Магия прорывается

— Спасибо, — сказала я ему, и это было искренне. Мы погрузились в тишину.

— Я должен уехать утром, — сказал Кэрран. Он сказал «я», а не «мы».

— Почему?

— Ты помнишь Джина Монро.

Я кивнула. Семья Джина Монро владела рудником «Сильвер Маунтин», недалеко от ущелья Нантахала, который был одним из основных источников серебра для юго-востока. Джин утверждал, что его семья прослеживала свои корни вплоть до Мелунджонов, испанских мавров, которые поселились в этом районе столетия назад, пытаясь спастись от преследований испанской инквизиции. Учитывая, что некоторые члены его семьи превращались в иберийских волков, его заявление имело некоторый вес. Джин был интровертом по натуре, и с ним было трудно иметь дело. Он руководил небольшой группой оборотней, и хотя его соседи давным-давно присоединились к Стае, Джин держался поодаль.

— Он доставляет нам неприятности?

— Не совсем. Очевидно, раз в год мужчины их стаи собираются вместе и отправляются в горы на охоту на кабанов. Только семья и близкие друзья.

— Тебя пригласили? — догадалась я.

— Ага.

— Они знают, что ты ненавидишь охоту?

— Возможно, я забыл упомянуть об этом. — Кэрран повернул руль вправо, избегая выбоины размером с шину, заполненные люминесцентной фиолетовой слизью неизвестного происхождения. — Он хочет панацею.

Я не совсем понимала масштабы дипломатических интриг Кэррана, пока не увидела, как он работает с панацеей. Первое, что он сделал, вернувшись домой из этой поездки, — это принял закон, согласно которому ни одному оборотню, подверженному риску лупизма, не будет отказано в панацее на территории Стаи. В результате семьи оборотней со всей страны начали селиться на границе территории Стаи, образуя буфер между нами и внешним миром. Некоторые ждали официального приема в Стаю. Некоторые просто хотели совершить короткую поездку через границу, если у их ребенка начнут проявляться признаки лупизма. Если бы пришла беда, они бы сражались за Стаю, потому что мы были их единственной надеждой. Тем временем Кэрран использовал панацею и как дубинку, и как пряник, замышляя заговоры, подкупая и заключая сделки, чтобы стабилизировать Стаю и укрепить нашу оборону. Надвигалась война, и мы делали все возможное, чтобы подготовиться.

Размышления о панацее и войне заставили меня вспомнить о моем отце. Я отбросила эту мысль, пока та не испортила мне вечер.

— Итак, Джин хочет получить панацею. Чего хочешь ты?

— Я хочу, чтобы он был более разборчив в покупателях своего серебра. Он торговал со Средним Западом.

— С Роландом? — Имя моего отца слетело с моего языка. Вот тебе и не думать об этом ублюдке.

— С его агентами.

Серебро было ядом для оборотней. Если мой отец начал покупать его в больших количествах, значит, он направлялся в нашу сторону и точно не без подарков. Он рассматривал оборотней как угрозу. Меня он ненавидел. Он пытался убить меня в утробе матери, но моя мама сбежала и пожертвовала собой, чтобы я могла жить. Мой отчим прятал меня и на протяжении многих лет, превращая в оружие против моего отца. Меня вырастили с одной целью: убить Роланда. К сожалению, мой отец был живой легендой, и убить его было бы непросто. Мне понадобится несколько бронетанковых дивизий и ядерная поддержка.

Кэрран поморщился.

— Джину не понравится, что я диктую правила, но я точно знаю, что двое из его внуков при рождении стали лупами, так что он захочет заключить сделку. В этом и состоит суть приглашения.

Ему надо было ехать. Все, что ослабляло Роланда, шло нам во благо. И все же мне было не по себе. Со времени поездки за границу я остро осознала, что мы жили в долг. Мы не знали, жив Хью д'Амбрей или мертв. Лично для меня было бы лучше, чтобы он был мертв, но в любом случае мои дни прятанья на виду закончились. Роланд не задержится, чтобы выяснить, кто сбросил ядерную бомбу на его военноначальника. Каждый день без него был подарком.

