Альбом с колдографиями

Проклятие святого Лазаруса

Рейтинг: G

Жанры: AU, ангст, постХог, Hurt/Comfort

Визуал: https://vk.com/photo394045301_456240554

______________________________

Визиты в Мунго стали привычными до тошноты.

Новое зелье, новое заклинание, новый колдомедик — каждое письмо от главного целителя Эймса вселяло надежду. Каждое посещение больницы эту надежду убивало.

Год назад Проклятие святого Лазаруса прозвучало как приговор. Собственно, именно приговором этот диагноз и был. Частичная потеря памяти, немота, ухудшение зрения и мелкой моторики, трудность в передвижении и сильные головные боли — вот лишь неполный список симптомов, которые могли проявляться в разной степени и разном количестве. Счастливчики отделывались очками и костылями, большинству везло меньше.

Драко Малфой оказался в числе последних.

Гермиона с трудом переставляла ноги по широким мраморным ступеням, поднимаясь на пятый этаж. Она уже давно не использовала лифт, предпочитая оттягивать момент болезненной встречи хотя бы на несколько минут. Она любила Драко, правда любила. Однако видеть каждый день его безжизненное лицо и пустые глаза, понимать, что он не узнаёт её и уже вряд ли когда-то узнает, разговаривать с живым трупом в оболочке любимого человека — всё это поначалу преодолевалось жарким пламенем надежды и веры, потом — обещаниями врачей и самообманом, а через полгода превратилось в невыносимую пытку.

Гермиона всё равно продолжала приходить к нему каждый день после работы, а в субботу часто засыпала на кресле подле кровати, крепко сжав руку Драко. Он не сопротивлялся. Он вообще не проявлял никаких эмоций, относясь к присутствию Гермионы в палате так же, как к приходам медсестёр или целителя Эймса. Порой Гермионе казалось, что в сознании Драко она и вовсе играет роль очень назойливой мебели.

Спустя год целительских увещеваний улучшений не наблюдалось. Драко не разговаривал, эмоции проявлял только при появлении матери, а передвигался исключительно на инвалидной коляске с помощью медсестёр, которые выкатывали его на прогулку два раза в день по полчаса: после завтрака и обеда. После ужина с ним гуляла Гермиона. Все их разговоры состояли из её преувеличенно бодрых монологов и его вялых полуреакций. Гермиона подозревала, что кивает он не в ответ на её слова, а лишь бы побыстрее отделаться от странной незнакомой девушки, которая почему-то всё никак не хотела оставлять его в покое.

На Нарциссу было больно смотреть. И без того худая, после войны она осунулась и постарела, с трудом пережив смерть Люциуса. С потерей сына смириться оказалось не в пример труднее.

Спустя три месяца, столкнувшись с Гермионой в Мунго, Нарцисса отвела её в сторону и тихо, но твёрдо сказала:

— Тебе надо жить дальше.

Гермиона недоуменно вскинула бровь, хотя часть неё уже догадалась, о чём говорит несостоявшаяся свекровь.

— Ты молодая красивая девушка, Гермиона, — продолжила Нарцисса. — А ещё ты привыкла жертвовать собой ради других. Послушай моего совета: найди себе хорошего парня, займись карьерой, иначе потратишь свою жизнь на спасение чужой.

— Но целитель Эймс сказал…

— Целитель Эймс — старый дурак! — резко бросила Нарцисса и тут же умолкла, сделав глубокий вдох. — Наша семья проклята, — едва слышно продолжила она, взяв себя в руки и бессильно опускаясь на больничную лавку. — Сначала Люциус, теперь Драко. Не удивлюсь, если я вскоре последую за мужем.

— Не говорите так, — прошептала Гермиона, присаживаясь рядом с Нарциссой. — Драко обязательно поправится.

Миссис Малфой лишь окинула её сочувственным взглядом, задумчиво покачав головой.

* * *

— Кампалийские учёные разработали новое зелье! — воодушевлённо рассказывала кричалка, полученная минутой ранее, голосом целителя Эймса. — Лучшие умы Японии и США на базе новейшей лаборатории! Со мной лично связался целитель, с которым мы проходили практику на базе Уагаду, вы же знаете, что школа готовит лучших алхимиков? Я писал ему о недуге мистера Малфоя и просил сообщать о любых прорывах в излечении проклятия. Не хотел обнадёживать вас раньше времени, но их новое зелье на основе аконита и крови ре-эма успешно прошло испытание на людях! Двадцать процентов пациентов излечились полностью, ещё у тридцати заметны значительные улучшения. Сами понимаете, ре-эмы вид крайне редкий, поэтому и цена за зелье будет соответствующей, но я настоятельно рекомендую его мистеру Малфою и с нетерпением жду вашего ответа.

Гермиона поймала кричалку и положила на стол перед собой.

Очередное «волшебное» зелье. Иронично, что именно в магическом мире она перестала верить в чудеса. Нарцисса давно сняла с себя ответственность во всём, что касалось лечения сына — слишком больно становилось, когда разбивалась очередная надежда. Как будто Гермионе каждое новое разочарование давалось легко.

