Желания дровосека

— Катя, я тебя буду ждать. Буду ждать остаток жизни. Последняя неделя отличалась от всего нормального, поэтому, когда ты сказала, что мы истинные, я тебе поверил. Если могу что-то сделать, чтобы помочь убедить твою семью, я помогу.

— Я должна сделать это самостоятельно. И единственное обещание, которое могу дать: сообщу о своём решении вне зависимости от того, каким оно будет. — Я не могла вселить в него надежду или вынести мысль о том, что он тоскует по русалке. Не так ли возникли истории о мужчинах, которых заманивали на верную смерть?

— Я буду ждать.

— Пообещай, что будешь двигаться дальше, если я не вернусь.

— Не могу.

— Гейдж.

— Ты моё пророчество. — Он поцеловал меня в макушку и стиснул коленями. Гейдж прав. Я принадлежу ему. Так будет всегда. Но наши чувства окажутся на втором месте, если у богов другие планы.

Когда вода для Гейджа стала слишком прохладной, мы снова вернулись в кровать, и он уснул.

Меня мучила идея возможной беременности. Я не могла этого допустить, но пришлось довериться судьбе. Если Гейдж мой единственный, у нас будет ещё шанс. У меня будет довольно тяжёлое бремя объяснения того, где я была, но успешное соединение с парой станет другой историей. Хватит человеческого предсказания, распечатанного на принтере, чтобы убедить старейшин в том, что мои мечты — это нечто большее, чем детские «хочу»?

Я улизнула из дома, держа в кулаке записку с предсказанием. Из окна дома Гейджа я видела океан, поэтому ускользнула в ночь и в воду.

Трансформация обратно в русалку оказалась болезненной, и страшнее, чем я ожидала. Может дело в нежелании или отсутствии объятий Гейджа? Прохлада воды приняла меня не так, как представляла. Я плыла медленно, не ощущая себя собой. И была не уверена кто я или что.

А когда очнулась, моя мама обрадовалась, прикладывая морские водоросли к моему лбу и массируя хвост.

— Слава богу, ты очнулась. Ты заболела. Твой брат нашёл тебя дрейфующей по течению и притащил домой. Ты нас здорово напугала. Помнишь, что произошло?

Печаль охватила сердце. Я закрыла глаза, вспомнив Гейджа, предсказание, что он мне показал, и то, как мы занимались любовью. Могла ли я убедить семью, что Гейдж единственный, кто поможет нам понять людей? Что он — часть пророчества? Что я люблю его и никогда не смогу полностью посвятить себя другому?

— Катя? Ты меня слышишь? Насколько всё плохо? — Должно быть, она заметила мою боль.

— Слышу. Есть проблема. Нам нужно поговорить.

Мама открыла рот, чтобы заговорить, но ко мне подплыли два старейшины. Серьёзное беспокойство читалось на их лицах, что для них совершенно нормальное выражение. Слава богу, в этой их суровости я могла найти юмор.

Мама отплыла в сторону, когда старейшины выплыли в центр — личное пространство их совсем не беспокоило. Они ощупали меня от макушки до кончика хвоста, проверили уши, ногти, живот… Я то приходила в сознание, то теряла его, слишком уставшая и испытывающая дикую боль, чтобы с ними спорить.

Когда эти леди, наконец, меня оставили в покое, но далеко не ушли, мама взяла меня за руку. Обеспокоенный шёпот намекал на то, что они что-то нашли. Живот скрутило от тошноты. Шёпот стал ближе, а успокаивающее касание руки матери исчезло. Что происходило? Я никогда так не заболевала. Неужели я подхватила человеческий вирус? Это самое большое доказательство моей глупости.

Старейшины принялись консультироваться с мамой, а я снова потеряла сознание, но, видимо, ненадолго. Я очнулась, когда мама поглаживала мой лоб. Все три женщины нависли надо мной. Новости явно нехорошие.

— Ты нарушила правила? Ты… — начала одна из старейшин меня отчитывать, но мама её перебила.

— Катя. Ты вступала в контакт с людьми? Больше чем просто для коллекционирования предметов для своих исследований.

Я кивнула. Если после правды, мне дадут лекарство, я справлюсь с последствиями.

— Объясни, какого рода был контакт?

Раздражение сдерживало страдания. Неужели они догадываются? Могли ли они сказать, что я соединилась с Гейджем? Могли ли рассказать что-то большее? Русалки не могли выносить человеческих детей, если только не оставались в человеческом обличье. Беспокойство охватило меня до самого нутра.

