Неуловимый. Часть вторая

Что удивительно, а дрын-то от соприкосновения с землёй остался целым, только шелуха отслоившейся коры разлетелась в разные стороны.

– Шмонаем? – просто спросил Шварц, кровожадно сжимая в руках конец этой, необыкновенно прочной палки.

Я усмехнулся, а что? Бой был? Был! Значит и на хабар мы имеем полное моральное право. Но вот как отнесутся к этому в поселении? Кто этот мелкий начальник, а кто мы?

– Давай сюда оружие, ты этим толком и пользоваться-то не умеешь, в отличие от меня, да и по карманам и сапогам шустрить у тебя всяко лучше, чем у меня получается. Кстати, о сапогах! – мы понимающе переглянулись со Шварцем. Очень уж нам понравился развод, тот, что мы уже дважды в подобных ситуациях проворачивали.

Перекинув через скулящее тело кривой шест, барон споро принялся обыскивать нашего визави, при этом не забывая комментировать свои действия.

– Ты смотри, такая с виду детина деревенская, а денежки-то водятся! – показал он мне маленький кошелёк, любовно обшитый тонкой жёлтой тесьмой. – Одна серебрушка и медью ещё на одну серебряную монету наберётся, богатенький! Так, сапоги. Ты не дёргайся, а то опять по бокам получишь! – зашипел на недоросля барон. Настроение, похоже, у него выше крыши, во, как лыбится. – Сапожки яловые, дорогу-ущие! – потянул довольно голосом он. – А вот и обещанный засапожник. А что, смотри, ты и вправду угадал! В пару к обеденному делался, а кузнец по-любому мастер, так классно рукоять выполнить не всякому дано.

– Это по-па-па-дарок! – запричитал сквозь проступившие слёзы бугай-телёнок, размазывая рукой влагу по испачканному лицу.

А соплей-то, соплей!

А вот то, что это подарок и хорошо, и плохо. Плохо, что им не воспользуешься в обществе, не поймут. Ведь сказать может, что украли у него, и отбрехивайся тогда, но и хорошо, что подарок дорогой, всяко за него на торгу деньгу немалую можно получить, да и сам бугай, однозначно, захочет вернуть себе свою прелесть. А нам-то только того и надо. Да и сапоги с кушаком, заменяющим детине кожаный пояс. Нам-то, конечно, всё впрок, но и совесть иметь надо. Желательно ведь как не подставиться раньше времени со своими амбициями и запросами, так и желанием не выделяться. Да как же тут не выделяться-то!

Я согласно кивнул барону. Похоже, парниша готов к предстоящему разговору.

– Так, дуру не гони и перестань из себя дурака делать разговором своим с говором непонятным и интонациями. Давай по-нормальному поговорим, нам всяко с тобой целое лето до осени тут пересекаться. Не очень бы хотелось, чтобы мы с тобой контактировали на контре постоянной! – выдал барон и для убедительности своего дружелюбия больно пнул тело куда-то в бок, тем самым, вызвав жалобный вскрик, а потом и нормальный ответ.

– А вы бить не будете больше? – жалобно пропищало создание.

– Да кто тебя бил-то? – усмехнулся барон, как обычно взявший на себя бразды правления в разговоре. – Ты к нам со всем вежеством, так и мы в ответ тоже, ведь среди людей выросли и уважению к старшим обучены! – и тут же резко спросил: – О чём с тобой так долго перед выходом управляющий шептался?

Недоросль испуганно икнул и даже, похоже, газы не удержал, так что мне, не говоря уж о бароне, что стоял впритык к лежащему телу, пришлось сделать пару шагов назад.

– Ну! – шуганул я его, вскинув, как для удара, свою палку, что придало больше откровенности нашему незадачливому начальству.

– Он говорил, чтобы я жёстче с вами был и попробовал вас и ко второму свинарнику привлечь. Конюшня-то у нас там небольшая, племенная, а вот свинарник…

Ах ты ж, скотина! Ты только посмотри на них, ведь реально хотели нас, словно рабов использовать! Видно, злопамятный управдом не простил столь неуважительного общения с ним с моей стороны при самом первом нашем знакомстве. Помнит, как бежал накрывать на стол после моей команды.

Ну, гадёныш!

– Понятно. Но, как понимаешь, мы не работать туда идём, а отдыхать. Уборку конюшни гарантируем, но… – барон присел рядом с парнем, который перестал из себя неуча делать. Сразу, вон, и говор изменил и под дурака не молотит. – Давай так, ты поставь командовать нами себя. В конюшне проблем у тебя точно не будет. Ты сам по себе, мы сами по себе, но работа к утру обязательно всегда будет выполнена.

