Гениальный Гарри

Глава 3 или Диалог

Флер была в восторге. В экстазе. В моральном оргазме. Честное слово, то, что только что произошло, доставило ей больше удовольствия, чем её любимые сладости, которые она ест в нереальном количестве. В её глазах Поттер вознесся из ранга «интересный мальчик» до ранга «парень, с которым она бы не отказалась сходить на свидание»… даже не по его инициативе. Честно говоря, она почти влюбилась.

Нет, она не повелась на его аристократичную, холодную красоту. Нет. Ну, разве что в малой степени…

То, что цепляло в нем — его мозги.

Она четко понимала, что она красивая. Да, черт возьми, она вейла, она НЕ может быть некрасивой. Но даже среди вейл она выделялась. Делакур была очень сильной, и это сказывалось на её вейловском наследии. Именно поэтому она не могла полностью скрыть ауру. Слишком сильна. Именно из-за этого никто не заглядывал дальше упругой груди и тонкой талии. А там скрывался огромный интеллект, и в этом девушка тоже отдавала себе отчет. Это было не трудно осознать, когда учеба давалась ей слишком легко. Наверное, она даже могла бы закончить школу экстерном.

Курса два назад.

Но ей отказали просто потому, что посчитали, что «эта вейловская полукровка слишком много о себе возомнила» — цитата одной женщины из министерства. Это очень задело Флер. Она плакала неделями. Пока не решила для себя… много чего. С тех пор она ведет себя как типичная блондинка-стерва.

И тут на сцену выходит Гарри Поттер, Мальчик-который-оказался-умнее-большинства. Наверное, даже умнее её. Диплом Оксфорда в четырнадцать лет — это вам не шутки. Такой задел был силен даже в магическом мире. Француженка вряд ли смогла бы повторить это, но в её защиту можно сказать, что математика — это не то, чем она интересуется.

Он силен, чертовски умен и очень привлекателен… О, его холодные глаза, а его высокие скулы… Но внешность, конечно, для нее — это не главное. Конечно. Да. Определенно…

Вейла решила во что бы то ни стало сблизиться с ним. Пусть даже он порвет контракт и уедет, она найдет его… она даже придумала имена детям… мальчика… Мари-Виктуар, точно…

Пока Флер уплыла в свои далекие фантазии, в комнате все безмолвно сидели и думали каждый о своем.

Снейп был в ярости и ахуе одновременно; он пытался понять, как его обозвал Поттер — обидно ли это и что значит. В магловской психологии он не просвещен от слова совсем. Диггори, кажется, вообще не в этой комнате мысленно. Разрыв шаблона он такой. В голове у него было пусто.

Крам подумал, что Турнир он скорее всего проиграет. Невербальное заклинание от четверокурсника. Боевое. Слов нет, одни только маты.

Остальные были просто в шоке. Не каждый день директор показывает другую свою сторону. Не каждый день четверокурсник… ну, делает такое. Еще и его слова про Оксфорд. Все это было очень странно.

Гермиона ждала. Весь зал шумел, обсуждал: кто-то обвинял Поттера, кто-то вспоминал второй курс и парселтанг. Но большинство мнений сходилось на том, что Поттер мошенник.

Даже за столом Гриффиндора.

Но вот дверь чемпионской комнаты распахнулась. Весь зал замер.

Профессор Дамблдор и Гарри Поттер широким шагом прошли к выходу из Большого зала.

Директор был… ну, сам собой. Он шел пусть и быстро, но все так же излучал уверенность и доброту. И Гарри был сам собой. Почти. Его глаза не были покрыты пленкой отчужденности как раньше. Он смотрел в спину Дамблдора, пытаясь не отставать, явно анализируя в голове что-то… ну, или он был под империусом.

Поттер молчал. Альбус тоже. Вот так молча они сидели и смотрели друг на друга минут пять.