— Такая глупая девчонка. Посейдон спаси нас, если она разрушила пророчество. Немного больше дисциплины возымело бы эффект, — фыркнула одна из старейшин.

Её покровительственные слова проклинали не только меня, но и мою мать и отца. Вот только почётный возраст этой карги не означал наличие ума. Не о ней речь в пророчестве, а обо мне. Пришло время вести себя соответственно. Если бы только я стала увереннее до того, как почувствовала себя выброшенным в океан мусором.

Приподнявшись на локтях, я уставилась в глаза заносчивой старейшины.

— Ты знаешь не больше присутствующих, что именно говорится в пророчестве. Все твердят, что я пророчество, но игнорируют интерпретация моей стороны.

— Юная Катя, старейшины изучали слова, нашу историю, наши текущие социальные проблемы, созданные людьми. Ты собирала мусор и называла это исследованием.

Адреналин прокатился по мне, как приливная волна. Ломоту и боль тут же смыло. Я села.

— Я делала гораздо больше, чем просто собирала мусор. Не все люди плохие. Если брак между двумя морскими представителями может защитить океан, представьте, что может сделать брак между морским представителем и человеком. — Я посмотрела на руку. — Бумажка… Где она?

Моя мать сдвинула камень со дна океана и вернула предсказание.

— Где ты это взяла?

— У Гейджа. Человеческого мужчины, с которым вступила в контакт.

Мама с трудом сглотнула.

— Ты рассказала ему о пророчестве?

— Нет. Это предсказание получил он.

Три женщины переглянулись, и я воспользовалась моментом.

— Гейдж — часть пророчества. Он — мой суженый.

Две старейшины смотрели на листок бумаги, который очень потрепался в воде. Уголки губ моей матери скривились, и она сжала мою руку.

— Невероятно. Все эти годы ты, возможно, была права.

— Если это правда, ты должна вернуться на сушу. Ты пропустишь свадьбу, — наконец, заговорила самая молчаливая из старейшин.

Мама похлопала меня по руке.

— Ты упускаешь главное. Вся жизнь вела Катю к исполнению пророчества, и не важно, что мы делали, чтобы её от этого удержать. То, что мы называем нарушением правил — инстинктивное попытки жить жизнью, которая ей предназначена. Её поведение не было плохим. Она вела себя, как сильная духом. И настало время всем признать, что в этом пророчестве она нашла своё место, несмотря на усилия с нашей стороны. Если она беременна, то нашла своего истинного.

Именно это обнаружили старейшины? Во мне растёт ребёнок? Поддержка матери значила для меня всё, но я рухнула в обморок.

Издалека я слышала голос матери, которая звала отца и брата, требуя, чтобы они доставили меня на сушу, где меня сможет найти мой суженый. И стоило надеяться, что беременность переживёт ещё одну трансформацию.

Когда меня подняли на руки, я пробормотала место, куда нужно доставить.

Вдох… рот и нос наполняет настоящий воздух… сухость, как будто тело подняли из воды, и знакомое тепло нагретого солнца камня. Затем покалывание и боль от трансформации. На этот раз боль проникла прямо в нутро.

Когда я приподняла трепещущие веки, моя семья выглядывала из-за камня и пялилась на мой хвост или то место, где он должен быть. Я пошевелила пальцами ног и немного согнула колени, заставив всех вздрогнуть. Болезнь прошла, и я чувствовала, что ребёнок в порядке.

— Как ты его найдёшь? — спросила мама.

— Он меня найдёт. — Слова вылетели изо рта прежде, чем я подумала, что сказать. Я знала это всем своим естеством. И прежде чем родня утомила меня касаниями к покалывающим ногам и наблюдением за демонстрацией их в деле, мы услышали, как неподалёку кто-то позвал меня по имени.

— Катя? Ты здесь? — голос Гейджа обволок меня безопасностью.

— Я здесь. — Я повернулась к семье, чтобы разделить с ними радость, но они исчезли.

Гейдж подбежал ко мне и обнял с такой страстью, с какой не обнимал накануне.

— Поверить не могу, что ты вернулась. У тебя снова ноги. Это значит, ты можешь остаться? Ты разгадала пророчество?

— Ты моё пророчество.

— Правда?

— Я получила благословение семьи.

— Поверить не могу. Я подумал, что ты улизнула ко мне ради ещё одной ванны с пузырями. Это самые лучшие новости.

— И всё будет ещё лучше.