В шаге от вечности

Он вспомнил, как после первой операции по установке модификаторов рефлексов смог подбрасывать нож, так что тот делал несколько десятков оборотов, а потом, не глядя, ловить его. Это был максимально допустимый уровень — дальше тогда даже в Корпусе не разрешалось себя улучшать. Практическое применение у этого апгрейда имелось. И он отнюдь не исчерпывался метанием острых предметов… или гранат. Хотя и это он делал в Индонезии. Повысилась и общая реакция на раздражители, что в боевой обстановке было важно.

Теперь у него были включения, которые при обнаружении могли заставить удалить насильно. Впрочем, его положение давало ему некоторый юридический иммунитет. Формально операция была продиктована «медицинскими показаниями». И вряд ли гражданские власти смогут до него добраться.

Туман подступал все ближе. Гарольд знал, что сейчас он отрубится.

А еще знал, что под теньканье традиционной японской музыки ему раскроют грудную клетку и начнут копаться в его hardware. На сленге эта операция называлась «Кровавый орел», и это было не случайное название. Синохара улыбнулся. Вспомнил, что почти такую же «процедуру» делали викинги со своими жертвами. Правда, у тех смертность доходила до ста процентов.

Автоматические манипуляторы замелькали вокруг него. Они уже наносили разметку, сбривали — то есть сжигали волоски. Все, что ниже живота, было закрыто эластичной тканью из биопластика. Там они копаться не будут. Как и выше шеи. А вот все остальное…

Хирург стоял рядом — в перчатках, костюме, похожем на костюм работника АЭС и — действительно надетом поверх резиновом фартуке. Похоже, это был уже другой человек — он был сантиметров на пять выше тайца. Он и будет контролировать весь процесс. Вряд ли манипуляторами тот управлял силой мысли, скорее всего глазами или движениями пальцев. А некоторые движения у тех были автоматическими. Лицо оператора было закрыто сплошной маской, так что не видно было даже глаз. Анонимность прежде всего.

Наконечники манипуляторов кружили от одного ребра к другому. Их прикосновения противно холодили, но ощущения становились все более притупленными. Пока они не резали, не пластовали, а только изучали, приноравливались. Готовились.

Сознание ускользало все дальше в страну Неверленд.

«Боль все равно придет, и мозг ее почувствует, но я не буду ее воспринимать, потому что сознание будет отсутствовать. А если нет человека, то некому понимать, что боль — это страдание».

Там, где нет осознания — нет и боли.

Скольжение в небытие задерживалось потому, что тренированный организм был очень крепким и резистентным. Но специалист, который сочетал в своем лице и хирурга и анестезиолога, свое дело знал. Тот посмотрел на часы, висящие под потолком.

Секундная стрелка была неподвижной. Сознание защищалось от «выключения» и замедляло время. Костлявый доктор-смерть тоже застыл. Нет, это был тот же самый человек. Просто, видимо, ему нравилась его работа, и он перестал сутулиться, распрямился. Даже что-то насвистывал под нос. Он начал медленно-медленно поднимать руку. Да, именно ей он управлял приборами, которые резали и сшивали человеческую плоть. Как дирижер оркестра.

Прошло, по субъективным ощущениям, минут пять, но Гарольд видел, что таец стоит все в такой же позе. Разве что пальцы руки, которыми он управлял чувствительной машинерией, медленно-медленно двигались. А в другом конце операционной — который казался отделенным целой площадью — манипулятор достал из прозрачного шкафа нечто, похожее на упряжь. Блестящий черный металл, зеленый биопластик, гибкие сочленения. А внутри тускло светился спящий пока генератор. Второе сердце. И все это носят не снаружи. Это устанавливается внутрь.

«Зачем они мне это показывают? Я и так знаю эти штуки. Чертовы садисты».

Прежде чем провалиться в забытье, Гарольд подумал о том, что теперь его точно не взяли бы в полет в один конец на Марс. Киборги космическими агентствами отсеиваются сразу. И наконец-то отключился.

Через трое суток он вышел из клиники. Мышцы и кости еще болели, все тело одеревенело. Он вспомнил сказку Фрэнка Баума про Жестяного Дровосека.

Его уговаривали остаться в стационаре еще на два дня, но он вместо этого потребовал отвезти себя в гостиницу. Заживление проходило быстро.

Там он не стал вкалывать себе стимулятор, а вместо этого быстро разделся и забрался под встретившее его приветливое одеяло. Решил выспаться — целых шесть часов. Редкое наслаждение, которое он нечасто себе позволял. Утром, он знал, будет чувствовать себя бодрым. И готовым к тому, что ему предстояло.

Гарольд Синохара был доволен проведенным процедурами, хотя странное ощущение потери преследовало его. Но он знал, что приобретения были важнее потерь.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Прекариат (нем. Prekariat от лат. precarium, англ. precariat от англ. precarious — нестабильный, негарантированный и пролетариат, нем. Proletariat) — класс социально неустроенных людей, не имеющих полной гарантированной занятости

[2] Шимата (яп., простореч.) — тьфу, пропасть! черт возьми!

[3] Dunno (англ., искаж. от [I] don’t know) — Не знаю.