– Всегда! – присел и я рядом с ним и даже ноги, уставшие от часового перехода, вытянул и палку в сторону отставил. – С тебя только нас устроить жить куда-нибудь, но не со всеми в одной комнате и со жратвой помочь. Как понимаешь, если кормить будут плохо, то и работать мы будем ещё хуже, а в итоге спросят всё равно с тебя.

– И надо так провернуть, чтобы не понял никто, что тут с тобой на дороге произошло, – вкрадчиво продолжил убалтывать жертву барон. – Это и тебе статус сильно понизит, да и нам лишнее внимание ни к чему.

– А вещи вернёте? – тихо спросил, сквозь всхлипывания, парень.

– На обмен! – тут же нашёлся, что ответить барон. – С тебя нам обувку на первое время и пару ножей. Если есть кушаки или пояса старые, то нам тоже неплохо будет. С посудой…

– С посудой не смогу помочь. Слышали, что управляющий сказал – сами. А по жилью… Там, рядом с конюшней, домик стоит на отшибе. Раньше сторож там жил, но почил недавно, так и стоит никем не занятый. Да и по хозяйству всё, что у старика было, всё на месте осталось. Если устроит… – он заискивающе посмотрел на барона и тихо добавил, – там и огородик при доме небольшой был. Только дом немного просел, хотя основание и каменное, но разрушается, видно, а ещё там прекрасный вид на долину. Мы-то на плоскогорье располагаться будем, а там отличный вид на город открывается. И речка недалеко, только осторожнее купаться надо, а то с водопадом с высоты прямо в долину получится упасть, а высота там… – он сделал большие глаза.

– Лес есть? – спросил я.

– Так этот и идёт. Говорят, в древности тут Долы бой вели и образование долины полностью их рук дело. Её словно вдавили вниз, как в котлован огромный, на десятки лиг вокруг. И каменных россыпей, словно посыпал кто сверху. Хотя, возможно так и было, боги всё-таки воевали!

Плоскогорье, говоришь…

Видел я раз такие чудеса. Кахетия на плоскогорье в Грузии обосновалась, а внизу Алазанская долина, перепад по высоте метров триста, не меньше. Красотища и весь Кавказ, как на ладони. Правда, за речкой Алазани уже Азербайджан располагается, но красотища неописуемая! Вот только, как следствие, воды в селениях наверху совсем нет, как сейчас помню три сросшихся в одно села: Квемо-Кеди, Земо-Кеди и Архилоскало… было время, а по-другому – гарнизон Диди-Шираки… ох ты ж, молодость моя! Посмотрим, если что похожее будет, тогда, и правда, прекрасное место, вот только речки у нас рядом не было, а до Алазани добираться – это серпантин на двадцать восемь поворотов, где по краям, словно гирлянды, памятники погибшим стоят. И красота такая, что дух захватывает, и жуть от одной мысли, сколько эта дорога по склонам серпантина жизней в оплату собрала. Так-то!

М-да, как бы не было жаль, но гешефт от стычки придётся отдавать. Как ни крути, а от парня в нашей жизни на ближайшие несколько месяцев многое зависит и обижать его без надобности больше не стоит, да и нормальный он, вроде.

– А чего вид у тебя, словно на сеновале спал, не моясь, декаду? – спросил парня барон.

– Так, образ! Меня попросили так вырядиться! – посмотрел он на барона виновато.

Однако!

Кто-то с нами краплёными картами играть начал. То обещали, что об истинном положении дел никто и знать не будет… Нет, как раз конкретно о нас никто не знает, включая, похоже, и управляющего. О чём он там догадывается, это неважно, это его мысли, конкретного ничего он не знает. Но вот такие неуместные просьбы и указания ненавязчиво говорят о нас многое. Поэтому и ведёт себя теперь парнишка тише воды, ниже травы, и ножом пугать не пришлось, и кровь пускать не стали. Вон как трясётся.

– Кого ещё о чём кто просил насчёт нас? – не менее озлобленный Шварц резко спросил недоросля, пустив немного силы в голос.

Мне пришлось за спиной парня даже дёрнуть барона за полу хламиды, одетой на напарнике, типа, ты чего, осторожнее, не пугай, а то пациент, и вовсе, разговаривать и отвечать на вопросы связанно не сможет, а нам это надо?

– Не… не… не знаю! – заблеяло создание, а я осуждающе посмотрел на друга.

Осторожнее!

