Балин. Сын Фундина. Государь Мории

Глава 7

Оин достал из-за спины топор, расстегнул чехол. В полумраке мрачно сверкнуло похожее на черное зеркало отполированное лезвие. Гном посмотрел на оружие, коснулся губами темной стали. Правая рука, закованная в латную перчатку, впилась в топорище. Бьерн встряхнул на вытянутой руке свое оружие. Двуручная секира — и выковать ее составило немалых трудов. Обычное железо и даже закаленная сталь просто ломались в руках гиганта. Целый год, практически не отрываясь от наковальни, Оин ковал оружие, достойное своего обладателя. Но даже гному не удалось создать рукоять — казалось, что для силы Бьерна нет границ. Великан сам выточил топорище из странного дерева, которое назвал — железным.

Гном встал над пропастью, скинул веревку вниз. Откинул забрало шлема, он подставил горячее лицо ветерку и засмеялся. Глаза его, до этого подобные едва тлеющим углям и будто обращенные внутрь себя, внезапно стали ясными, точно алмазы высшей чистоты.

Азг не бросился в схватку наравне со всеми. Когда придет время, ему достанутся лучшие куски из добычи. Что-то беспокоило вождя: слишком легко и просто все получается. И когда послышались первые крики, свидетельствующие о том, что слишком нетерпеливые попали в ловушку, Азг ухмыльнулся. Ничего страшного в том, что людишки перебьют слишком глупых. Главная сила орков, личная гвардия Азга, отборные уругхаи числом более десяти сотен все еще находились в Мории. Еще неизвестно, кто сегодня попал в ловушку, подумал вождь.

— Вперед! — рыкнул он.

Моток веревки свалился ему прямо на голову. В следующее мгновенье Азга отшвырнуло вглубь пещеры. Огромная фигура мягко приземлилась на пол. Орки с воплями ужаса разлетелись в стороны. Фигура поднималась, все выше и выше; блеснула сталь; пасть, усеянная белоснежными зубами, раскрылась и раздался рев…

..Именно этот рев и услышал Балин, срываясь с места, бросаясь вниз, на врагов, опережая звук рога Гримбьорна…

Азг тоже заревел. Он не раз слышал, что сюда уже приходил человек-оборотень. Ему не довелось лично встретиться с чудовищем, но орк не боялся. Подумаешь, большой человек с медвежьей мордой, пусть и в доспехах… Зато он, Азг, неуязвим и непобедим. Пусть оборотню и удавалось уйти, и не один раз, но сегодня…

Бьерн развернулся. Секира великана с размаху ударила большого, увешанного оружием орка в грудь. Орк согнулся, но тут же выпрямился, будто и не получил смертельной раны. Черная кровь только брызнула — и тотчас же перестала, рана затягивалась прямо на глазах. Но тут лицо орка, до этого ухмыляющееся и наглое, за какой-то миг стало растерянным и испуганным. Рука в латной перчатке впилась в горло Азга, и тот глухо завопил, пытаясь вырваться. Оин, сжимая шею Азга левой рукой, поволок орка, раскручивая топор над головой. Вождь только на миг поднял взгляд, и уже не смог оторваться… Теперь он поверил, понял, что это не россказни трусов, пытающихся оправдаться, что не смогли остановить целой сотней единственного гнома. Глаза Оина горели огнем… Даже не горели — пылали ослепительно белым светом и каждый, кто пытался посмотреть в них, видел лишь одно: смерть. Невероятным усилием Азг смог оторвать железные пальцы от горла. Гном словно знал, что любая рана безвредна для того, кто владеет Сокровищами. Но разве это был гном?

Азг рванулся за шеренгу уругхаев, что выстроилась несокрушимой стеной. Но для этого существа не было ничего несокрушимого. Через несколько секунд все то, что осталось от громадных уруков, разлетелось по стенам, а Оин вновь настигал Азга. И вождь, который не признавал даже силы Темного Властелина, рванулся прочь, в глубину пещеры…

Бьерн, пробившись к Оину, рявкнул:

— К спине! К выходу!

