Время сжигать

Глава двадцать пятая

Рон

Галлеон в кармане раскаляется.

«На месте», — вот и всё, что там написано.

Джастин добрался до поместья Малфоев. Во всяком случае, до его окраин. У Рона сохранилось достаточно смутное воспоминание о местонахождении поместья, и потребовалась пара дней осторожной трансгрессии (по сетке на бумажной карте, которую он стащил из магловского магазина), чтобы выяснить, где начинается территория и границы защитных чар.

«Нашёл?» — отсылает он обратно. Это неприятно, но неизбежно, и Рон знает, что ему следует держаться подальше, скрываться в лесу. Он сгорает от нетерпения, наблюдая по утрам, как Джастин уходит следить за тем, что происходит в поместье.

Рон не уверен, что именно они ищут. Это один из тех случаев, когда придётся действовать по ситуации. Каждый раз, когда галлеон вспыхивает, Уизли надеется на слово из четырёх букв: «Змея».

По крайней мере, тогда он будет знать, что они на правильном пути. Каждую секунду кажется, что это просто пустая трата времени в бессмысленном месте. Что они идут по ложному следу. Доверяют предательски неправильным инстинктам.

Его собственные чувства — всё, что у него осталось. Ну, и Джастина тоже. Но Джастин, кажется, удовлетворён возможностью действовать, возложив лидерство на Рона.

Глаза ужасно болят. Он так устал разглядывать свой кривой почерк на последнем оставшемся клочке пергамента. Большую часть времени Рон проводит, перечисляя всё, что знает о крестражах и о том, как их уничтожить. Записывать это, пожалуй, плохая идея — Гермиона пришла бы в ужас, — но по-другому у него не получается сконцентрироваться.

Горло сжимается, на кончике языка появляется комок, который не выходит проглотить. Каждой клеточкой своего существа Рон жаждет найти её — отказаться ото всего остального ради того, чтобы отыскать её, Джорджа, Невилла и Падму. Его убивает необходимость сосредоточиться на общей картине.

Хотя даже общая картина не будет иметь никакого смысла, если им не удастся понять, как уничтожить змею, если она вообще там есть.

Становится всё более и более вероятной необходимость прибегнуть к тёмной магии, к той запретной магии, которую Крэбб создал в Выручай-комнате. Она подействовала на диадему.

Рон не знает заклинания Адского пламени. Джастин даже не знал о его существовании, когда Рон ненароком поинтересовался. Он добавляет на свой пергамент список потенциальных способов выучить мощное и тёмное заклинание в кратчайшие сроки. Пока пишет, то сам себе кажется до жути беспомощным. Это так же бесполезно, как добавлять туда «выиграть войну».

Галлеон в кармане снова нагревается. Рон вытаскивает его, надеясь обнаружить четыре буквы.

«Кошмар». За ним следует: «Обратно».

Буквально через секунду Джастин трансгрессирует в нескольких футах от того места, где на наколдованном табурете сидит Рон. В следующее мгновение он сгибается пополам, вываливая содержимое своего желудка (чипсы и печенье, украденные оттуда же, откуда и карта: Джастин назвал это заправочной станцией) на траву.

Джастин падает на четвереньки. Между вздохами слышатся рыдания.

Рон не может пошевелиться. Горячий страх расплавляет его, приковывает к твёрдой поверхности и лишает способности действовать. Он не хочет знать. Что бы ни увидел Джастин или что бы ни заставило его вернуться обратно в безопасный лес. Рон не хочет знать.

Но он должен. Он не может позволить себе роскоши не знать. Информация — их самый ценный товар.

Ему не приходится спрашивать, Джастина несколько раз рвёт, и в промежутках между приступами он хрипит:

— Невилл.

Больше похоже всхлип.

Кровь отливает от лица Рона, оставляя его странно озябшим. Он чувствует себя тонким, как пергамент, как будто сделан из одного только страха.

— Ты видел его? Что случилось? — Он ждёт, пока Джастина снова вырвет. — Он… он у них? Он… — Рон не может до конца сформулировать вопрос.

Проходит ещё несколько ужасных секунд, в течение которых Рон ждёт ответа на вопрос, который ему на самом деле неинтересно — и в то же время абсолютно необходимо — знать, чтобы продолжать дышать дальше. Весь его запас воздуха зависит от того, что скажет Джастин.

— Он мёртв. — Рон сдувается. Каждый глоток воздуха, который у него остался, со свистом вырывается из лёгких, словно выдавленный чужеродной силой. — Змея, — говорит Джастин несколько минут спустя. Солнце зашло. Может, прошло уже несколько часов. — Змея тоже там. Я ушёл, как только увидел её. Я… я больше не мог смотреть.

Вот она, информация, которую Рон так долго ждал. Теперь он хочет забыть её. Вернуть это драгоценное знание вместе с остальными новостями, без которых её не удалось бы получить.

Невилл.

Рон не задаёт никаких вопросов. Не хочет знать, как это произошло. И тот факт, что Джастин не делится информацией добровольно, говорит о том, что всё настолько же плохо, а то и хуже, чем Рон себе представляет.

— После того, как мы убьём змею. — Он до сих пор не понял, как именно они это сделают. — Нам всё равно придется убить… его.

Джастин вытирает засыхающую рвоту с подбородка, широко раскрыв глаза, поднимается из скрюченной позы и неуклюже плюхается на задницу.

— Нам? Убить его? Ты имеешь в виду его его?

Рон огрызается:

— А чем по-твоему мы тут занимаемся?

— Не надо обращаться со мной как с идиотом. Ты же знаешь, я провёл там весь день. А мог бы жить нормальной магловской жизнью. Никто, блять, не знает, кто я такой. — Джастин прищуривает глаза. Это самая неожиданная вещь, которую Рон когда-либо слышал от него. Без выпивки, сглаживающей все его острые грани, оказывается, что у Джастина есть клыки.

— Я знаю. Знаю. — Это настолько близко к извинению, насколько вообще возможно. — Но мы должны попытаться.

Секунды, минуты или вечность спустя Джастин просто повторяет:

— Я знаю.