Цветы валерианы

...не найдёшь...

У жизни женское лицо, но в этом...

Рольф резко оборачивается. Над ним склоняется женщина в серебристо-белой мантии и протягивает руку. У неё нежные, белые ладони и тонкие пальцы с аккуратными, но очень коротко остриженными ногтями. Белокурые волосы, заплетённые в две тяжёлые косы, спускаются почти до босых ног. А в другой руке женщина держит маску, закрывая ей лицо. Белую фарфоровую маску с почти бесцветными голубыми глазами, холодными и прозрачными, как стекляшки.

— Hvers vegna? — кричит Рольф, словно сквозь Заглушающее. — Hvers vegna?!

Женщина дёргается, как от удара, и убегает. Маска выпадает из её руки и вдребезги разбивается, но осколки превращаются в лепестки валерианы. Среди лепестков лежит каким-то чудом уцелевший голубой фарфоровый глаз. Рольф, сам не зная зачем, подбирает его. Глаз обжигает пронизывающим до костей холодом, но в руках Рольфа начинает таять, как льдинка. Когда Рольф опускает взгляд, ему кажется, что глаз плачет.

18 ноября. Хогвартс. Спальня Рольфа Саламандера.

За окном выпал снег. Рано для Англии. Рольф снова проснулся, уткнувшись в мокрую от слёз подушку, но, на сей раз, ему не было жарко. Наоборот, его била дрожь. Набалдашник кровати, в который он вцепился мёртвой хваткой, был таким холодным, что, казалось, ещё чуть-чуть и Рольф примёрзнет к нему, как, бывало, примерзал языком к металлической решётке ворот, в очередной раз решив слизать упавшую снежинку.

— «Hvers vegna», — повторил он скрипучее, словно снег на морозе, слово. Знакомое и одновременно незнакомое. — Quaerere, Hvers vegna!*

В его руку прилетела книга и сама собой раскрылась на необходимой странице:

...Hvers vegna — зачем? почему? (редк. «за что?»)...

Он посмотрел на обложку: «Исландско-английский словарь». Перечитал короткую надпись несколько раз, снова и снова. Исландский. Конечно. Рольф резко сел на постели. В ушах звенела такая тишина, словно он находился в горной лощине. Но она не была неподвижной. Она стремительно наваливалась, погребая под собой. Лавина абсолютного отсутствия звука. Вакуум. И сквозь него забытые, запорошенные временем слова:

«У жизни женское лицо — прекрасней не найдёшь,

У жизни женское лицо, но в этом тлен и ложь.

И помни: если веришь ей, и сердце отдаёшь —

У смерти женское лицо, точь-в-точь... Не узнаёшь?»

Такие чёткие, словно он слышал их прямо сейчас. Рольф прикрыл уши руками, словно в попытке отогнать непрошенный звуковой мираж. Внезапно раздался резкий стук.

Рольф вздрогнул от неожиданности и начал озираться. Но это была всего лишь почтовая сова, стучавшая клювом в стекло. Это слегка привело в чувство. Стащив с постели одеяло и мысленно посетовав на отсутствие тёплых тапочек («Можно даже этих идиотских, плюшевых, с мордочками раздражар»), Рольф завернулся в него по шею и пошёл открывать окно утренней пернатой гостье. Пёстрая золотисто-чёрная сова почти кричащей и очень «летней» расцветки кинула ему свиток и была такова.

«Даже вафлю не попросила», — пробормотал Рольф. Почему-то он не мог вынести этой тишины. Что-то заставляло его говорить с самим собой, комментировать, шумно отодвигать стул. К ещё не рассеявшемуся муторному ощущению кошмара, к воспоминанию, отозвавшемуся тупой ноющей болью в сердце, прибавилось ощущение тревоги, вызванное письмом. Он едва поборол в себе желание немедленно разорвать свиток в клочья, не читая: совы такой раскраски были только у Саламандеров.

— Что Ему могло понадобиться? Или ей? — агрессивно спросил он пустоту. — Драккл их подери!

___

* Quaerere с латинского «искать».