Нанеси себя на карту

Сова прилетела утром, Ремус видел мелькнувшую тень из окна спальни. Ему подумалось, что пришло письмо от дедушки или бабушки, хотя было и странно, что они отправили его с какой-то незнакомой птицей.

Когда он спустился на первый этаж, родители почему-то были очень оживлены и даже более того. Словно они прошли какое-то судьбоносное испытание и теперь были так счастливы, как будто все горести мира неожиданно исчезли. Глядя на них, Ремус тоже стал улыбаться, хотя даже не мог предположить, в чем дело. Такими он видел их только в краткие моменты, которые мог пересчитать по пальцам.

— Ремус! — воскликнула мать, заметив его на лестнице. — Скорее иди сюда!

— Письмо пришло! — отец был так воодушевлен, что взмахнул волшебной палочкой и на лету поймал овсянку в плошку, а потом перехватил два тоста одной рукой.

— Садись, читай!

Ремус сел за стол, и перед ним тут же положили какой-то конверт, исписанный аккуратным косым почерком. Родители замерли, казалось, ожидая чего-то невероятного.

Неужели все было из-за этого письма? Ремус неторопливо распечатал конверт и принялся за чтение.

"Уважаемый мистер Люпин, От лица Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс рады предложить вам…"

Тут уже дыхание от счастья перехватило и у него самого. Он поедет учиться. Как это могло быть правдой?

— Я поеду в Хогвартс? — выдохнул он.

— Да, ты поедешь в Хогвартс, — весело сказала мать.

— Но как же?.. — Ремус осекся, он все еще не решался до конца поверить.

— Все уже решено, — отец с воодушевлением похлопал его по спине и со стуком поставил на стол перед ним овсянку и тарелку с тостами. — Профессор Дамблдор узнал о твоих успехах. Мы с ним вместе придумали способ, чтобы твоя болезнь не повредила тебе и другим. Представляешь, тебе первому разрешат учиться вместе со всеми!

Он был невероятно счастлив. Ремус тоже заулыбался, но все-таки было в этом и что-то как будто обидное. Как-то резко ему вдруг почувствовалось, что то, что от других детей ожидали как само собой разумеющееся, для него было большим достижением и поводом для радости. Как будто он был намного хуже.

— Послушай, Ремус, — мать, кажется, поняла его чувства. — Это, — она показала на письмо, — стало возможным благодаря твоим стараниям. Не нужно думать, будто это ничего не стоит.

— Я не хочу быть "оборотнем, у которого получилось", — пробормотал Ремус.

Он не знал, как сказать и как объяснить, почему это было для него так важно. Вся жизнь строилась вокруг его болезни. Но ведь он сам был гораздо больше, чем его болезнь. Ведь было в нем что-то еще?

— Ты уже гораздо больше, — серьезно заметила мать, словно читавшая его мысли. — Болезнь — просто одна из частей, вовсе не главная.

— Я просто хочу быть как все остальные, — сказал Ремус, глядя на письмо. — Чтобы никто не узнал…

Родители переглянулись. Показалось даже, что они и сами хотели обсудить это.

— Мы говорили с профессором Дамблдором, — заметил отец. — Он осторожничал, но я настаивал, чтобы тебе разрешили сказать.

— Настаивал? Почему? — с удивлением спросил Ремус. У него это просто не укладывалось в голове. Отец немного странно улыбнулся, и когда заговорил снова, чувствовалось, что слова давались ему нелегко.

— Мне не хотелось, чтобы тебе нужно было прятаться, — он вздохнул. — А еще хотелось, чтобы ты показал другим, что есть выход.

Ремус смотрел на отца, широко открыв глаза.

— Я и сам говорил разное об оборотнях, — продолжал тот. — Мне казалось, это будет моим искуплением… — он осекся. — Прости, я знаю, что это не то, о чем я должен был думать. Мне просто хотелось, чтобы у тебя была возможность. Сказать или нет — решать тебе.

Мать кивнула, соглашаясь с ним.

— Думай только о том, как будет лучше тебе, Ремус. Не нужно, если ты не готов.

