Балин. Сын Фундина. Государь Мории

Глава 9

Сразу после того, как они вышли к Восточным Воротам, Балин отправил Ори и несколько молодых гномов за припасами, что остались у северного входа. Отдых и еда были необходимы уставшим воинам. Но теперь, когда отряд Гримбьорна покидал их, гномы решили устроить прощальный ужин. Ори вернулся только к вечеру. Несколько раз маленькому каравану приходилось обходить большие расщелины, и это задержало гномов.

Солнце уже садилось, и люди спешили, распаковывая тюки с провизией. Вместо столов воины расстилали плащи, стулья и кресла заменили бревна. Как и в бою, каждый знал свое место. Балин снова удивлялся, завидуя дисциплине людей. Гномы прособирались бы весь вечер, ворча и негодуя на отсутствие удобств. Многие бы начали перебранки за место повыше, поближе к государю. Здесь же садились плечо к плечу, не разбирая, кто твой сосед — князь или крестьянин. Кубки осушались с сумасшедшей скоростью — и наполнялись вином вновь.

Над головами пирующих пронесся медвежий рык. Все головы повернулись в сторону гигантской фигуры. Бьерн поднял кубок на уровень лица и начал говорить:

— Приветствую всех собравшихся здесь. Гномы, люди и эльфы, сегодня мы вместе за одним столом.

Балин посмотрел в сторону эльфов, которые пировали отдельной группой. С расстояния, которое отделяло гнома от перворожденных, невозможно было определить, как они отреагировали на этот призыв. В какое-то мгновенье Балин рассердился на себя, потому что вместо того, чтобы быть в гуще событий и разговоров, сидит во главе импровизированного стола, на нескольких седлах, возвышаясь над всеми.

— Все мы сделали большое дело, — между тем продолжал Бьерн, — О нашем походе сложат песни, где воспоют храбрость погибших. Но, не буду вас обманывать, битва еще не закончена. Оркский вождь ушел. Я иду за ним. Мой сын, Гримбьорн, пойдет со мной.

— Мне нет дела до народа эльфов, — продолжил с непосредственностью, свойственной сильным, Шкуроменятель. — Но есть дело до гномов. Мы выполнили свой договор. Черная Бездна свободна от нечисти. Орки перебиты. Те из них, что выжили, подходят сейчас к Дол Гулдуру.

— Наугримы могут спокойно приходить в Казад Дум и жить там. Но у людей есть погибшие, есть раненые и есть те, кто сейчас хочет получить золото, что причитается по уговору. Сейчас я спрашиваю полноправного владыку Мории. Скажи свое слово, Балин, сын Фундина.

Балин, не торопясь, сошел с импровизированного трона. Сейчас, в полумраке надвигающейся ночи, он казался себе карликом среди гигантов. Сильные люди, пропахшие потом и увешанные оружием, окружали его. Он посмотрел на Оина и удивился спокойствию на лице неистового гнома. Балину пришло в голову, что Оин тоже делает выбор. Между дружбой и долгом.

— Приветствую всех собравшихся! В этот радостный и одновременно горький час я хочу поднять кубок за доблесть воинов. Мы победили, темные твари оставили Морию и я от лица своего народа выражаю благодарность всем, кто принимал участие в этом трудном деле.

— Я буду говорить прямо. Не стоит думать, что гномы жадны и упрямы. Кровь не пролилась даром. Если золото поможет вам, то я, Балин, сын Фундина, заявляю, что доля каждого, вне зависимости от исхода, находится в ведении короля Даина. Каждый из вас получит ее, если предстанет перед Царем под Горой в присутствии двух свидетелей, принимавших участие в нашем походе. Если же возникнут трудности, их решит одно слово господина Бьерна или Гримбьорна, которые по одиночке могут заменить обоих свидетелей.

Шум и приветственные крики раздались отовсюду. Воины выражали радость ударами мечей о щиты.

