О вампире

Глава 10

– Подумай о сексе.

– Что? Холли уставилась на троицу перед собой. Было субботнее утро после рыбного фиаско. После того как Джастин покинул ее комнату, Холли прилегла отдохнуть, чтобы не столкнуться с ним снова, и проспала остаток ночи. Теперь было утро, они все позавтракали, и Джастин, Данте и Томаззо решили, что пришло время продолжить ее уроки о том, как быть бессмертной. Очевидно, это было неестественно. Человек становится бессмертным и просто автоматически знает, как делать все, что нужно. Она думала, что они смешны, когда говорили это, пока они не попросили ее «вытащить» клыки.

Она рассмеялась над этим замечанием. То, как они это произнесли, звучало так, будто они у нее в кармане. Но она перестала смеяться, когда они настояли, и попыталась, только чтобы понять, что понятия не имеет, как их «вытащить». Думая: «давайте, клыки, выскочите у меня изо рта ... пожалуйста... пожалуйста». Это совсем не сработало. Теперь они давали ей советы.

– Подумай о сексе, – повторил Томаззо с непроницаемым лицом.

– Как запах крови, когда ты голодна, сексуальное возбуждение может вызвать твои клыки, – спокойно объяснил Джастин.

– О, – слабо произнесла она.

– Все в порядке, – тихо сказал Данте. – Просто закрой глаза и представь себя с мужем в постели.

Холли густо покраснела от такого предположения, а затем покачала головой. – Я не собираюсь сидеть здесь и думать о сексе, когда вы все трое стоите и ухмыляетесь мне, как кучка извращенцев.

Она заметила, что Джастин вовсе не ухмыляется. Он выглядел напряженным, но она не взяла свои слова обратно.

Данте кивнул, как будто ожидал этого, и повернулся к Брикеру. – Поцелуй ее.

– Что? – они оба выкрикнули это слово одновременно.

– Поцелуй ее, – настаивал Данте. – Она должна научиться контролировать свои клыки. Особенно как их убрать.

– Данте прав, – сказала Джиа от кухонной двери. Она не спала почти всю ночь после инцидента с рыбой и, очевидно, только сейчас встала. Позволив кухонной двери закрыться, она подошла к столу и сказала: – Очень важно вытащить клыки, но еще важнее заставить их снова исчезнуть. Она должна знать, как убрать их, если они появятся по собственной воле, пока она среди смертных. Ты бы не захотел, чтобы она стояла в продуктовом магазине или ресторане с клыками и не могла их убрать.

– Вот именно, – удовлетворенно сказал Данте. – Поцелуй ее.

Холли нахмурилась, Джастин тоже. Он тоже неуверенно взглянул на нее и, увидев выражение ее лица, печально покачал головой. – Я не думаю…

– Тогда это сделаю я, – объявил Данте и шагнул вперед.

– Черта с два! Нет! – запротестовал Джастин, хватая его за руку и оттаскивая назад.

– Тогда поцелуй ее, – прорычал Данте. – В ее страсти и ее клыки.

– О, я уверена, что в этом нет необходимости, – пробормотала Холли, когда Джастин мрачно повернулся к ней. Начиная пятиться назад, она быстро добавила: – Я имею в виду, без обид, но я уверена, что он не сможет вызвать мою страсть. Я замужем, и я люблю своего мужа, и м-у-м-м-м-м-м ... – конец ее протеста был заглушен его ртом, когда он накрыл ее рот своим. Но все прекратилось, когда он воспользовался ее попыткой продолжать отрицать и облизал один из ее трепещущих губ. Господи, какого черта он делает? Она слабо удивилась, когда его руки скользнули вокруг нее, его руки скользнули вниз, чтобы обхватить ее сзади и прижать к себе. Это был не поцелуй. Так оно и было ... «О боже», – слабо подумала она, когда его язык проник в ее рот, и она почувствовала не просто трепет страсти, а целое проклятое цунами, омывающее ее тело. Боже милостивый, этот человек пожирает ее. Он был... Он был...