— Как долго тебя не будет? — спросила я.

— День, чтобы добраться туда, два дня на охоту и день обратно. Я вернусь к пятнице.

Я сделала несколько быстрых вычислений. Помимо Стаи, в Атланте обитало несколько сверхъестественных фракций, из которых Племя были самым опасным для нас. Племя было подвластно Роланду, и именно поэтому я делала все возможное, чтобы избегать их. В прошлом Стая и Племя чуть не утопили Атланту в сверхъестественной войне из-за недоразумения. Теперь мы встречались каждый месяц в местном ресторане, чтобы разрешить наши конфликты, прежде чем они выйдут из-под контроля, на встрече, образно названной «Конклав». Потому что простое название «ежемесячное собрание» не заставляло всех чувствовать себя достаточно особенными.

— Уезжая завтра и возвращаясь в пятницу, ты пропустишь Конклав в эту среду. — И это означало, что мне, как консорту Царя Зверей, придется вести дискуссию со стороны Стаи. Я бы лучше проткнула себя ржавой вилкой.

Он посмотрел на меня.

— Правда что ли? Конклав состоится на этой неделе? Треш, конечно.

Я закатила глаза.

Кэрран ухмыльнулся. Ему нравилось присутствовать на заседаниях Конклава примерно так же, как и мне.

— Все пройдет хорошо, — сказал он.

Он был прав. Сегодня было третье декабря. Это было время, когда отдельные кланы Стаи проводили свои встречи в конце года. Сезон охоты все еще был в самом разгаре, и большинство молодых, возбужденных оборотней были за городом, гоняясь за оленями и дикими кабанами, развлекаясь, а не затевая драки с Племенем.

— Джим говорит, что более трети наших людей отсутствует, — сказала я. — Это делает его параноиком.

Кэрран посмотрел на меня.

— Параноиком?

— Ну, больше, чем обычно.

Джим всегда был параноиком, но во время нашей поездки за панацеей Хью д'Амбрей проговорился, что у него есть крот в Совете Стаи. С этого момента уровень паранойи Джима взлетел до стратосферы. Он прочесал всю Крепость в поисках жучков. Его люди обнюхали каждый квадратный дюйм зала совета. Он опрашивал всех снова и снова, пока альфы не пригрозили насилием, чтобы это прекратилось, и когда он больше не мог их опрашивать, он попытался проследить за ними. У нас чуть не случился бунт. У каждого отдельного клана было свое место встречи, и Джиму ничего так не хотелось, как вывернуть их наизнанку, но его никто не впускал. Приближалось Рождество, а мы все еще понятия не имели, кто снабжал Хью д'Амбрея информацией. Джим воспринял это близко к сердцу, что заставляло его лезть на стену.

— Когда все отправляются на охоту, Джим жалуется на уменьшение силы, — сказал Кэрран. — Когда все вернутся на рождественский ужин, он будет жаловаться, что здесь слишком много людей и ему нужна дополнительная рабочая сила, чтобы следить за ними.

— Правда.

Кэрран пожал плечами.

— Приближаются праздники. Никто не хочет затевать драки перед Рождеством. Племя будет ныть и жаловаться на нас из-за каких-то незначительных вещей, затем мы будем ныть и жаловаться на них из-за каких-то незначительных вещей, затем все поедят, выпьют и разойдутся по домам. Просто не бей никого из повелителей мертвых по лицу, и все будет в порядке.

— Не волнуйтесь, Ваше пушистое Величество. Я смогу удерживать оборону до пятницы.

Он сделал паузу, а потом в его голосе проскользнула серьезная нотка.

— Просто оставайся в безопасности.

— Что со мной может случиться? Когда ты уйдешь, Джим войдет в режим овердрайва, а это значит, что я буду окружена веселыми убийцами и охраняема, как алмаз Хоупа[4]. Это ты уходишь в лес с людьми, которых мы едва знаем. Ты берешь кого-нибудь с собой?

