Свобода быть

Путь без пути

Все пути одинаковы: они ведут в никуда. Спроси себя, есть ли у этого пути сердце? Если есть ─ путь хорош; если нет ─ он бесполезен. Все пути ведут в никуда, но у одного пути есть сердце, а у другого нет. Один путь доставляет радость, и пока ты следуешь ему, ты неотделим от него. Другой путь заставляет тебя проклинать свою жизнь. Один путь наделяет тебя силой, другой лишает её. Карлос Кастанеда

На Путь меня поставил Тоша. Когда я встретил его, мне было 26 лет, ему 24. До встречи с ним я барахтался, искал там и здесь, читал, пытался медитировать, искал знающих людей, но это не было осознанным движением вперёд. Это было блужданием в полутьме. С Тошей я пробыл непрерывно около полугода, потом мы встречались эпизодически.

Он ушёл рано. Когда он умер, ему было тридцать лет. В его «Сутре Короны» есть слова: «Я приду, я обязательно приду». И он пришёл. Его посмертная история ещё более удивительна, чем его жизнь. Он не только вёл нашу группу ещё полгода после своей смерти; некоторые читатели книги «Острие Кунты» обращались к нему за помощью и обращаются до сих пор. Мне известны несколько достоверных случаев исцеления моим мастером серьёзных заболеваний, защиты и решения сложных проблем.

Кроме того, Тоша помогал и продолжает помогать обращающимся к нему искателям, он даёт советы и Поток. Подлинность некоторых из этих контактов я проверял. Для меня его посмертная работа ─ самое яркое доказательство реальности одной из форм бессмертия, достижимого мастерами.

Тоша был для меня «коренным гуру», как называют основного учителя тибетцы. Он дал мне такого пинка, что лететь после него пришлось всю жизнь. Как показало время, пинок был дан в правильном направлении.

Кроме коренного гуру у человека в жизни могут быть и другие учителя. Например, у великого йогина кашмирского шиваизма Абхинавагупты[51] их было восемнадцать. Мне также посчастливилось встретить в Индии нескольких больших мастеров; некоторые из этих встреч я описал в книге «Пространство сознания». Были и такие, кто просил не разглашать их имени и месторасположения.

Учиться приходилось и у духов, и у простых людей, которые, оказывается, тоже могут проявляться как учителя, часто даже не подозревая об этом. Иногда помогал внутренний учитель Антаратман. Учителями были самые разнообразные ситуации, сны и совпадения.

На пути были и времена отчаяния, депрессии, когда любые усилия казались тщетными и бессмысленными. Но я никогда не останавливался и не поворачивал назад. Я знал, что назад пути нет. Я всегда помнил завет Вивекананды: «Неважно, если вы упадёте. Главное ─ не останавливаться. Главное ─ идти вперёд».

Большим наставником была личная практика медитации, которой я отдал долгие годы. Медитация ─ великий учитель. Помимо медитации, я старался постоянно заниматься внутренней работой, суть которой открыл мне Тоша. Эта работа приводила к проблескам осознания, в которых постепенно раскрывалась суть недвойственных практик. Внутреннее напряжение поиска приводило к вспышкам прозрения, завеса постепенно приоткрывалась.

Конечно, очень помогали книги. Моему поколению повезло в этом смысле, поскольку фильтр Самиздата пропускал только лучшие тексты. Люди не рисковали своей свободой из-за ширпотреба.

Судьба свела меня с крупнейшими мастерами Дзогчена ─ Намкаем Норбу и Лопоном Тензином Намдаком. С главой Бон-по Лопоном Тезином Намдаком я встречался дважды в его монастыре Тритен Норбуце в Катманду в 1996 и 2012 годах. Это были короткие встречи, но они оставили о себе память на всю жизнь. Лопон ─ воистину великий человек.

Лопон Тензин Намдак в своём монастыре

Тритен Норбуце в Катманду, 2012.