Балин позволил себе чуть улыбнуться в бороду. Выбить деньги из короля Даина будет, пожалуй, потяжелее, чем взять приступом Роханскую Падь. В любом случае, контракт, заключенный между Балином и Гримбьорном на бумаге, точно определяет, что одним из свидетелей обязательно должен быть Бьерн или его сын. Просто молодой военачальник не так хорош в витиеватых речах и канцелярской работе, как на поле битвы.

— Но как сказал сегодня Бьерн, дело еще не закончено, — продолжал гном. — Сердце мое радуется, когда я вижу Подгорное Царство свободным. Но разум подсказывает мне, что темные твари не оставят нас в покое. И гномам потребуются сильные и умелые руки друзей, приходящих на помощь по первому зову. Поэтому сегодня я, как Государь Мории, прошу присутствующих здесь людей и эльфов заключить с нами союз дружбы и взаимовыручки.

Балин сделал знак Ори. Тот достал из кожаного мешка большую книгу, в твердой обложке белой кожи, с серебряными бляхами-застежками. Два молодых гнома, Лони и Нали, размотав множество слоев материи, извлекли на свет большой, ярко светящийся в темноте, шар. При виде его Тартауриль не смог сдержать восхищения:

— Цветок Тилиона! Множество таких я видел в Менегроте, тайных чертогах Тингола и Мелиан. Ярче полуденного солнца светили они в залах Тысячи Пещер.

Этот источник света разогнал сумеречную тьму на много фарлонгов вокруг. Даже небо над головой посветлело, когда молодые гномы, подвесив шар на конец длинной жерди, подняли ее и закрепили вертикально.

Первым в книге расписался Бьерн. Он долго и старательно выводил странные знаки, громко сопел, а под конец даже высморкался.

— Я не очень-то доверяю бумаге и скажу тебе на словах, Балин. Ты молодец, что начал свое правление с выполнения обещаний. Хотя давал их до того, как стал царем. Но помни, где бы я ни был, всегда приду на помощь по первому зову и не потребую оплаты за доброе дело, — громогласно заявил великан.

— Не могу припомнить, чтобы ты раньше говорил о золоте, — обращаясь только к Бьерну, сказал Балин.

— Так ведь не за себя беспокоюсь, — развел руками гигант. — Дело предстоит жаркое. Не многие вернутся домой. Пусть хоть золото немного восполнит горечь от потери.

Гримбьорн посмотрел на отца неодобрительно. Четко прописывая всеобщие руны на бумаге, он сказал:

— Если между нами и возникали некоторые трудности в этом походе, то забудь о них, доблестный гном. Я понимаю тебя, и уважаю упорство, с которым ты стремишься к цели. Только больше не сманивай моих воинов. Когда потребуется — мы придем, и каждый узнает крепость руки Гримбьорна, сына Бьерна-Шкуроменятеля.

И деловито поинтересовался:

— Кстати, Оин, ты пойдешь с нами? Твоя помощь пришлась бы кстати.

Краска залила лицо гнома. Заикаясь, он произнес:

— К сожалению, я не могу присоединиться к вам. Долг перед своим народом заставляет меня остаться.

Бьерн, внимательно смотревший на Оина, одобрительно кивнул:

— Исполняй свой долг, друг. Хотя должен признаться, мне будет чертовски не хватать тебя. И твоего топора тоже.

Тартауриль тоже оставил несколько строк в книге.

— Мои товарищи возвращаются обратно, в Сумеречье. Я же прошу для себя разрешения государя Казад Дума остаться на некоторое время.

— И это разрешение ты уже получил, благородный Тартауриль. Государь Мории с радостью приветствует тебя, — с достоинством отвечал Балин.

— А как же разведчик из Лориэна? Он тоже должен оставить подпись. Ведь он присутствует здесь, — с некоторой озабоченностью произнес Ори.

Орофэн приблизился. Он с любопытством смотрел на окружающих его. Потом поднял руку, призывая к тишине, и произнес несколько фраз на странном певучем языке. На этот раз Балин не понял слов, но Тартауриль, стоявший рядом, перевел:

— Разведчик Лотлориэна говорит, что тебе повезло, повелитель Мории. С тобой я вижу людей Озерного края, эльфов Сумеречья, гномов Рудного кряжа. С дней Последнего союза такой договор заключается впервые. Он счастлив, что сможет поставить свою подпись и не сомневается, что владычица Галадриэль одобрит его поступок.

