Под покровительством

Глава 5. Луч Солнца.

Минула жара, пронеслись грозы с холодными ливнями и наконец установилась комфортная погода. В раскидистых кронах дубов и лавров ожили птичьи голоса, а над цветущими кустами жасмина и ежевики мерно жужжали пчелы. И не только.

Вальбурга раздраженно отмахнулась от назойливой мухи, накрылась инсектицидными чарами и медленно глубоко вдохнула-выдохнула. Она надеялась, что прогулка по саду поможет вернуть хотя бы сносное расположение духа. Напрасно. Слабые, но неотступные напоминания клятвенного браслета омрачали настроение куда сильнее, чем можно поправить созерцанием пышной зелени и вдыханием цветочных ароматов. Жжение с каждым днем понемногу усиливалось. Да если б одно это!

Родное чадо доставляло едва ли не больше огорчений, чем досадные обязательства. Вальбурга вспомнила вечер минувшего дня и сжала губы в тонкую нить. Когда Сириус попросил открыть камин, она с затаенной радостью приготовилась пожурить, а после, конечно, простить сына. Но он приходил за вещами. Шагнул из пламени с независимым видом, одетый в вульгарные маггловские брюки, тесные в бедрах и расширенные книзу, и пеструю рубашку, расстегнутую чуть ли не до пупка. Зыркнул. Молча поднялся в свою комнату, молча спустился со странной длинной сумкой на плече. Только у камина замешкался, обернулся. Мелькнуло что-то во взгляде.

— Еще не одумался?

— Это вам следует одуматься! — сверкнул глазами и швырнул под ноги горсть пороха. — Дом Поттеров.

Сохранишь здесь спокойствие.

— Хозяйке сейчас удобно послушать Кричера? Или Кричеру прийти позже?

Она вздрогнула от неожиданности. Что за бестолковый эльф — напугал!

Кричер прижал большие тонкие уши и скорбно сцепил лапки. На покрытое морщинами лицо сквозь листву падали косые лучи вечернего солнца, и светлые глаза по-стариковски слезились. Странные создания. Среди воспоминаний детства, проступающих сквозь пелену лет то яркими, то блеклыми пятнами, было одно смутное — с новорожденным домовиком. Они появляются на свет уже старичками, но потом… Кричера она помнит столько же, сколько себя, а он все тот же.

— Слушаю. Говори.

Эльф пару раз моргнул, шумно втянул огромным бугристым носом воздух и начал:

— Сегодня все было почти как вчера и позавчера, и позапозавчера…

— Кричер, — она укоризненно качнула головой.

— Простите, хозяйка, Кричеру так легче сосредоточиться. Но Кричер себя накажет.

— Не нужно, — судя по его виду, само задание, связанное с пребыванием вдали от дома, было для домового эльфа сродни наказанию. — Продолжай по существу.

— Хорошо, хозяйка. Сегодня полукровка опять читал книгу по ментальной магии, с девяти утра до четырех часов дня работал в аптеке на Косой аллее, вечером, как и раньше, ходил к дому рыжеволосой грязнокровки и долго стоял там, накрывшись чарами невидимости... — Кричер посмотрел на свои босые ступни. — Плохо ел и грустил.

— Ты жалеешь его?

— Кричер не может жалеть того, кто огорчает хозяйку, — пробубнил эльф и понурился.

— Ты что-то не договариваешь, — она предостерегающе прищурилась.

— Простите, хозяйка, Кричер не хотел. Но как ему было велено, Кричер днем оставил полукровку в аптеке и вернулся в Коукворт последить за грязнокровкой… — он снова уставился на ноги, ковыряя большими пальцами белый песок дорожки.

— И что? — Вальбурга выпрямилась, хотя внешне вряд ли что-то изменилось в ее привычно величественной позе. Поведение домовика не предвещало ничего хорошего.

— Там был друг хозяина Сириуса мистер Джеймс и… сам хозяин Сириус, — робкий боязливый взгляд снизу вверх.

— Что?! — Вальбурга порывисто встала с резной скамьи. — Что они там делали?

