Командор

— Обязательно, командор, — кивнул Диего. — Ты… это… ну, в общем… Ну ты понял!

— Топай-топай…

Проводив друзей, Сухов вздохнул:

— Ну что, Шанго, ждём.

— Ждём, Оле.

Ожидание не затянулось.

Сколько ни вслушивался Олег, никакой стрельбы так и не услыхал.

Неразличимый гомон накатывал со стороны испанских лагерей, доносились отдельные вопли и взрывы хохота.

«Веселитесь, веселитесь…»

— Огонь! — встрепенулся Шанго. — Я видел огонь! Там!

Сухов всмотрелся. И впрямь!

На далёком склоне, южном склоне Круглой долины, затрепетал огонёк.

Потом ещё один, рядом. Они горели, словно два глаза неведомого чудовища.

Вряд ли испанцам они были видны — деревья застили им обзор, а вот скалы поднимались выше леса.

— Слава богу, — вздохнул Олег облегчённо, — все живы-здоровы и верхом. Остаётся только нам к ним присоединиться…

А вот это было гораздо сложнее. Но попробовать-то можно?

— Где сухая трава? — спросил командор.

— Вот и вот. Много!

— Скручивай такие снопики, что ли, а я пока разожгу костерок…

Сухов замыслил устроить стампиду.

Обычно этот фокус проделывают со стадом коров — напугают животных криками, выстрелами и огнём, и те, мыча от ужаса, скачут галопом, сметая всё на своём пути.

Коров под рукою не было, зато имелся табун мустангов, а эти от природы пугливы.

Вскочив на своих коней, единственных нерассёдлан-ных, Олег с Шанго переглянулись.

— Это самое… Начали! — скомандовал Сухов, и чернокожий взревел во всю мощь своих необъятных лёгких.

Выстрелив из флинтлока, Олег добавил пальбой из пуфферов, а потом в ход пошла горящая трава.

Мустанги словно с ума сошли — мечась, храпя, издавая дикое ржание, они кинулись к единственному выходу из западни, благо взошла луна и осветила путь.

И вот четыре с лишним сотни обезумевших лошадей лавиной вынеслись в Круглую долину.

Испанцы, не ожидавшие, что корсары пойдут на прорыв ночью, малость замешкались, но мушкеты похватали быстро.

Однако кони были ещё быстрей…

Животные, невзвидя света, мчались прямо на лагерь лансерос. Человек двадцать испанцев всё-таки выстрелили, но большая часть бросилась врассыпную, спасаясь от копыт.

Отбежав, они открыли огонь, ещё сильнее пугая мустангов, иные из коней уже визжали, несясь в ночь ополоумевшим комком мышц.

Стройным залпом встретили табун солдаты де Иельвы.

Наверное, с десяток мустангов покатились по траве, окончательно сводя с ума остальных.

Спасаясь от обстрела, Олег перевесился на бок, прячась за конём. Может, пуля шальная и просвистела над ним, да только как узнать об этом в таком-то гаме?

Табун прошёлся по лагерю живым катком, топча костры, палатки, людей.

Всё произошло так быстро, что Сухов и не заметил, как опасное скопище людей осталось у него за спиной.

Безумная скачка взвинтила нервы до предела, а мустанги, на которых скакали Олег и Шанго, лишь потому не поддались общей панике, что чувствовали на себе седоков.

Это их успокаивало, хотя оба скакуна храпели от страха и задирали головы.

Со стороны разгромленного лагеря доносились выстрелы, криков за гулким топотом было не расслышать.

Вскоре Сухов начал помаленьку успокаивать своего коня. Покидать табун не пришлось, тот и сам рассеялся — мустанги разбежались кто куда, лишь бы подальше.

Остановив коня, Олег закрыл глаза и откинул голову лицом к небу. Надо было побыть полминутки в бездумье, глубоко дыша, вбирая в себя запахи ночного леса, вслушиваясь в удалявшийся топот мустангов, улавливая суматоху позади.

Да-а… Встряска та ещё.

Адреналин чуть ли не пенился в жилах, на языке чувствовался металлический привкус опасности. Дрожь пробегала по телу.

«В задницу такой экстрим!» — подумал Сухов.