Ещё некоторое время она посидела, уставившись в пустоту и борясь с навязчивой мыслью: а не послать ли всё к чёрту? Последовать совету Нарциссы и заняться собственной жизнью. Гермиона уже и не помнила, когда последний раз выходила из дома не на работу и не в больницу. А Драко… Наверно, когда-то стоило признать, что ему уже ничто не поможет.

Гермиона закрыла глаза, вспоминая их первый поцелуй: совсем банальный, под омелой на рождественской вечеринке в Министерстве. Кто бы мог подумать, что невинная шалость под действием алкоголя и недавнего расставания с Роном положит начало настоящим отношениям? Гермиона решительно тряхнула головой и произнесла заклинание. Целители были обязаны отправлять послания совиной почтой — как-никак врачебную тайну щепетильно охраняли не только маглы, — но для ответа вполне подходили быстрые патронусы.

Гермиона тяжело вздохнула, и полупрозрачная выдра спешно вылетела через окно.

* * *

Восемьдесят седьмая ступенька… Восемьдесят восьмая…

Две перевёрнутые вечности. Как две перевёрнутые жизни.

Иногда Гермиона малодушно думала, что лучше бы прокляли её. Мысль, не достойная человека, учившегося на Гриффиндоре. С другой стороны, этот факультет окончил и Питер Петтигрю — у него же рука не дрогнула, когда пришло время предать друзей.

Может быть, Драко смог бы жить нормальной жизнью, не превратив бывшую девушку в личный якорь. Вот только думать об этом совсем не хотелось.

Гермиона как раз подошла к двери в палату, когда сбоку послышался голос целителя Эймса:

— Мисс Грейнджер!

Она отдёрнула ладонь от ручки двери, благодарная за внезапную задержку.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Гермиона, испытывая мерзкую апатию в мрачном ожидании плохих вестей. Она уже давно на личном опыте убедилась, что лучшая новость — это отсутствие новостей.

— И да, и нет. — Целитель Эймс отчего-то радостно улыбался, поравнявшись с Гермионой, и запустил руку в карман мантии. Видеть его в таком благостном расположении духа было крайне непривычно. Он раскрыл дверь, приглашая пройти внутрь.

Драко спал на больничной койке. Сердце всегда замирало, когда Гермионе удавалось застать его таким. Умиротворённым, спокойным, настоящим. Словно не было этого года, который они и не прожили толком, существуя в параллельных мирах.

Целитель Эймс наконец нашёл то, что искал. Он вытащил руку из кармана, явив на свет небольшой блокнотик, и протянул его Гермионе, раскрыв на середине.

— Сами посмотрите.

Она недоумённо приняла странный подарок. Внутри неуверенным почерком были криво выведены несколько сердец — как будто рисовал ребёнок, недавно научившийся держать в руках перо.

— Что это? — вскинула бровь Гермиона.

— Позавчера доставили зелье из Уганды, о котором я вам писал, — с улыбкой начал целитель. — Не хотел обнадёживать раньше времени — я же и сам вижу, как нелегко вам даются эти попытки… — Он невольно кивнул в сторону мирно спящего на постели Драко. — Но вчера утром мистер Малфой принял первую рекомендуемую дозу зелья.

— Вчера я была с ним после ужина, — мгновенно поникла Гермиона, ругая себя за то, что позволила целителю в очередной раз зажечь в ней бесполезную искру надежды. — И никаких изменений не заметила.

— Вы и не могли их заметить, — кивнул целитель Эймс, не переставая улыбаться. — Согласно расчётам коллег, зелье начинает действовать через двенадцать-тринадцать часов после приёма, достигая пика на следующие сутки. Во время вечернего обхода я наблюдал положительную динамику сразу по нескольким показателям. Когда я предложил мистеру Малфою перо и блокнот, он смог не просто удержать их в руках, но и попробовал изобразить несколько символов. — В подтверждение своих слов целитель Эймс перелистнул пару страниц, показывая Гермионе бесформенные каракули, в которых лишь зоркий глаз мог распознать дом в окружении деревьев и что-то, напоминавшее человечка из палочек с оплывшим лицом в лучших традициях «Постоянства памяти». Целитель вновь открыл страницу с сердцами. — А это мистер Малфой нарисовал, когда я упомянул ваше имя.

Но это значит, что… Драко не просто услышал и отреагировал на слова целителя, но и… вспомнил? Вспомнил спустя год, когда Гермиона уже почти смирилась с мыслью о том, что этого никогда не произойдёт?

Она опустила взгляд на кровать. Целитель говорил ещё что-то о действии зелья, о статистике по пациентам, к которым вернулся дар речи после улучшения мелкой моторики, о шансах, пусть и крошечных, на почти полное восстановление, но его голос доносился словно через стеклянную коробку. Гермиона больше не могла ждать. Надежда, вспыхнувшая с новой силой при виде глупого рисунка, сжигала изнутри. И если она обратится в прах, как много раз прежде, пусть лучше это произойдёт сейчас — чем дольше ожидание, тем невыносимее будет потеря.

Гермиона осторожно коснулась плеча Драко. Он качнул головой во сне, поморщился и медленно разлепил веки. Рядом целитель Эймс затаил дыхание, а она не спускала взгляда с его тонких бледных губ, которые слегка приоткрылись, чтобы выпустить единственный выдох, от которого мир навсегда перевернулся.

— Г-гермиона…