближе к своему телу, напоминая мне, что здесь, на берегу, мы находимся не ради простых удовольствий. Один из тех, плохих, был неподалеку. Новый приступ паники пронзает все мое тело. Он мог увидеть, как Хар-лоу берет меня в рот и… делала мне кое-что.

Он мог забрать ее у меня.

От одной этой мысли у меня сильно сжимается в груди. Никто никогда, никогда не отнимет у меня Хар-лоу. Я собственными клыками порву их на куски, если они попытаются. У меня сжимаются руки, и вся моя выдержка уходит на то, чтобы не притянуть Хар-лоу к себе.

У меня никогда не было кого-то, с кем общаться. У меня даже мыслей не было о том, чтобы заиметь хоть одного, а воспоминания о моем отце в давно забытом прошлом. Но сейчас то, что Хар-лоу здесь? Мне не выносима мысль о том, что она оставит меня. Мои руки сжимают в кулаках ее шкуры. Если тот, плохой, который где-то рядом, попытается забрать ее у меня…

— Рух? — ее маленькая ладошка похлопывает меня по руке, пытаясь привлечь мое внимание. — Успкйсявеликан. Йаздес, — она улыбается мне. — Всенрмльно. Всеправданрмльно.

При виде ее улыбки моя безудержная ярость немного рассеивается. Я позабочусь о нарушителе и вернусь к моей сладкой женщине. Я вытаскиваю нож своего отца.

Выражение ее лица встревожено.

— Нет, Рух. Убить, нет.

Она толкает нож вниз.

Она не хочет, чтобы я следовал за ними, защищая свою территорию. Неужели она знает, что они плохие? Я смотрю вдаль за горизонт, где исчез охотник. Я могу последовать за ним, выследить его и убить…, но тогда придется оставить мою Хар-лоу здесь, в опасности и в весьма уязвимом положении. Я не могу взять ее с собой, потому что он может не понимать, что она принадлежит мне.

А я не могу отказаться от своей Хар-лоу. Моя грудь вибрирует и мурлычет так же странно, как тогда, когда я нашел ее. Я оглядываюсь и смотрю на ее обеспокоенное лицо, и у меня болит сердце. Я не хочу уходить от нее.

Я не могу оставить ее.

Я вкладываю нож в ножны и хватаю ее за руку. Вместо того, чтобы возвращаться в нашу старую пещеру, я заберу ее в какое-нибудь новое место, в какое-нибудь более отдаленное. Есть места, где даже плохие не любят ходить. Я отведу ее туда, и она будет со мной в безопасности.

— Рух? — спрашивает она, когда я тащу ее вперед за собой. — Кудамыидом? — когда я не отвечаю ей, она останавливается, твердо упершись в землю пятками. — Рух? Ответмне!

Я оглядываюсь на нее. Почему она не идет? Взглянув вниз на ее маленькие ножки, вижу, что она не надела снегоступы, которые я для нее сделал. Я отпускаю ее руку, забираю у нее обувь и наклоняюсь, чтобы привязать их к ее ступням.

Она хлопает меня по плечу.

— Рух? Почмумыуходм?

Хар-лоу позволяет мне надеть обувь ей на ноги, но когда я жестом велю ей следовать за мной, она этого не делает. Вместо этого она скрещивает руки на груди и недовольно смотрит на меня. Я протираю рукой лицо и вынуждаю себя запастись терпением. Я понесу Хар-лоу на себе, если придется, но я должен забрать ее подальше отсюда. Один плохой, возможно, уже нашел наши следы или обнаружил пещеру, полную творений Хар-лоу. Все мои самые главные вещи — мои ножи, мой кожаный мешок с водой — у меня с собой. От всего остального можно отказаться и придется бросить, ради безопасности Хар-лоу.

Впереди есть больше пещер и даже лучше. Я беру ее за руку и указываю жестом, что нам следует идти. Не в том направлении, откуда мы пришли, а в другое.

Она хмурит брови в забавной манере на своем плоском лице.

— Неидемобратно?

Я тяну ее вперед.

Она же упрямо указывает мне за спину и повторяет.

— Неидемобратно?

— Нет, — я киваю вперед.

— Номоивещи! — она пытается вытащить свою руку из моей. — Моимехаишкуры. Онимненужны.

— Нет, — заявляю я категорически. Я туда не вернусь, и неважно, как ее это расстраивает. Я не могу рисковать тем, чтобы плохие забрали ее у меня. Страх гложет мою душу, и мутные вспышки воспоминаний всплывают на поверхность: усталое лицо моего отца. О другом мужчине — нет, мальчике — в доме вместе с нами. А потом — смерти и чувство огромных потерь.

Я крепко сжимаю руку Хар-лоу и тяну ее вперед. Она убедится, что в этом я был прав, со временем.

***

Мы идем, пока оба солнца не исчезают, и в небо поднимаются маленькие луны. Нигде нет никакого укрытия, не здесь. Если бы это касалось только меня, то я шел бы всю ночь напролет. Я знаю, где следующая пещера, и будь я один, я уже был бы там.

Но у Хар-лоу маленькие ножки и продвигается вперед она маленькими шагами. Она очень быстро устает. Она не в состоянии идти в ногу со мной, поэтому я должен замедляться и ждать ее.

Она не жалуется, но я вижу, как она измотана. Ее странное пятнистое личико такое бледное, а маленькие пальчики в моей руке на ощупь как сосульки. Ее шаги медленнее, чем обычно, и ее зубы подчас стучат от холода.

Моей женщине нужен отдых. Грохочущие звуки в моей груди это подтверждают, и я переполнен уже вовсю разбушевавшимся собственническим инстинктом. Я нахожу небольшое углубление в скалах, где можно укрыться от ветров, и веду ее туда.