Намкая Норбу я видел один раз в жизни в начале 90-х годов. Это был его первый приезд в Россию, он давал учение на Байкале, по иронии судьбы, на советской военной базе. В то время его имя и слово Дзогчен в России были неизвестны, на лекции присутствовало десять человек.

Начал он так: «Я не очень надеюсь, что вы поймёте то, о чём я буду рассказывать, но всё же я буду говорить». Мне так понравились эти слова, что я немедленно уснул. Всю лекцию я проспал, и о чём она была, я не знаю. Через несколько лет я узнал, что есть такая форма передачи знания ─ во сне. Не знаю, произошла ли она в моём случае, но несколькими годами позже, когда я жил в Канаде и искал издателя для книги про Тошу, им оказался Джордж Кваша, прямой ученик Намкая Норбу и издатель его книг в Штатах[52]. Намкай останавливался у Джорджа, когда приезжал в Америку.

Еще одно совпадение: как-то мне довелось отдыхать от холодной монреальской зимы на венесуэльском острове Маргарита, где я чуть было не утонул, не умея плавать в океанских волнах. Несколькими годами позже Намкай Норбу поселился на этом острове и основал там Дзогчен общину.

Через Джорджа Квашу мне попались первые книги по Дзогчену и я буквально прилип к ним. Узнавание было немедленным. Это было как раз то, что надо! Я не только читал книги, но и, в меру своего понимания, старался практиковать. Меня интересовала не форма изложения и не обрядовая сторона дела, а сокровенная суть ─ ригпа, которая звенела для меня в дзогченовских текстах.

Ещё одним событием моей жизни было открытие Гуру Падмасамбхавы. Пронзительная и ясная мудрость этого великого мастера, его жизнь и личность встают из сокровищ-терма[53], оставленных им для будущих поколений, словно величественные заснеженные пики Гималаев, внезапно открывающиеся за поворотом дороги.

В Индии в Ришикеше я купил книгу «Риши Васиштха», которая стала для меня Библией Адвайта Веданты. Много раз я ездил в пещеру Васишхти под Ришикешем и сидел там; для меня это место ─ одно из самых сильных в Индии.

Другая великая классическая книга по Адвайте ─ Аштавакра Гита. Рамана Махарши рекомендовал её всем искателям истины. Это подлинная песнь Освобождения.

Было и много других замечательных текстов, которые стали моими надёжными друзьями. Это «Дао Де Дзин» и «Чжуанцзы», «Автобиография йога» Йогананды, Беседы Рамана Махарши, «Бхагавадгита», «Проповеди и рассуждения» Мейстера Экхарта, «Иллюзии» Ричарда Баха и многие другие. Из русских книг меня поразила книга «Один в океане». В ней описана жизнь Славы Курилова, настоящего йогина и героя, совершившего побег из Советского Союза. Слава прыгнул за борт теплохода и трое суток плыл один в океане в поисках свободы.

В 1998 году в Нью-Йорке, в комнате на Бродвее, где я жил, в старой коробке я нашёл потрёпанную книгу Нисаргадатты Махараджа «I Am That»[54]. Прочитав несколько страниц, я поехал в главный магазин эзотерической литературы «East & West» и скупил там все книги Нисаргадатты. Его современное изложение Адвайты было для меня откровением. Махарадж гениально просто и в то же время тонко и остроумно делится опытом своей реализации.

Через год мне довелось посетить его ученика Рамеша Балсекара в Бомбее, где мне дали адрес квартиры Нисаргадатты. Сразу после сатсанга Рамеша я и несколько моих друзей туда и отправились. Как и было написано в «Я есть То», напротив входа в парадную располагался общественный писсуар открытого типа. Дверь открыла женщина и молча проводила нас в комнату Махараджа. На стенах висели портреты учителей, в комнате был какой-то тяжёлый маслянистый воздух и, одновременно с этим, ощущалось присутствие жившего здесь мастера.