Покрутив шеей из стороны в сторону, разминая мышцы, он открыл глаза и глянул на Шанго. Чернокожий восседал на своём могучем коняке, как бронзовое изваяние.

— Поехали?

Немного погодя Осаи-Окото медленно кивнул — и для него стампида даром не прошла.

— Поехали, Оле.

Искать лагерь корсаров не пришлось — с десяток конников крутилось по лугу, поджидая своих товарищей.

Первым Олега с Шанго приметил Кэриб.

Издав ликующий вопль, он бросился навстречу капитану, отчего Диего и промахнулся, не достал с такою педагогической мерою, как подзатыльник.

Вскоре корсары окружили своего командира, шумно делясь впечатлениями.

— Ух, как мы их!

— Лошадей жалко…

— Ничего! Зато сколько они перед смертью голов и ребёр перетоптали!

— И не говори! Любо-дорого.

— Как же этот табун нёсся, а?! Угу… Как лава! Как лавина!

— Шикарно!

— Ёш-моё! Всё порасшвыряли, в землю вогнали! Сила!

— Силища!

— Хиали! Всех лошадей увели?

— Почти, командор. На одних уезжать, других разгонять.

— Ну и правильно… Сейчас испанцам дня два придётся только лошадок отлавливать. Да и то вряд ли им удастся отловить хотя бы половину наших мустангов.

— Моя думать — испанцам удаваться. Мы угонять лошади лансерос, лошади солдат пастись на другой стороне долины.

— Пустяки, Хиали. Даже если испанцы будут настолько глупы, что пустятся в погоню лишь половиною своих сил, мы уже в выигрыше. Захотят драки? Да ради Бога! Встретим как полагается, будет кого хоронить.

— Шикарно!

— Ладно… Все здесь?

— Все-е!

— Никого не забыли?

— Никого-о!

— Всё навьючили?

— Всё!

— Тогда вперёд, пока светит луна!

И корсары, оживлённо переговариваясь, хоть и будучи настороже, двинулись рысью по дороге, выбеленной лунным сиянием.

Уже на выезде к главной дороге примчался дозор, высланный Олегом вперёд.

Возбуждённый Ксавье Горбун сообщил, что им навстречу двигаются индейцы под водительством Гуанакачири.

Два отряда остановились, не смешиваясь, зато их командиры съехались.

— Приветствую тебя, мой краснокожий брат! — сказал Сухов безо всякого пафоса.

— И тебе мой привет, бледнолицый брат!

— Там, — Олег показал себе за спину, — в Круглой долине, мы оставили две с лишним сотни испанцев. Сейчас у них много раненых и убитых, а лошадей мало. Ночь коротка, но её времени хватит, чтобы отменно повеселиться!

— Тогда мы поспешим, — сказал Гуанакачири с нетерпением.

— А мы вас прикроем с тыла!

И оба отряда порысили вместе. Веселиться…

…В середине дня солнце припекало, поэтому мало кто имел неосторожность прогуливаться по улице Эль-Кондэ, что пересекала улицу Дам.

Те же, кто наблюдал за повседневной жизнью Санто-Доминго, укрывшись в тени, мог наблюдать за любопытным зрелищем.

По булыжной мостовой цокали копытами с десяток лошадей буланой масти, несущих на себе суровых видом лансерос.

Впереди отряда, на белом коне, ехал кабальеро в камзоле и коротких штанах из тёмно-синей, почти чёрной тафты и в того же цвета шляпе с плюмажем из страусиных перьев.

И плюмаж, и кружева на костюме были ослепительно-белыми, а позументы — серебряными.

Выехав на улицу Дам, кавалькада свернула к «Лас Касас Реалес». Некий седобородый потомок первых конкистадоров созерцал её проезд, нахохлившись в короткой тени, отбрасываемой стенами дома Эрнана Кортеса.

Старик отметил чеканный профиль кабальеро, чьё лицо, загорелое и обветренное, было отмечено печатью Каина, — этот человек немало врагов свёл в могилу, да и друзей схоронил не одного-двух.

Роскошная золочёная шпага на драгоценной перевязи и перстень с огромным бриллиантом не обманули седобородого — наверняка все эти штучки не с базара, не трудами нажиты и не уловками купеческими…

А Олег Сухов — именно так звали кабальеро — проехал до самой резиденции губернатора и президента аудиенсии Эспаньолы.