Не заботясь о том, кем он был, она оставила свои мысли и обняла его за шею, когда ее рот открылся шире в приветствии. Холли никогда так не целовали. Джеймс никогда не целовал ее так, словно от этого зависела его жизнь, словно он отчаянно хотел исследовать каждый уголок ее губ, зубов и языка. Как будто у нее есть тайна вселенной где-то во рту, и он был полон решимости найти ее. От его тела исходило столько жара, что она чувствовала себя опаленной, а между ними росла твердость, которая, она была совершенно уверена, не была расширяющейся пеной, которую кто-то выстрелил между их промежностями. Хотя она бы поняла, если бы они это сделали, и изоляция была бы оценена по достоинству. Холли была совершенно уверена, что вот-вот вспыхнет, а твердость, растущая между его ног, была достаточно горячей, чтобы завить ее волосы.

Вкуса крови на языке было достаточно, чтобы эти нелепые мысли вылетели у нее из головы. Она укусила его, поняла Холли и с тревогой откинула голову назад.

– Извини, – прошепелявила она сквозь клыки, торчащие из ее челюсти, чувствуя себя ужасно из-за того, что укусила мужчину за язык.

– Хорошая работа, – хрипло сказал Данте и хлопнул Джастина по плечу.

Он все еще держал ее в объятиях с болезненным выражением на лице, но теперь отодвинулся от нее. Но он не просто отпустил ее, а повернулся и вышел из кухни.

– Это он о'Эй? – спросила она, слова путались в ее клыках. Боже, как трудно разговаривать с этими проклятыми клыками.

– С ним все в порядке, – успокоила его Джиа. – Наверное, он собирается прополоскать рот.

– И принять холодный душ, – весело добавил Данте.

– Определенно, – согласился Томаззо, улыбаясь от уха до уха.

Джиа посмотрела на кузенов и подошла к Холли. – А теперь давай сосредоточимся на том, чтобы вернуть твои клыки на место. Пойдем?

– Идиот, идиот, идиот, – повторял Джастин, ударяясь головой о керамическую плитку душевой кабины, в то время как холодная вода лилась на его черную футболку и джинсы.

Раздевание перед холодным душем заняло бы слишком много времени. Особенно после того, как он отчаянно боролся с безумным желанием вернуться на кухню, взять Холли на руки, отнести в свою комнату, сорвать с нее одежду и изнасиловать.

Он снова ударился головой о стену, чтобы отогнать образы, которые приходили ему на ум. О чем он только думал? Как он позволил этим двум большим шутам заставить себя поцеловать ее? Это было самое худшее, что он мог сделать на данном этапе. Теперь он понял, что потеряет, если не завоюет ее... Боже милостивый, ничто из того, что он испытал раньше, не подготовило его к тому, как отреагировало его тело, когда он поцеловал Холли.

Джастин не был девственником. Не был он и древним бессмертным, который давным-давно бросил женщин и не помнил секса. За последнее столетие у него было больше женщин, чем он хотел бы признать. И у него также был чертовски хороший секс. Горячий, потный, сносящий носки, незабываемый секс. И все эти переживания исчезли, превратившись ни во что по сравнению с простым поцелуем Холли.

– Твою мать, – пробормотал он, снова ударившись головой. Если бы он знал ...

Черт, если бы он знал, что переживали другие, когда волна бессмертных нашла свою половинку ... ну, он мог просто похитить Маргарет и потребовать, чтобы она нашла ему пару. Или снести себе голову от зависти.

– Ебать, – пробормотал он, снова ударившись головой. Все его тело все еще вибрировало в ответ на их поцелуй. Казалось, миллионы наночастиц в его теле превратились в бенгальские огни и прогуливаются, танцуя с головы до ног.

– Вуп-ди-долбаный-ду! – прорычал Джастин, снова ударяясь о стену. Как он должен вести себя с ней естественно после всего этого? Как он мог держать свои руки подальше от нее? И почему, черт возьми, она не здесь, не ползает по нему, как мухи по дерьму?

