Мефистон. Кровь Сангвиния

Глава 8

Химические Сферы, Аркс Ангеликум, Ваал

Антрос надеялся, что в этот раз ему представится возможность лучше изучить Дневной Склеп, однако Рацел не дал ему такой возможности. Без лишних слов эпистолярий повел его из Округлой башни через бесконечные сумерки либрариума к личным залам Мефистона. Когда они добрались до питаемого звездой колосса в центре хранилища, громадной черно-алой статуи Великого Ангела, Рацел провел Луция между ее ступней, мимо рядов часовых и сервиторов-стрелков в подземные переходы. Сырые и заросшие мхом крипты выглядели почти такими же старыми, как и подвалы под Карцери Арканум. Определенно, они были построены в том же стиле, но Антрос никогда прежде не видел этот уголок либрариума. По мере того, как Рацел вел его глубже под землю, воздух становился необычайно влажным: вода начала капать с боевого доспеха Антроса, стекая с поножей и наручей маленькими каплями, которые блестели в свете факелов.

Когда в помещениях потеплело и потемнело, Луций заметил, что они здесь совсем одни. У тяжелых скалобетонных дверей не было стражи, однако охрана подземелий осуществлялась иными способами. У каждого прохода Рацел останавливался, безмолвно шепча что-то, и проводил в воздухе пальцами. Всякий раз в центре двери возникала сияющая руна, а затем с шипением гидравлики дверь растворялась.

Так они дошли до каменных врат, крупнее и вычурнее предыдущих. Они выглядели даже более древними, чем сама крипта, — настолько, что за бесчисленные годы покрывавшие мрамор образы почти стерлись. Можно было разобрать только цифры IX в центре. По обеим сторонам высились стражи в черном, столь же высокие, как библиарии, и, судя по могучему телосложению, принадлежавшие к Адептус Астартес. На них не было доспехов, руки покоились на крылатых эфесах огромных двуручных мечей, упиравшихся остриями в пол. Склоненные головы стражей были скрыты тяжелыми капюшонами, но Луций уловил проблеск металла и понял, что воины носили золотые маски. Рацел подошел к дверям, не обращая внимания на стражей, и приложил ладони к выгравированным цифрам. Створы распахнулись со стоном петель, изнутри заструился свет. Когда библиарии проходили мимо часовых, Антросу почудилось, что стражи не сводят с него взгляда, поворачивая головы, точно совы. Он так и не смог избавиться от этого странного ощущения, хотя, оглянувшись, убедился, что охранники не двигаются.

— Химические Сферы, — произнес Радел, возвращая внимание Антроса к ослепительному сиянию впереди.

Перед ними раскинулся белый купол, удерживаемый элегантными позолоченными подпорками и контрфорсами. Он пылал от силы звезды, скованной в зале наверху: в его балки были вмонтированы рунические кабели, проводящие яростную энергию Идалии. Непрозрачный свод цвета слоновой кости не давал разглядеть, что находится внутри, а яркое свечение не позволяло разобрать окружение.

— Что это? — спросил Луций, пораженный величием строения.

— Темница, — ответил эпистолярий. — Узилище в тюрьме, достаточно крепкое, чтобы сдержать самое грозное оружие ордена. — Он сурово посмотрел на Антроса. — Лишь энергии солнца достаточно, чтобы сдержать заточенную внутри душу.

Антрос вновь ощутил нетерпение и радостное предвкушение. Был ли здесь кто-либо из других лексиканиев? Он покосился на Рацела, но старый воин не обращал на него внимания, задумчиво теребя бороду, серую, словно железо, и не сводя взгляда с закругленных белых стен. Теперь, подойдя ближе, Луций понял, что их поверхность не гладкая, как ему казалось на первый взгляд: ее покрывал замысловатый узор из крошечных чисел.

Рацел отстегнул от брони стеклянный шприц, наполненный багровой жидкостью, в которой Луций заметил на свету непонятные силуэты. Антрос завороженно смотрел, как Рацел подносит иглу к стене сферы. Поверхность поддалась, словно состояла из плоти, а не из слоновой кости, и Рацел медленно ввел в нее содержимое шприца.