Гном проводил удаляющегося орка взглядом. Что-то толкало Оина в спину, требовало продолжать погоню. Но рядом был друг, который не мог выстоять в одиночку против стольких врагов.

— Казад! — пронесся под древними стенами полный ярости клич.

Сотни раз они вставали вот так, плечо к плечу, в узком круге на пять шагов. Каждый знал — что будет делать. Часами Оин и Бьерн тренировались, чтобы сегодня, в беспросветном проеме пещеры — дать волю ярости и ненависти. Орки нахлынули волной — но разбились о несокрушимую мощь громадного оборотня. Оин прикрывал спину гиганта, добивал раненных — быстро, сноровисто, беспощадно. Мало кто из орков смог пробиться обратно к пещерам — или прийти на помощь попавшим в ловушку. А когда солнце осветило побоище, Оин с Бьерном сошли с постамента из тел врагов, ими же созданного — их оружие дымилось от черной крови.

Орки, которые бросились вниз по ущелью, уцелели. Часть их рассеялись по равнине, часть погибли, ослабленные солнцем и настигнутые конниками Бэлы, который атаковал, как только верхушки гор посветлели. Через два часа после восхода солнца сотник Уиллис доложил Гримбьорну:

— Насчитали четыре с половиной тысячи орков. Наши потери — сто двадцать один ранен, семьдесят четыре убито. Лошадей мы не привязывали, их орки не сумели перебить, но покалечили много…

В полдень, после краткого отдыха и обильного завтрака, армия начала входить в Великие Северные Ворота.

Первыми шли гномы. Не пройдя и пятидесяти шагов, они начали разбиваться на группы по пятеро и исчезали в неприметных боковых тоннелях. Их задачей было обнаруживать спрятавшихся врагов. За ними шли люди, но впереди всегда были Оин и Бьерн. Многие и раньше со страхом смотрели на Бьерна, могучего и быстрого на расправу. Теперь люди с опаской стали поглядывали и на подгорного жителя, чей топор в доблести не уступал секире Шкуроменятеля, а по ярости и умению в битве низкорослый гном даже превосходил своего высокого напарника. Вдвоем же они производили такое впечатление, что немногие решились бы преградить дорогу этой парочке.

Снаружи, у Ворот, остались эльфы и всего десяток людей. Нападавшие несли с собой горючую смесь, которую можно получить из дегтя и масла. При сопротивлении в узких переходах Мории достаточно было просто отойти, поджечь и запустить такой бочонок врагам. Орки бежали, хотя и продолжали оставаться в большинстве. Они отступали настолько беспорядочно, что даже не устраивали засад. Оин, Бьерн и Балин беспрепятственно шли в течение трех часов, пока не наткнулись на первое серьезное сопротивление. Отряд орков, числом, наверно, не менее трехсот, заблокировал один из главных переходов. Зала, в которой происходил бой, была разделена широкой трещиной. Оркские стрелки притаились в верхних галереях, осыпая нападавших стрелами. Два горных тролля, пользуясь тем, что их шкуру трудно пробить стрелой, скидывали наведенные мостки, мешая людям перебраться и вступить в бой. Визжащая толпа за спинами троллей потрясала мечами, оглушительно кричала и вопила в сотни глоток. Несколько раз Балин видел, как оттаскивали назад убитых, грубо, безжалостно, очень торопливо. Стрелы, летящие из-под потолка, наполняли воздух неприятным свистом, от которого сводило зубы.

И здесь Балин увидел того, другого Оина. Таким, каким он больше всего боялся его увидеть.

Стремительным. Неудержимым. Непобедимым.