Эта мысль заставила его зарычать от разочарования. На Холли поцелуй, похоже, подействовал не так сильно, как на него. Конечно, она ответила на его поцелуй почти отчаянно, но в тот момент, когда она почувствовала вкус крови, она отпрянула с каким-то ужасом, как будто смертельно ранила его.

– К черту кровь, – пробормотал он, снова ударившись головой. Она могла бы откусить ему язык, и он не перестал бы целовать ее. Кому какое дело? Он отрастет снова, ради всего святого, и поцелуй ее стоил того, чтобы потерять много частей тела и отрастить их снова. Но секс с ней ... он думал, что может рискнуть жизнью ради этого. Как они могли не сказать ему, чего он лишился?

– Ублюдки, – прорычал Джастин, но вместо того, чтобы снова стукнуться головой, он повернулся под душем и подставил лицо холодной воде. Это, конечно, не делал много добра на спину. Он все еще был тверд, как флагшток ... за все хорошее, что он сделал. Он был флагштоком без флага, шестом для палатки без палатки, чтобы прикрыть его, удочкой без ... ладно, не удочкой. Они были гибкими и…

– И почему, черт возьми, я веду этот разговор в своей бедной, запутавшейся голове? – с отвращением спросил он себя. Но ответ был очевиден. Потому что он был сбит с толку. Он был растерянным, возбужденным псом, который сейчас не мог думать ни о чем, кроме как раздеть Холли и воткнуть флагшток в ее сладкую влажную землю.

– Ладно, Брикер, старина. Ты сошел с ума, – мрачно сказал себе Джастин, заметив собственные мысли. К счастью, он также потерял эрекцию от стыда, извергая такую чепуху. Вздохнув с облегчением, он выключил душ и вышел из ванной, чтобы промочить пол. Беспорядок, который ему придется убрать позже, понял Джастин. Черт, он действительно был идиотом.

Он начал стягивать промокшую одежду, сначала сняв футболку и бросив ее обратно в душ, прежде чем приступить к работе над джинсами. Это была гигантская задача. Мокрые джинсы снять было нелегко, и он боролся с ними, несколько раз ударившись о стену и едва не опрокинувшись. Сняв их, Джастин присоединил джинсы к футболке на полу в душе, затем схватил полотенце и быстро вытерся.

Он был в своей спальне, стоял перед шкафом, надевая чистые черные джинсы, когда раздался стук в дверь. Щелкнув застежкой и застегнув молнию, он крикнул: – Да? – и не удивился, когда дверь открылась.

Джиа просунула голову в дверь, огляделась по сторонам, увидела его, улыбнулась и вошла в комнату. – Как ты себя чувствуешь?

– Отлично, – прорычал Джастин, хватая свежую футболку и натягивая ее через голову. – Что происходит внизу?

– Холли научилась втягивать и втягивать клыки, – улыбнулась Джиа.

– Что? – пронзительно закричал он и замер, наполовину натянув рубашку. – Уже?

Джиа кивнула. – Она очень быстро учится, и твои поцелуи помогли. Все, что ей нужно сделать сейчас, это думать о том, как ты целуешь ее, чтобы заставить их выйти.

Джастин хмыкнул и закончил натягивать рубашку, не зная, как это воспринять. Хорошо ли, что мысли о его поцелуях заставили ее обнажить зубы? Это означало, что одна только мысль или воспоминание об их поцелуе возбуждали ее. Это должно быть хорошо, да?

– Ты даже помог ей убрать их, – добавила она, и веселье в ее голосе вызвало у него подозрения, пока она не добавила: – Она просто думает о твоем рыбном обеде, и они уходят – пуф! – сказала она и рассмеялась, увидев выражение его лица. Шагнув вперед, Джиа по-матерински обняла его и проворковала: – Она оценила его усилия. И ты определенно привлек ее внимание этим поцелуем.

– Неужели? – с сомнением спросил он.

– Конечно, ты это сделал, – она уверила его.

– Ну, она же отстранилась в спешке, – пожаловался Джастин.

– Она думала, что сделает тебе больно, – серьезно сказала Джиа. – Конечно, сейчас она чувствует себя просто ужасно, и ее чувство вины двоякое.