Она мягко улыбнулась ему. Ремус вдруг очень остро почувствовал, насколько сильно родители в действительности заботились о нем. Он обнял мать и отца, хотя в последнее время считал, что уже слишком взрослый для всех этих нежностей.

* * *

Ремусу казалось, что никогда в жизни он не видел такого количества людей. Ну или, по крайней мере, никогда не видел, чтобы такое количество людей так суетилось. Родители, светясь от счастья, помогали ему с чемоданом.

— Все взял? Палочку? Перья?

Ремус все кивал и кивал, чувствуя, что так шея у него скоро устанет и голова свесится на один бок.

— Пиши, ладно? Обо всем, — мать почти прослезилась, обнимая его.

Ремус был немного испуган, но еще больше он был воодушевлен. Впервые в жизни он сможет найти друзей. Это так захватило его, что сердце колотилось как бешеное. Все равно заговорить с незнакомцами было страшно. И вот Ремус вошел в купе, затолкал чемодан на полку и сел возле окна. Он пообещал себе, что непременно подружится с тем, кто поедет с ним. А потом поезд тронулся, и соседей у него так и не появилось.

Они проезжали затуманенные поля и вересковые пустоши. Пересекали по мостам реки, вившиеся блестящими лентами. Мчались сквозь перелески с облепленными омелой деревьями. Тут и там мелькали домики, поля со свернутыми клубками сена и пасущиеся овцы.

Ремус почти задремал, когда вдруг к нему в купе вошли мальчик и девочка. Мальчик выглядел каким-то угловатым, его давно нестриженые волосы доставали ему до плеч. В нем почему-то сразу чувствовался непримиримый характер. Девочка была рыжеволосая, с симпатичным добрым лицом. По немного покрасневшим глазам было видно, что она недавно плакала, хотя почему-то казалось, что это было совсем для неё несвойственно.

— Идем сюда, здесь свободно, — сказала девочка, открывая дверь.

Мальчик вошел за ней. Вид у него был злой и раздраженный.

— Я Ремус, — ужасно смущаясь, выпалил Ремус.

Мальчик посмотрел на него с легким презрением, зато девочка улыбнулась.

— Я Лили, это Северус.

— Вы тоже первый раз едете в школу?

— Да, — односложно ответил Северус и, всем видом показывая, что у него есть более важные дела, чем говорить с нежеланным попутчиком, уселся в углу. С каждой минутой он нравился Ремусу все меньше. Ему вдруг почувствовалось, что завести друзей будет не так просто, как ему казалось.

— А вы на какой факультет хотите? — спросил он.

— Слизерин, — с вызовом сказал Северус.

— А ты?

— Наверное, тоже… — немного неуверенно протянула Лили.

— Ты сам-то на какой факультет хочешь?

— На Гриффиндор.

— Еще один, — Северус усмехнулся и опять взглянул на него с пренебрежением. — Что, твой отец там учился?

— Нет, он на Когтевране учился, — немного неуверенно ответил Ремус. — А я хочу на Гриффиндор, потому что, — он опять смутился, — ну, мне хотелось бы быть храбрым.

— Значит, умным быть не хочешь? — ядовито поинтересовался Северус.

— А я и так достаточно умный, — простодушно ответил Ремус.

Северус так громко фыркнул, что даже Лили посмотрела на него с легким упреком.

— А почему тебе хочется быть храбрым? — спросила она у Ремуса.

Тот вдруг понял, что сказал лишнего, так что просто улыбнулся и ответил:

— Разве плохо? Ничего не бояться?

— Наверное, было бы здорово… — протянула Лили.

— Ничего не боятся только глупые люди, — с убежденностью возразил Северус. — Потому что не видят последствий.

— А почему вы хотите на Слизерин?

Ремус, старался смотреть только на Лили, которая казалась ему более дружелюбной.

— Потому что это самый лучший факультет, — усмехнулся Северус.

Ремусу показалось, что он наконец уловил, что тот представлял из себя.

— Ты, значит, хочешь быть самым лучшим?

— Да, конечно, — запальчиво ответил Северус.