Запросто перемахнув двадцать футов пропасти, Оин, казалось, играючи смахнул со своего пути неповоротливого тролля. По крайней мере, гном расправился со своим противником куда быстрее Бьерна, последовавшего за другом в самое пекло. Движения неистового гнома казались смазанными и совсем не быстрыми. Только топор успевал отразить все клинки и ответить каждому смертельным ударом. Оин словно плыл в вопящем море, уверенными движениями опытного пловца приближая себя к победе. Он на голову возвышался над орками, хотя на самом деле был едва ли не самым низкорослым в отряде. Но сейчас, на поле битвы, казался гигантом, а через мгновение Балин понял, что Оин идет прямо по телам врагов… Еще мгновенье, и гном будто вышел на берег, весь в темной крови. Бьерн все еще возился с троллем, а орки попытались взять Оина числом, и тут на подмогу пришел тот, от кого Балин меньше всего ожидал помощи. Карлик Синьфольд, на голову меньше Оина, разбежался — и прыгнул через пропасть. Он, конечно, не смог преодолеть такое расстояние, но в последний момент зацепился за край скалы. Кривоногий орк попытался копьем спихнуть малорослого противника — и тотчас же упал сам, разрубленный чуть ли не надвое. Друг Синьфольда, гигант Тори, тоже прыгнул, с легкостью для своего возраста преодолел расщелину, и теперь своей знаменитой секирой разгонял орков в разные стороны, давая маленькому гному время выбраться. Такого великана, ростом выше шести футов и весом более трехсот фунтов не смог бы стронуть с места и десяток орков. Синьфольд наконец выбрался и ринулся в атаку. Балин даже ухмыльнулся, заметив, как Тори оберегает своего маленького приятеля. Сразу же появилась широкая лестница, переброшенная через бездонную трещину, и Балин с изумлением услышал собственный рев. Гномы первыми бросились к врагам. Балин успел сразить двоих, рядом крошили врагов братья-близнецы Нали и Лони. Три брата — Толун, Олуэн и Балуон рванулись вперед, отсекая оркам путь к спасению. Тотчас появились и люди. Орки, обезумев, метались по пещере и уже не оказывали сопротивления.

Когда все закончилось, Балин встал посреди залы и устало облокотился на рукоять топора. Он еще ни разу не отходил отдохнуть, шел вперед, словно не замечал усталости. Балин смотрел на стариков — Тори и Синьфольда, членов совета старейшин, и вдруг вспомнил, как они яростно отстаивали свое право на участие в походе. Потом перевел взгляд на братьев-тройняшек, и воспоминания вновь перенесли его на год назад, когда самые богатые и знатные наследники клана Серых гор явились к Даину с просьбой зачислить их в отряд. Толун, Олуэн и Балуон тогда вошли в залу, где отбирали добровольцев — в рваной одежде, наглые, грязные, пьяные, больше похожие на разбойников с большой дороги. Царь под Горой махнул на них рукой, решив, что нечего держать столь беспутных гномов дома. Толун, Олуэн и Балуон после зачисления в отряд преобразились в мгновение ока. Пропала наглость, уступив место угрюмой серьезности. Вместе с рваной одеждой исчез запах дешевого вина. Зато появились доспехи — и какие! Мифриловые кольчуги, одна из которых принадлежала самому Азагхалу, царю-воину — и была величайшим сокровищем клана Серых гор. Вторая была сделана из мифрила семейных сокровищниц, а третья… Третью братья создали, по крохам выкупив мифрил у разных семей и родов. На это ушло золото, которое было добыто всем кланом за десять лет… Поначалу Оин приказал покрыть горящий голубым пламенем металл серебрянкой — чтобы не привлекать излишнего внимания — но братья насупились, уперлись. Балину тогда удалось погасить разгорающийся спор — все сошлись на мнении, что позолота, хоть и умаляет цену и достоинство доспехов, но всего лишь в десять раз, а не в сто, как предлагал Оин…

Красавчик Сили орал, что работая каменотесом не очень-то прокормишь семью, и многие находили резон в его словах…

Стражи покоев Даина, его личные телохранители — Лони и Нали — просто сказали, что пойдут в Морию в любом случае. Этому решению Царь под Горой не противился. Это было их правом, а Даин был многим обязан роду, из которого происходили неразлучные близнецы…