Гарри анализировал кабинет и самого Дамблдора. Ничего толком не поддавалось цельному анализу. Тут мог жить как злобный босс мафии, так и дедушка с прибабахом. Спящий феникс Фоукс на жердочке. Распределяющая шляпа, которую он с таким трудом уговорил отправить на Гриффиндор, а не в Равенкло, лежала на полочке. Гриффиндорец не обращал внимания на все эти тикающие приборы и прочее, прочее. Он искал мелочи. Например, по достоинству оценил саму форму кабинета. Очень правильно давит психологически на человека. Тот же трон-кресло директора неявно возвышалось над стулом «просящего». И куча прочих таких психологических трюков.

Или, допустим, чернильница с пером, которая стоит слева от Дамблдора, в то время как палочкой он пользуется правой рукой, что значит, что директор — амбидекстер.

Те же тикающие переливающиеся приборчики в большинстве собой магические или магловские безделушки. Но они позволяли расслабиться. Директор ведь «чокнутый», можно не волноваться. Можно рассказать ему все. Короче, бдительность усыпляет. И Гарри не был уверен, что магия тут не используется.

Поттеру понравилось. Было бы круто иметь свой такой кабинет. Но опять же… Гарри нравится образ «типичного британца». Он не хотел себе образ «доброго, но сумасшедшего дедушки».

Дамблдор, в свою очередь, просто думал, с чего начать. Долго думал. Перед ним сидит его шанс уйти на пенсию: на Гарри можно возложить все его обязанности, когда он немного подрастет и поднатаскается в магии. Теперь он не так уж и расстроен из-за того, что мальчик попал в Турнир. В конце концов, победитель древнего Турнира — это не шутки, а если еще учесть, что это Мальчик-который-выжил…

— Директор, вы вроде хотели что-то мне сказать? — первым нарушил затянувшиеся молчание подросток.

— А… да, конечно. Итак, диплом Оксфорда? Это правда?

— Да, я получил диплом за два месяца до моего одиннадцатого дня рождения. Начал учебу я в девять лет, — немного недоумевая, ответил Гарри. Неужели это так важно? Да и директору магической школы должно быть пофиг на диплом магловского заведения.

Альбус, казалось, знал, о чем он думает.

— Гарри, диплом Оксфорда даже в магическом мире очень котируется. На самом деле, о магии не знают только простые обыватели. Не просто так же у нас МИНИСТЕРСТВО магии, а не правительство или что-то в таком духе. В конце концов, все мы подданные королевы. И даже на магический мир у нее найдется управа, на крайний случай. И уж кто-кто, а ректор Оксфорда точно знает о нашем мире. Учитывая, что в этом самом заведении можно получить высшее образование и в магических отраслях. И, кстати, какое направление ты окончил?

— Математическое, конечно. Это мое хобби, — снова ответил сбитый с толку Поттер. Он ожидал, что сейчас будут уговоры или угрозы. А тут Дамблдор сидит и говорит об Оксфорде и его увлечениях. Хоть манеру «Доброго Дедушки» отбросил, просто нормально разговаривает.

— Это очень хорошо… очень… А расскажи, насколько далеко ты ушел вперед от своих одноклассников? — задал вопрос директор.

— Я, в принципе, уже мог бы сдать ЖАБУ. Как практическую, так и теоретическую часть. По крайней мере то, что я спрашивал в прошлом году у семикурсников, сдал бы точно, — Дамблдор казался очень удивленным.

— Практическую часть? Даже по ЗОТИ? Ты уверен в этом? Сколько боевых заклинаний ты можешь выдать, когда полностью отдохнешь и до изнеможения? — Альбус даже подался немного вперед.

— Ну, когда я тренировал Экспеллиармус, мог выдать около шестнадцати подряд. Но это не полное изнеможение, а просто усталость.

Дамблдор откинулся назад в кресле. Ему, черт возьми, нужна была передышка. Если это правда, а директор решил в этот раз во всем поверить Поттеру, как он раньше-то не заметил? Почему Гарри показывал такие… ммм, неважные результаты?