— Мэхона, Рафаэля и Колина Мазера, — сказал Кэрран.

Альфы клана тяжеловесных, клана буда и клана шакалов. Мило.

— Я вернусь раньше, чем ты успеешь оглянуться.

С такой поддержкой он мог бы уничтожить небольшую армию.

— Передай мои наилучшие пожелания Джину. И, пожалуйста, дай ему знать, что если ты не вернешься ко мне в целости и сохранности, у меня не будет проблем с мобилизацией нашей орды оборотней и вторжением в Северную Каролину. — И если Джин сделает что-нибудь, что причинит ему боль, он проживет достаточно долго, чтобы глубоко пожалеть об этом.

Царь Зверей ухмыльнулся мне.

— Я сомневаюсь, что до этого дойдет.

Мы ехали молча. Мне нравилось сидеть рядом с ним. Ночь за пределами машины была необъятной и холодной, а он сидел в тепле рядом со мной. Если что-то неприятное попадалось нам на пути, он выходил из машины и разбирался с этим. Не то, чтобы я не могла сама это сделать, но знание того, что он рядом со мной, меняло весь мир. Три года назад в такую ночь, как эта, я бы одна ехала домой на своей старой машине, молясь, чтобы она не погибла благородной смертью в каком-нибудь снежном заносе. Когда я подъезжала бы к дому, было уже темно. Моя печка была бы выключена в целях экономии денег, моя кровать была бы холодной, и если бы я хотела рассказать кому-то о своем дне, мне пришлось бы поговорить со своим мечом и притвориться, что он слушает. «Погибель» была отличным оружием, но она никогда не смеялась над моими шутками.

— Ты все еще не сказала мне, что хочешь на Рождество, — сказал Кэрран.

— Время, — сказала я. — Для нас с тобой. — Я так устала жить в Крепости, как в аквариуме.

— Проверишь бардачок? — спросил он.

Я открыла его и вытащила листок бумаги. «Сердечно приглаш… Спасибо за ваш заказ…»

— Это…?

— «Домик черного медведя», — сказал он.

Двумя неделями ранее нам пришлось отправиться в округ Джексон, Северная Каролина, чтобы обезвредить кампус от бродячего тролля. В Аппалачах было большое поселение оборотней, и многие из их детей учились в университете Западной Каролины. Мы остановились в «Домике черного медведя», недавно построенном деревянном доме с хорошей едой и уютными номерами с огромными каминами. Мы провели там два великолепных дня: охотились на тролля, вечером пили вино и занимались любовью в огромной мягкой постели. Я так сильно хотела остаться, что мне было почти больно.

Он забронировал его для меня. Теплое счастливое чувство разлилось по моей груди.

— Как долго? — спросила я.

— Две недели. Мы могли бы уехать, как только я вернусь, и остаться до Рождества. Нам придется вернуться на каникулы, иначе Стая будет кричать и выть, но с лей-линией это всего в двух днях пути.

Две недели. Святое дерьмо.

— А как насчет слушания петиции?

— Я уладил это, — сказал он. — Помнишь ту экстренную сессию, которая закончилась в прошлый четверг? Я все разрулил.

— Судебный процесс Гарднера?

— Уладил и это тоже. — Кэрран наклонился и посмотрел на меня. Его серые глаза светились крошечными золотыми искорками. Он медленно нахмурил свои светлые брови и пошевелил ими вверх-вниз.

— Это твой горящий взгляд?

— Да. Я пытаюсь передать обещание ночей экстаза.

Я рассмеялась.

— Ты читал ту пиратскую книгу, которую Андреа оставила для меня?

— Я, возможно, пролистал ее. Так как насчет этого? Не окажешь ли ты мне честь сопровождать меня в «Домик черного медведя», чтобы мы могли весь день валяться в постели, напиваться и толстеть, и все это время не думать ни о чем, связанном с Атлантой?

— Будут ли у меня ночи экстаза?