Сперва не происходило ничего, и Антрос уже собирался спросить, что они тут делают, когда от иглы разошлась паутина тонких красных линий. Они растеклись по кости, словно струйки алой краски или тонкие нити, в конце концов образовав прямоугольник в двух метрах над головами библиариев.

— Ты помнишь, что я сказал? — спросил Рацел, сурово покосившись на Антроса.

— Конечно, — ответил тот, слушая лишь вполуха.

Все мысли Луция занимала поразительная сфера. Он отчаянно пытался разобрать, что происходило за алой дверью. Его разум соприкоснулся с чем-то внутри, и это «что-то» заставило лексикания отшатнуться. Лексиканий скорее ощутил, чем увидел, сцену ужасающего насилия.

— Ты что-то видел, — удивленно посмотрел на него Рацел.

— Только почувствовал, — прошептал Антрос, качая головой.

Рацел был явно озадачен, но ничего не сказал и вновь сосредоточил все свое внимание на двери. Он прошептал несколько слов, но Луций разобрал лишь два, прозвучавшие как «темный след» или «темный наследник». Затем эпистолярий резко кивнул Антросу, выдернул иглу и, шагнув сквозь алый портал, скрылся из виду.

Антрос последовал за ним, протянув вперед руку, ожидая, что сейчас столкнется со стеной. Вместо этого он оказался в почти полной тьме. Свет исходил лишь от пронизанных варпом глаз Рацела, повернувшегося к ученику.

— Помни, — сказал он, а затем вновь что-то прошептал и исчез во мраке.

Антрос шагнул за ним и замер, оглушенный светом и шумом.

Он пригнулся, потянувшись за пистолетом. Библиарии стояли среди развалин исполинского имперского здания. Пламя и дым окутали разбитые парапеты, земля дрожала так, словно мир бился в припадке. Вдали гремели взрывы артиллерийского обстрела, а затянутое облаками химических испарений небо рассекали причудливые геометрические узоры от следов ракет и трассирующих снарядов. За руинами вздымалась величественная гора, окутанная бурлящим пламенем.

— В этом нет нужды, — рассмеялся Рацел, заметив тревогу ученика. — Мы не там и не тогда.

Он перескочил через отсеченную голову статуи и поманил за собой Антроса. Несмотря на слова Радела, лексиканий невольно вздрагивал всякий раз, когда вокруг падали и взрывались снаряды. Один из них лег совсем рядом, разнеся на части триумфальную арку, и Луций закрыл руками лицо, увидев мчащийся к нему осколок размером с танк. Каменная глыба пролетела сквозь него, не причинив вреда, и рухнула в нескольких метрах позади. Антрос осмотрел свои латы, убедившись, что они невредимы. Заинтригованный, библиарий попытался протолкнуть сабатон сквозь камни, на которых стоял, и это у него получилось. Подошва прошла сквозь землю, как сквозь воду. Он стал призраком.

— Иллюзия отражает законы физики реального мира, — пояснил ему Рацел, продолжая пробираться через пустынный ландшафт. — Так разуму легче ее воспринимать. Мы могли бы с тем же успехом пролететь сквозь камни, но наш мозг испытывает раздражающую тягу к ограничениям материума, поэтому заставляет нас думать, что нам нужно карабкаться и идти сквозь «настоящий» улей Гадес.

— Улей Гадес? — воскликнул Антрос, вновь окинув взглядом расколотые шпили. Внезапно он узнал развалины истерзанного войной мира. Битвы за Армагеддон были столь ожесточенными, что вошли в легенды, а сражение за улей Гадес занимало особенно важное место в истории Кровавых Ангелов. — Зачем мы тут? — спросил он, пытаясь перекричать грохот взрывов и осыпающихся стен.

— Послушай, неофит, — вздохнул Рацел, повернувшись к спешившему за ним Луцию. — Я ведь сказал тебе, что мы не там и не тогда. Мы на Ваале под Дневным Склепом и кричим в тишине Химических Сфер, словно идиоты, которым нечем заняться.