Похоже, что управленец всё-таки не дурак и особо распространяться о нас не стал. Но сам факт того, что за столом мы сидели вместе с наёмниками и многие из челяди это видели, а раз так…

– С бабами-то у вас как? – перевёл я разговор в другую плоскость, стараясь немного унять разгорающиеся страсти.

– С бабами? – не понял наш номинальный начальник.

– Вначале, как звать-то тебя, сердечный. А то мы ведь так особо и не поздоровались. Я – малой, а зовут меня Гури, но к прозвищу я больше привык. Этот мужчинка – Шварц, погоняло – Барон. Называй его хоть так, хоть так, не обидится, но Бароном лучше.

– Почему барон? – удивился наш собеседник.

– Бастард я! – встрял в разговор барон. – И мне и так и так приятно.

– Да! Имя у тебя тоже, как у благородного. Подумать только, Шывваапрц…

– Что есть, то есть! – улыбнулся мой напарник. – А тебя-то, как величать? Всё-таки какое-никакое, а ты наше начальство и обращаться к тебе тоже надо со всем вежеством.

– Я – Суч из Балатела. Это селение недалеко от границы. Полное прозвище мне пока не положено, не заслужил. Но все Пнём называют, потому что, типа, дерево.

– Почему дерево? – не понял я.

– Я с деревьями люблю общаться. Высаживать, ухаживать. Весь парк у барона нашего на моей шее висит, но мне это нравится. И сад я тоже поднимал, а знаешь, какой урожай у нас в том году был? – сел на любимого конька наш оппонент.

Но слушать об успехах местного сельского хозяйства нам с бароном не очень хотелось.

– А почему тогда ты, и как конюшни с тобой связаны? – спросил я.

– Так кому ещё такое тонкое дело-то доверять, как не мне? Я ведь главный помощник управляющего! – и посмотрев украдкой на барона прошептал: – Кому ещё доверять такое поручение?

О чём-то догадывается. Ну, да ладно!

Барон поморщился, видно заметил взгляд парня.

– Ладно, Суч, так что с бабами-то? – поднял прошлый мой вопрос Шварц, ответ на который его тоже немало волновал. Став мужчиной и познав женщину, он просто жаждал усовершенствовать и обогатить свой небольшой, небогатый опыт.

– А что с бабами не так? Вам, поди, и лет-то…

– Почти пятнадцать! – соврал барон.

– А, ну тогда, конечно, хотя выглядите вы малость мелкими, – хмыкнул Суч. – А с бабами, если я правильно понял смысл, который вы вкладываете в этот вопрос, то никак. За просто так – никак. Кто ж в своём уме самым дорогим для девок расплачиваться будет, а продажные в салунах, в городе, но стоят удовольствия, я вам скажу! – Суч освоился и поняв, что бить его уже не будут, спокойно сидел и болтал. Кроме того, подтянув свой объёмный мешок, стал доставать из него свои припасы.

А что, перекусить никто из нас точно бы не отказался.

– Неважно с ними в поселении! – сказал он, протягивая каждому из нас кусок хлеба с небольшим кусочком сочной буженины. – Если звать замуж, то найти можно. По вечерам, особенно в выходные, собирается молодёжь, но не допоздна. В последнее время, много детей пропало и в городе, и в округе. Охрана на ушах стоит, но ничего узнать так и не смогли. Говорят, что убитых детей много нашли, но это слухи, никто ничего конкретно не знает, – жуя, рассказывал он и не замечал, как потемнел при упоминании погибших детей Шварц. – В городе, в салунах можно оттянуться, всё равно сколько тебе лет, главное деньги плати. Говорят, даже эльфийка есть, но хотят за неё несусветные деньги. Солдаты гарнизона, кто не женат и семьи не имеет, там и ошиваются, просаживая заработок, но его на много посещений не хватает. Пару раз, и привет. У меня брат в охране и не женат, так за прошлый год ни медяка матери не отдал, всё в трактирах да в салонах спустил. В тавернах, конечно, тоже можно со служанками оттянуться, но, увы, как повезёт, а в салоне, уж точно, своё за свои деньги получишь, да и безопасность там на уровне, – разглагольствовал парень, периодически запуская руки в свой объёмный мешок. А мне он нравится, и пожрать не дурак, оттого и запасливый, и не жадный, особенно, когда за жлобство и по харе можно получить. – А так, если в любовь не играть, то только так, если безопасно хотите. Девчонок сейчас особо опекают, все настороже. Просто так, как раньше, даже не подойти, чтобы просто познакомиться. Страшные времена.