— Разговаривали, пили чай, смеялись, — перечислял Кричер, съеживаясь. — Но ничего предосудительного.

— Ты не видишь ничего предосудительного в том, что твой хозяин водится с грязнокровкой?!

— Кричеру наказать себя?

— И посуровее!

Домовику пришлось бежать, чтобы поспеть за ее стремительной поступью. От слишком резкого взмаха палочкой створки дверей распахнулись, как протараненные, и громко, с отскоком стукнулись об стены. Темно-зеленый ковер приглушил шаги, а коридор будто укоротился. С покачнувшейся хрустальной люстры зашипели серебряные змеи, засверкали рассерженными изумрудными глазами. Вальбурга проигнорировала их возмущение, как и неодобрительные реплики предков с портретов, которым осталось только переглядываться и качать головами.

Но Кричер так не мог. Под хмурыми взглядами почивших эльфов, удостоенных чести оставить свои головы, приколоченными к почетным табличкам на стене у лестницы, он поник еще больше.

— Кричер плохой эльф. Кричер расстроил хозяйку. Кричер очень плохой эльф, — бормотал он под нос, семеня следом.

— Хватит стенать!

Орион работал в своем кабинете.

— Вал? — он оторвал взгляд от встрепенувшихся бумаг, разложенных на широком рабочем столе.

— Час от часу не легче, — выдохнула она, заставляя себя степенно присесть на обитый темной кожей диван. — Расскажи хозяину Ориону про Сириуса.

— Как тебе это нравится? — с ложным спокойствием поинтересовалась Вальбурга, едва эльф, домучив сбивчивый рассказ, замолчал. — Что, если эта грязнокровка соблазнит нашего сына? Останется только выжечь его с гобелена.

— По-моему, твое беспокойство слегка преждевременно, — Орион едва заметно поморщился.

— Кричер ничего такого не заметил, — мотая большой головой, осторожно вставил эльф. Без прямого указания он не смел удалиться.

— А когда придет время, станет поздно, — на этот раз Вальбурга ничем не выдавала волнения и лишь многозначительно приподняла бровь.

— Кричер может идти, — Орион мимолетно глянул на домовика, который тут же исчез, и побарабанил пальцами по полированной столешнице. Неспеша встал и, отодвинув тяжелую бархатную занавеску, задумчиво посмотрел в окно на зачарованный опускающейся вечерней дымкой сад.

— Наш подопечный, судя по всему, влюблен в эту магглорожденную, — сказал он, когда его жена уже почти потеряла терпение. — Было бы неплохо их свести. Мы бы убили двух зайцев.

Они остались только вдвоем, и Вальби позволила себе фыркнуть.

— Да, только грязнокровке не нужен нищий безродный заморыш. Её обеспеченные чистокровные мальчики интересуют.

— Ну, наверняка мы этого не знаем, — он обернулся, вскинув густые черные брови. — Давай порасспросим Регулуса об этой девочке.

— Неужели ты полагаешь, что и Реги водится с грязнокровками?

— Зачем сразу — водится? Он учится с ней в одной школе. Наш сын ведь, слава Мерлину, не слепой и не глухой, — он потянулся к краю стола за колокольчиком и коротко позвонил. — Пригласи хозяина Регулуса, — было велено почтительно кланяющемуся домовику.

Сын не заставил себя долго ждать. Пришел, как всегда, собранный, внимательный.

— Звали, папа́?

— Да, присядь. Что ты мог бы сказать о Лили Эванс? — Орион предпочитал переходить к делу без предисловий.

По лицу Регулуса скользнула тень удивления.

— Не много. Она учится на Гриффиндоре, и мы никогда не общались напрямую. — В груди у Вальбурги потеплело. — Но насколько я мог видеть со стороны, — Рег говорил размеренно, вдумчиво, — она умная, общительная и… по мнению преподавателей, довольно сильная ведьма, — аккуратно добавил он.

— Ты назвал бы ее расчетливой, эгоистичной?