Так книги превращались в места, в события, в людей. И ещё ─ они давали понимание. Из всех видов йоги мне ближе всего Джнана, йога знания. Мне всегда было очень важно понимать людей, себя, события, состояния, жизнь. Иногда это понимание можно выразить в словах, иногда нет. То, что можно выразить, остаётся в книгах и текстах.

Люди ищут правду о себе и о мире, в основном, исходя из собственного опыта и основываясь на мнении окружающих. Подавляющее большинство игнорирует проверенный веками опыт великих мастеров прошлого. Многие даже не подозревают о нём и довольствуются либо внешней церковной обрядностью, либо дешёвым коктейлем эзотерической попсы. Неумение проникать вглубь и извлекать истину, глубоко погребённую под слоями храмовой пыли, оборачивается непрекращающимся страданием, конца и краю которому не видно.

Зачем изобретать велосипед, если вечная Истина давным-давно была открыта, воплощена в жизнях великих мастеров прошлого и их милостью передана будущим поколениям? Передана как в книгах, так и в живых непрерываемых ручейках парампар[55] древних школ, существующих и поныне.

Ещё одним моим учителем было одиночество. Это суровый гуру, он беспощадно показывает тебе, кто ты, чего ты стоишь и на каком уровне ты находишься. Попробуйте побыть какое-то время в одиночестве ─ вы тоже это увидите.

С ранних лет меня преследовала идея отшельничества. Может быть, это был отголосок прошлых жизней, а может быть, романтическая идея моей юности. Время от времени мне удавалось устраивать себе одиночные ритриты, ─ на родительской даче на Карельском перешейке, в палатке в лесу, в подвернувшейся квартире, оставленной уехавшими в отпуск хозяевами, в Канаде, где я прожил год один, почти не выходя из дому. Серьёзной попыткой уйти в отшельники была моя садхана в горах Грузии ещё при советской власти. Но прожил я в Хевсуретии недолго; я был молод и мне было ещё рано уходить. Итогом этого ритрита было самадхи, которое произошло со мной, когда я вернулся на север[56].

Идея ухода от людей реализовалась в 2006 году, когда с помощью моего друга Михаила Стасюкова удалось купить дом в лесу на границе с Финляндией, в 170 км от Санкт-Петербурга. Вначале планировалось создать там ритритный центр, но впоследствии я отказался от этого проекта, поскольку из-за ЦБК[57] в Светогорске экология места оказалась нарушенной.

Ритритный центр возник и продолжает развиваться как пилотный проект в деревне Лыкошино между Москвой и Питером. Это место на реке, что соответствует древним индийским канонам организации ашрама: вода уносит карму. Кроме того, Лыкошино символично расположено между двумя главными городами России[58].

Жизнь в лесу стала для меня самым счастливым периодом моей жизни. Мой дом ─ странное и очень хорошее место. Приезжая в него, испытываешь ощущение радости. Кажется, что весь мир остался где-то очень далеко. Ты словно попадаешь в какой-то особый закрытый аквариум. Вокруг шумит лес, во дворе лает моя собака. Иногда меня спрашивают: «А там тебе не скучно?» В ответ я смеюсь: «Да вы что? Я живу в центре мира».

Мне приходится много ездить с ритритами и тренингами, мне непрерывно пишут и звонят люди со всего мира. Благодаря Интернету и мобильной связи мне иногда кажется, что я живу не в лесу, а руковожу из своего офиса огромной корпорацией.

Я нашёл, наконец, для себя оптимальный вариант жизни. Меня всегда тяготила суета городской жизни, но полный уход от мира и изоляция ─ тоже не для меня. Наилучшим оказалось сочетание того и другого.

Почему духовный путь иногда называют «путь в никуда»? Может быть, потому, что в результате ты никуда не приходишь. Ты не попадаешь ни в рай, ни в нирвану, ни в Шамбалу. Ты остаёшься там, где ты и был в самом начале ─ в собственном теле. Вокруг тебя всё тот же мир, те же деревья, дома, люди и небо. Ничего не изменилось. Разве что ты стал самим собой.