— Как здорово, — сказал Ремус. — А я хочу быть как все.

Северус посмотрел на него как на беспросветного тупицу и даже, наверное, был близок к тому, чтобы покрутить пальцем у виска.

* * *

Для Ремуса стало большим сюрпризом, что распределяли учеников с помощью Шляпы. Отец почему-то ему об этом не рассказывал, только загадочно улыбался, так что было страшно, не предстоит ли какой-то сложный экзамен.

Как и хотел, Ремус попал на Гриффиндор. Он оказался на одном факультете с девочкой из поезда и когда уселся рядом с ней на скамью, она вдруг повернулась к нему и сказала:

— Кажется, мы с тобой на одном.

Ремус улыбнулся и кивнул. Они вместе посмотрели, как Северус отправился к слизеринскому столу.

— Не жалеешь, что не туда попала?

— Не знаю… Я и правда не так много знаю про факультеты… — протянула Лили.

— Они все хорошие, — пообещал Ремус. — Это точно.

Учиться было легко, но с друзьями у Ремуса почему-то не слишком задалось. Казалось, все вокруг каким-то непостижимым образом уже успели перезнакомиться, а он остался в стороне. Даже Лили общалась больше с Северусом, который почему-то старался задеть Ремуса каждый раз, когда они встречались втроем. Ремус садился рисовать — Северус смеялся и говорил, что это занятие для малолетних и душевнобольных, а потом отбирал рисунки и объявлял, что по ним видно жестокого убийцу. Ремус читал книжки про анимагов — Северус говорил, что это жутковато. Что бы он ни делал, у Северуса всегда находилось что сказать по этому поводу. Некоторые слова попадали в цель, и Ремус так злился, что ему казалось, будто у него начинают расти клыки. Он боялся этого. Ему сразу виделось, как он теряет разум и разрывает обидчика в клочья. А потом приходили в голову сказанные еще очень давно слова отца, что самое мелкое происшествие может поставить крест на всей его жизни. Иногда в таких случаях он до крови кусал костяшки пальцев, чтобы успокоиться.

— Зачем ты? — спросила Лили, когда однажды увидела, как он это делал за стеллажом в библиотеке. — Это из-за того, что Северус сказал, да?

— Нет, — отозвался Ремус. — Это я случайно.

— Он зря, — твердо сказала Лили и побежала обратно к столу, за которым они сидели все вместе. Ремус услышал, как она говорит Северусу, что так нельзя — и это почему-то тоже было неприятно. Когда он подошел, чтобы забрать свои вещи, Северус снисходительно заметил:

— Ты, значит, обиделся?

— Я не обиделся, — отозвался Ремус.

— А Лили говорит, что ты обиделся.

— Правда, Ремус, тебе нужно сказать, если…

— Я не обиделся, — с нажимом повторил тот, по одной закидывая книжки в сумку.

— Ты и правда очень странный, — поучительно сказал Северус. — Тебе надо прекращать обижаться по пустякам. Иначе тебе всегда будет казаться, что тебя задирают. Ты слишком много о себе думаешь.

— Ты, значит, не хотел задеть? — не выдержав, спросил Ремус.

— Не хотел. Просто говорю правду, — пожал плечами Северус. Но Ремусу показалось, что он врет. — У тебя же друзей, кроме нас, нет. Вот и думай почему.

— А ты с Поттером почему не дружишь?

— Он безмозглый, — Северус вдруг напрягся. — Полный идиот. Не поймет магии, даже если она ударит его по голове. А с тобой не так. Ты странный, а считаешь, что нет. Поэтому тебя все подряд задевает.

— Я не странный, — возразил Ремус, чувствуя, что начинает говорить совсем уже глупости.

— Ты очень странный, — четко сказал Северус, как будто уцепившись за эти слова. — Смотришь иногда как дикий, пропадаешь то и дело, и руки у тебя все время исцарапаны. Говоришь постоянно какую-то несусветную чушь. Половины никто даже не понимает. Рисунки твои жуткие. И еще помешан на книжках про превращение в животных. Мороз по коже от тебя. Советую тебе либо что-то с этим сделать, либо смириться.