Там все дружно спешились, затянули поводья на гладкой коновязи и неторопливо поднялись по лестнице.

— Стражу снять, — бесстрастно скомандовал Олег, не поворачивая головы. — Жак и ты, Франсуа, займёте их место.

Названные не ответили ему — зачем? Приказ они слышали…

Часовые на входе в аудиенсию замешкались было, не зная, пропускать ли идальго в чёрном, задержать ли, но одного ледяного взгляда им хватило, чтобы понять: с таким лучше не связываться.

Вскоре, получив дубинкой по голове, дозорные «убедились» в этом окончательно.

Туфли Сухова с пряжками, украшенными каменьями, зацокали подковками по каменному полу.

В темноватом коридоре держалась приятная прохлада.

Умеют строить испанцы — мавры научили.

— Диего и ты, барон, — проговорил Олег, — смените этих.

Двое верзил, охранявших покой губернатора, сочли, что, раз уж наружная охрана пропустила кабальеро в чёрном, стало быть, ему положено, — и расступилась.

На короткие тупые удары и протяжные стоны, раздавшиеся за его спиной, Сухов не обратил ровно никакого внимания.

Кабинет, в который он вошёл, был велик и светел.

Обшитый деревом до половины, с монументальной мебелью, с гигантским глобусом в бронзовых кольцах, он представлял собой стандартное убежище высокопоставленного вельможи, отправленного в колонии блюсти интересы короны — и не забывать о собственных шкурных хотениях.

Толстяк, восседавший за огромным столом, был схож с устным описанием губернатора, но Олег счёл нужным подстраховаться:

— Я имею честь видеть дона Габриэля де Чавеса-и-Оссорио? — сказал он с лёгкой улыбкой, в которой тепла было не больше, чем у снеговика, коему нарисовали весело изогнутый рот.

— Кто вы такой, сеньор? — нахмурился губернатор, следя за тем, как его незваный гость устраивается в кресле напротив, снимая с себя шляпу и небрежно швыряя её на кушетку.

— К чему эти скучные подробности, дон Габриэль? — протянул незнакомец. — На улице сущее пекло, а вы лезете со своими вопросами. Впрочем, пусть будет по-вашему. Позвольте представиться: Олегар де Мон-тиньи, командор. — Его губы дрогнули. — Ныне временно исполняю обязанности корсара его величества. Индейцы зовут меня по-разному — Длинным Ножом или Капитаном Эшем. Выбирайте, что вам больше нравится.

Губернатор вылупил глаза:

— Капитан Эш?! Пресвятая Богородица! И вы набрались нахальства явиться в покои губернатора?

— А что делать? Ведь у вас не хватило бы нахальства или хотя бы элементарной храбрости, дабы явиться ко мне. Так что… Пришлось первому засвидетельствовать вам своё почтение. Эй, а что это вы так в лице переменились? Ладно-ладно! Успокойтесь! Не испытываю я к вам ни малейшего почтения. И вообще, хватит болтовни, у меня к вам дело…

— Стража! — взревел дон Габриэль, вскакивая из-за стола.

Сухов поморщился.

— Сядьте, — сказал он недовольно, — пока я не приказал вас связать.

— Вы?! Меня?!

— Совершенно верно, я — вас.

Ледяной тон убедил губернатора, что так и будет.

Он медленно опустился, испытывая унизительную беспомощность.

— Так-то лучше, — кивнул Олег. — Итак, как я уже упоминал, есть дело. Мне уже порядком надоела здешняя твердь, хочется, знаете ли, на морской простор. Я уже присмотрел себе неплохой флейтик, он стоит в здешнем порту и называется «Сан-Антонио». Название — так себе, я флейт потом переименую… мм… Ну, скажем, в «Эль-Тигре». Вам нравится? Нет? Хм, странно… Вроде бы вполне красиво. Ну ладно. Что требуется от вас, сеньор? Да ничего особенного. Просто, видите ли, я опасаюсь, что канониры из форта могут неправильно меня понять. Откроют огонь, повредят корабль… Могут быть жертвы. Вот вы их и убедите, этих пушкарей, вести себя смирно. Задача ясна? В таком случае не будем засиживаться.