Взобравшимся на разбитую опору библиариям предстала картина бойни. В воронке внизу лежали трупы десятков ксенотварей — огромных и зеленокожих, в кое-как сколоченных доспехах, даже после смерти сжимавших в лапах оружие, собранное из металлолома. Головы, почти лишенные шей, и приплюснутые морды делали этих существ похожими на кабанов; выступающие из массивных челюстей клыки только усиливали сходство. Каждое из этих грубых созданий при жизни внушало ужас. Сейчас же их выпотрошенные и истекающие кровью тела постепенно разлагались под лучами солнца, окруженные тучами мух.

На рухнувшей колонне, сжимая в руках сердце ксеноса, сидел воин, сразу привлекший внимание Антроса. Черные доспехи с характерным красным поперечным крестом выдавали в нем одного из храбрых братьев роты смерти Кровавых Ангелов, утративших рассудок из-за генного проклятия. Берсерки роты смерти могли послужить ордену, лишь заставив врага дорого заплатить за свою жизнь, поэтому сложно было даже представить, что один из них будет спокойно сидеть на камнях, а не бушевать, крича и убивая, пока не испустит последний вздох. Однако когда Луций увидел лицо Ангела, его осенило. Перед ними был Мефистон, такой, каким он был прежде, — столь же совершенный телом, как и любой из сынов Сангвиния.

— Калистарий, — прошептал лексиканий. Он стал свидетелем часа перерождения Мефистона.

Со своей точки обзора на вершине опоры Антрос видел, что через развалины к сидящему Калистарию неуклюже бегут десятки ксеносов. Луций уже собирался закричать, предупредить брата, когда Рацел взял его за руку.

— Вспомни, чему тебя учили, лексиканий, — сказал он, показав на сумку на поясе Антроса. — Записывай и освещай, брат, записывай и освещай.

Антрос в смятении покачал головой. Ситуация казалась совершенно нереальной, но он поступил, как ему приказывали: достал мнемонический стилус и табличку и начал делать заметки.

— Вы сказали, что это темница, — прошептал лексиканий, хотя и знал, что опасаться нечего, ведь зеленокожие не услышат его.

— Мефистон создал Химические Сферы, чтобы удерживать наше самое грозное оружие — его самого. Ему требовалось место, где можно в безопасности для всех изучать, что он такое.

— Что он такое? — повторил Антрос.

— Наблюдай и записывай. — Рацел показал на приближающихся зеленокожих. — Поговорим позже.

Луций пытался не реагировать на то, что ксеносы ускорили шаг, учуяв Калистария. Сгорбленные, похожие на обезьян твари уверенно пробирались через развалины, изрыгая приказы на отвратительном гортанном языке. Их предводитель, на голову выше остальных, был с ног до головы закован в ржавые иззубренные пластины и носил шлем с лицевой решеткой из разрозненных листов брони. Эта тварь, больше похожая на машину, чем на орка, крошила квадратными металлическими сапогами скалобетон, проламываясь через стены и ограждения из колючей проволоки. К его левой руке был приделан огнемет, из которого капал прометий, вторая рука заканчивалась огромной механической клешней. При виде Калистария ксенос завыл от радости, показав на него пальцем, и затопил воронку огненной струей.

Когда же пламя угасло, Калистарий по-прежнему спокойно сидел и взирал на теперь уже обуглившееся сердце у себя в руке. Он покосился на собирающихся вокруг зеленокожих, но даже не потянулся за прислоненным к колонне психосиловым мечом.

Вожак зеленокожих поднял металлическую клешню и снова взревел, брызжа кровью и слюной сквозь покореженную решетку. Враги ринулись в бой, словно лавина. В самое последнее мгновение Калистарий поднялся и шагнул в сторону, взмахнув мечом и обезглавив первого из бежавших к нему орков. Движение было столь плавным и легким, что, казалось, он танцует, а не сражается. Обезглавленный противник врезался в стенку воронки, выбив из нее осколки гранита.