Последним к Ори придвинулся человек в черных доспехах, Борп.

— Дозвольте и мне расписаться. Не только молодой Гримбьорн и его воины приложили руку к этой победе.

Борп писал долго, сопел и кряхтел, и оставил после себя целую страницу, исписанную корявыми буквами.

— Слава государю Мории, Балину, сыну Фундина! — закричал он, после того, как отдал перо Ори.

Одобрительные возгласы присутствующих были ему ответом.

Рядом низко протрубил рог. Гримбьорн, удостоверившись, что привлек внимание пирующих, взмахнул рукой, разрубая ладонью воздух. Этот ставший для всех привычным жест означал: «Отбой».

С видимой неохотой воины начали расходиться. Балин, который думал, что на сегодня с него хватит разговоров, поплелся к своей палатке. Но тут дорогу ему преградил Гримбьорн:

— Мы еще не закончили, сын Фундина. Мой отец не зря говорил о деньгах.

Балин остановился, смерил сына Бьерна долгим взглядом.

— Что еще? — спросил гном.

— Ты ловко отговорился. Но у нас большие потери в лошадях. Когда мы ставили засаду у Северных ворот, коней пришлось оставить в лагере. Мы их не привязывали, но орки смогли многих подранить и покалечить.

Гримбьорн пристально глядел на гнома.

— И что? — спросил Балин.

— Я предлагаю тебе, сын Фундина, купить у нас этих коней, — спокойно сказал Гримбьорн.

— Купить? — протянул гном.

— По золотому за покалеченную лошадь, по две серебряных монеты за убитую. Нам потребуются деньги. Мы хотим купить уже обученных коней в Рохане.

— На кой мне калеченные и мертвые кони? — нахмурился гном.

— Ты любишь конину? — спросил Гримбьорн. И тут же ответил, будто сам себе. — Придется полюбить. Потом потребуется новая одежда, а ничего крупнее мыши в окрестностях не осталось. Лен тоже не за один день растет…

— Ладно, ладно! В конце концов ваши кони все равно достанутся нам, — Балин заметил, как лицо Гримбьорна напряглось. — Дела так не делаются, — заявил гном, задрав подбородок.

— А как? — проворчал молодой командир.

— Ори! Оин! — позвал Балин. Когда гномы подошли, гном продолжил. — Оин будет свидетелем, Ори — записывать договор. Итак…

Балин поднял глаза вверх и начал медленно диктовать:

— Сего дня, одиннадцатого мая, через два дня после освобождения Казад Дума, 2989 года, Балин и человек Гримбьорн заключают договор, по которому покалеченные и убитые в битве у Северных Великих Ворот Мории кони покупаются Балином за…, - гном нахмурился. — …за один гондорский золотой — две покалеченные, за одну серебряную в три пеннивейта — одна мертвая. С правом произвести платеж в рассрочку, при этом половина денег передается человеку Гримбьорну немедленно, а вторая изымается из доли людей нанятых идти в Морию…

— Это…, - начал Гримбьорн.

— Это мои условия, — не менее грозно перебил его Балин. — И вообще, я хочу точно знать, скольких коней покупаю. Без этого сделка не состоится.

— Ладно, — прорычал человек. — Я сейчас узнаю.

— Оин, Ори, — обернулся Балин к своим спутникам. — Идите, и по приказу Государя Мории немедленно соберите все наличные деньги.

— Но это…, - начал было Ори.

— Выполнять, — твердо сказал Балин.

Оин посмотрел на друга, криво усмехнулся, развернулся и направился к гномам, столпившимся у входа в Морию.

Через полчаса более двух сотен золотых перекочевали из рук Балина к Гримбьорну.

— Что ты делаешь? — стонал Ори за плечом Балина. — Это же были наши единственные деньги!