— Я слишком плохо ее знаю, папа́, — сын слегка улыбнулся. — Но, скорее, наоборот. В последний год она была старостой своего факультета и проявляла активную заботу о студентах младших курсов. Причем не только гриффиндорцев. Хотя… — он ненадолго задумался, потом кивнул, — похоже, что ей нравится быть в центре внимания. Играть на публику. И она любит отстаивать справедливость, как сама ее понимает.

— Со Снейпом она когда-нибудь общалась?

В серых глазах молодого Блэка появилось понимание.

— Да, — кивнул. — Она была, наверное, единственным близким другом Северуса.

— Была?

— Я сам не присутствовал, но говорят, они сильно поссорились.

— Причина?

— Мне не хотелось бы пересказывать слухи…

— И все-таки.

Услышав ответ, Вальбурга не удержалась от приглушенного нервного смешка.

Орион слегка почесал ухоженным ногтем висок.

— Да, магглорожденные всегда крайне болезненно реагировали на правду, — поглаживая указательным пальцем зауженную бакенбарду-фавори, глава семейства ненадолго погрузился в раздумья. Сын и супруга вежливо ждали. — Последний вопрос. На твой взгляд, Лили Эванс свойственно сострадание?

Рег пожал плечами.

— Если ее забота о слабых и обиженных не ради одного лишь имиджа, то однозначно да.

* * *

С ночи на кладбище прошло больше недели, и Северус обнаружил, что можно привыкнуть к постоянной боли и даже продолжать жить. После того, как тоска по маме вскрылась, как нарыв, и выплеснулась наружу, стало легче. Безысходность и грусть не исчезли, но притупились. Ночами они поднимались к самой поверхности сознания, к тонкой пленке контакта с реальностью и ощущались острее, не давали заснуть. А днем залегали на дно.

Вернулись и мысли о Лили, но такие же — приглушенные.

Он научился оттеснять переживания достаточно далеко, чтобы начать осваивать окклюменцию. Появились первые успехи — непродолжительные, меньше минуты, периоды настоящего контроля эмоций, когда спокойствие и хладнокровие не изображаются, но ощущаются. И, работая в аптеке, без особых проблем удавалось сосредотачиваться. Мистер Хобсон лишь удовлетворенно кивал, наблюдая за его работой.

«Основы ментальной магии» учили, что управление эмоциями есть не только укрощение, но и дозирование. Весьма важно, утверждал автор, уметь давать им выход. Иначе легко сойти с ума. И нужно позволять себе злиться, не теряя хладнокровия, и грустить, не проваливаясь в отчаяние. И Северус позволил себе снова увидеть Лили. Позволить-то позволил, но вовремя вспомнил про такую досадную мелочь, как обещание не появляться рядом с Лили, данное мистеру Эвансу. Он мог приблизиться, и не появляясь, — чарами невидимости, особенно в неподвижности, владел неплохо, — но на него все еще распространялся запрет на колдовство несовершеннолетних магов в отсутствие взрослых волшебников. После недолгих сомнений попробовал колдовать палочкой матери. Не так хорошо, как собственная, но она слушалась. И службы надзора за несовершеннолетними волшебниками не реагировали.

Все шло неплохо. Но три дня назад Лили… Его Лили!.. Вышла на открытую веранду в сопровождении Поттера и Блэка. Картинка слегка поплыла. Она несла поднос, кажется, с чайником и чашками, а очкарик сначала галантно придерживал двери, а потом пододвигал стул. Все трое оживленно беседовали. Поттер что-то сморозил, Северусу было не разобрать что, и по округе прокатился лающий смех Блэка.

Перед глазами сгустился красный туман. Едва удержавшись от проклятий, Северус сбежал. Ценой в кровь искусанных губ и превращенной в щепки мебельной рухляди, по видимому, ради такого случая и хранившейся в подвале, он нашел в себе силы признать очевидное. Помешать Лили общаться с уродом Поттером он не в силах. А раз так, лучше и вовсе не ходить к ее дому. По крайней мере, пока. Пока не стал тем, на кого она захочет обратить внимание.