Возвышение Бузинкина

И тут… удар! От чудовищного сотрясения всего их корабля сознание покинуло нашего героя.

Пришел в себя Бузинкин в каком-то хрустальном гробу. Не сразу сообразил, что это медицинская капсула, разработанная относительно недавно под влиянием соответствующих девайсов арварцев. Может, до капсул Содружества она еще по своим качественным характеристикам не дотягивает, зато своя, и расходники для нее тоже полностью свои.

Уловив, что пациент пришел в себя, автоматика капсулы подала сигнал на ее открытие.

— Сергей! Как себя чувствуешь? — Склонилось над ним очень серьезное лицо Надежды Черновол.

— Еще не понял. Вроде, ничего не болит.

— Тогда одевайся. Твоя одежда возле капсулы на стуле разложена. — С запозданием Бузинкин понял, что все это время перед прекрасной дамой голым валяется. Попытался прикрыться, но что услышал смешок.

— Да не смотрю я уже.

Оделся. Пока одевался по сторонам осматривался. Что-то сильно не в порядке с их крейсером. Освещение в медицинском отсеке тусклое, аварийное. И тишина… как в гробу. Почему пришла именно эта ассоциация сам не понял. Последней частью одежды на шею цепочку с медальоном своим накинул. И сразу же чуть не оглох от ментального вопля:

— Сергей! Ну, наконец-то! А то я только лечить тебя начал, как прибежали киберы и в медотсек тебя поволокли. И меня с тебя сняли, хотя мои наноботы уже почти все тебе поправили.

— Как обстановка? Чем сражение закончилось? — Первым делом поинтересовался Бузинкин у Черновол. А больше не у кого было: в сознании кроме их двоих никого не было, хотя девять медкапсул, помимо его, десятой, были заполнены лежащими без движения пациентами.

— На корабле, по-видимому, разгерметизация. Наш отсек наглухо задраен. Мой медицинский искин сообщает об обрыве связи с главным корабельным искином.

— Скафандры здесь есть?

— Все как по инструкции полагается, технические, вон в тех нишах у выхода размещены. Ты не подумай, Сергей, я бы сама пошла разведывать обстановку, но не могу покинуть своих пациентов, у них каждые пять минут что-то менять в настройках лечения приходится.

Залез в скафандр, проверил наличие закрепленного на поясе дополнительного картриджа для дыхания. Сутки автономности у него есть, каждый картридж рассчитан на двенадцать часов бесперебойной работы. Энергии в аккумуляторе на такой срок не хватит, конечно, но скафандр и без него вполне функционален, правда, без работы псевдомышц, требующих этой самой энергии, будет чертовски тяжелым и неудобным.

Шлюз отработал, как ему и положено, всосав в переходной камере пригодный для дыхания воздух. Дальше коридор, освещенный аварийным освещением и с гравитацией втрое меньшей по сравнению с привычной. Да уж, похоже, реакторам или генератору гравитации каюк приходит. Причем, учитывая, что даже освещение так и не восстановилось, гораздо больше шансов, что именно реакторам. Еще немного и корабль, высокотехнологический продукт рук человеческих, окончательно превратится в стылый кусок металла.

Первым делом на мостик отправился. Там для капитана вся информация от систем корабля сходится. Степень допуска, конечно, не капитанская, но хватит и отдельных допусков в качестве специалиста. Все же, в качестве члена экипажа, имеющего дополнительную специальность техника-ремонтника он тоже зарегистрирован, а кому еще выдавать в подбитом корабле информацию, как не ремонтнику.

Так, за размышлениями дошел до мостика… которого не было. Куча рваного и потекшего от огромных температур металла и отверстие, через которое видно звезды…. Тогда пилотская рубка. Она, согласно задумкам конструкторов о дублировании наиболее важных узлов, располагалась на удалении от капитанского мостика. Двинулся туда, по пути фиксируя задраенные люки отдельных корабельных помещений и кают экипажа. Возможно, там даже остаются выжившие. Или уже не там, а, как и Бузинкин, бродят по обширным территориям крейсера в попытке оценить повреждения и принимают меры по собственному спасению.

В пилотской рубке лежали тела. Очевидно, тот снаряд, или торпеда, или что там было…,было не единственным, что прилетело в их многострадальный корабль после того, как генераторы силовых полей приказали долго жить. В стене рубки тоже была пробоина, и все тела лежали в сработавших на декомпрессию комбинезонах. Единственная проблема в этой ситуации заключалась в том, что комбинезон давал возможность дышать в течение пятнадцати минут, чтобы за это время добраться до ниши со скафандром и упаковаться уже в него. В данном случае, похоже, пробитие рубки произошло уже после первого попадания, когда люди лежали без сознания. Они так и задохнулись в своих комбинезонах, не придя в себя. Старший офицер, прочие пилоты, астронавигатор, все были здесь. Командование крейсера погибло в этом бою в полном составе.

Зато кибернетический мозг корабля оказался вполне функционирующим. Только, очевидно, один из кабелей, идущий от него в сторону периферийных устройств, был перебит. Медотсек, в частности, остался без связи. Но информация с уцелевших наружных сканеров еще поступала. И по поводу результатов битвы он смог нашего героя просветить.

Перво-наперво выяснилось, что ту огромную пробоину, сопровождавшуюся встряской, уничтожившую капитанский мостик и выведшей экипаж из строя, нанес своей болванкой пиратский линкор. При сближении у их крейсера уже не получилось уклониться, а силовые поля оказались к тому времени выбиты ракетами штурмовиков. Но и линкору тоже досталось от русских торпедоносцев. Записанные визуальными датчиками искорки света со стороны удаленного на сотни километров вражеского корабля в реальности были неслабыми такими актами самодетонации. И противоборствующие крейсера немало друг другу неприятностей доставили, а эсминцев и малой авиации вообще уцелело хорошо, если одна треть. Все шло к тому, что две сошедшиеся в клинче эскадры самоубьются друг об друга. А потом бой вдруг в одночасье прекратился: по гиперсвязи пришел панический вопль о помощи со стороны колонии на Эпсилон Эридана. Туда тоже вражеская эскадра подошла. Адмирал Корф, командовавший земными силами, сразу команду идти на помощь отдал. Все кто в силах были, на разгон пошли. А пираты, даже не догадываясь, что земляне не просто какой-то маневр задумали, а окончательно покидают поле боя, воспользовались представившейся возможностью к спасению и тоже наутек пустились. В гипер они даже чуть раньше кораблей российской эскадры уходить начали. Что поделать, корабли у них все же более совершенные. А поле боя с тушами кораблей, которые, как и их крейсер, не способны к движению, спасательные капсулы, вопящие на всех частотах о помощи и просто пилоты в разбитых кораблях палубной авиации так и остались брошенными на произвол судьбы.

И что мне теперь делать? — В сердцах задал вопрос Бузинкин, узнав, что помощи от своих ждать не приходится.

Внезапно на этот вопрос ответил его медальон.

— Известно что! Чинить то, что еще поддается починке, и валить отсюда ко всем чертям, пока снова эти самые пираты не подошли. Вон, у тебя и инженерный бот, судя по данным искина, уцелел. Торопись, судя по все убывающей гравитации, энергии в накопителях у нашего крейсера уже не так много осталось.