— Гарри, объясни мне, почему ты тогда, откровенно говоря, так неважно учишься?

Впервые у подростка можно было заметить небольшое смущение. Но тот быстро взял себя в руки и опять прямо посмотрел на Альбуса.

— Детские комплексы, которые я диагностировал у себя, но не хотел искоренять, потому что они не такие уж и бесполезные*. В детстве Дурсли, когда я приносил свои отличные результаты, избивали меня, лишали еды и запихивали в каморку. С тех пор и повелось, уровень знаний я должен показывать чуть выше среднего.

Директору пришлось приложить усилие, чтобы сохранить себя в руках. Когда он посылал Гарри к Дурслям, он планировал не ЭТО. Да, он хотел, чтобы героя растили в строгости. Но именно, что в строгости, а не… а не то, что они с ним делали.

— Гарри… когда я посылал тебя туда… я не думал, что все будет так плохо. Я… прошу прощения. Ты больше туда не вернешься. А Дурсли, как и тот, кто отсылал мне отчеты насчет твоего состояния, будут наказаны.

— Вы следили за мной?

— Да, раз в неделю мне прилетала сова с отчетом. И все, что там было написано, говорило только о том, что с тобой все нормально. Если помнишь миссис Фигг. Она за тобой следила… Извини меня, — Дамблдор уронил голову на руки. Весь его вид говорил о том, что он раскаивается.

Лжи в его словах и эмоциях гриффиндорец не обнаружил.

— Да ничего, сэр. Лучше расскажите мне, почему вы так удивились, когда я рассказал про мои тренировки.

Директор поднял голову и внимательно посмотрел в глаза Гарри, не заметив там гнева… да и любой другой негативной эмоции, обрадовавшись, он продолжил.

— Понимаешь ли, любые боевые заклинания очень сложны и энергоемки*. Не просто так у старшекурсников практические занятия по ЗОТИ раз в неделю. Запаса энергии среднего семикурсника хватит примерно на пару невербальных разоружающих. После этого вряд ли даже Люмос получится. Я должен был догадаться, когда ты в прошлом году выучил чары Патронуса. Черт возьми… — последние слова Альбус произнес почти шепотом, явно уходя в свои мысли.

— Это все, конечно, хорошо, но мой план — разорвать контракт и свалить — всё еще в силе, — решил напомнить подросток.

— Ох, точно. Теперь я должен перед тобой объясниться. Понимаешь, за год до твоего рождения было произнесено пророчество: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…». Оно было истинно, поверь моему длительному опыту. Под это пророчество подходили два ребенка: ты и Невилл Лонгботтом…

— Кто это? — прервал его Гарри.

— Твой однокурсник Невилл, — немного удивленно проговорил Дамблдор.

— Э-э-э… А! Пухленькая, неуклюжая рыб… человек? Я понял.

— Ты что, считаешь всех вокруг себя рыбками? — немного улыбаясь, спросил директор. — С чего такое сравнение?

— Ну, они такие же глупые и бессмысленные. У типичной рыбки память три секунды. А вот, допустим, у… э-э-э… ну, той, такой кудрявой рыбки… она еще учиться любит…

— Мисс Грейнджер?

— Да, наверное. У нее память четыре секунды, допустим. Это мой такой своеобразный способ обозначать интеллект окружающих.

— Честно говоря, по-моему, немного высокомерно, но недалеко от истины. Я, например, всех считаю детьми. Возраст, который я мысленно им даю, зависит от интеллекта. Да, а что ты смотришь так недоверчиво? Я тоже к четвертому курсу знал всю программу Хогвартса, и я тоже вроде как гений. Правда, в современной психологии я немного отстал, судя по тому, что я не понял большинство терминов, которыми вы обозвали Северуса. И, опережая ваш вопрос, вас я считаю взрослым человеком в моей системе измерения, так сказать. Если что, вы второй после Фламеля, который смог настолько подняться в моих глазах.