В шаге от вечности

Часть 5. У бездны есть дно

Максим Рихтер, мятежник. Штаб-квартира корпорации «Пирамида», Мехико-сити

Шахта лифта не освещалась. Воздушный поток поднимался снизу и хорошо ощущался даже в броне благодаря ее эластичности. Если бы они летели вверх, он бы облегчил их подъем, но снижаться придется, преодолевая его сопротивление.

А ведь им придется спускаться до самого дна. До нулевого этажа или даже до минус шестого, как советовал системщик.

Больше семисот метров отвесного колодца? Или два раза по триста шестьдесят с горизонтальной перегородкой? Схема показала, что верен первый вариант, хотя он и означал, что аэродинамика этой трубы будет куда менее благоприятствовать спуску с помощью тяги коптер-пака. Судя по документации, лифт двигался со скоростью не больше десяти метров в секунду. Они полетят медленнее.

Можно было, конечно, использовать паучьи липучки на руках, но Рихтер доверял им меньше, чем ранцам. И столько времени у них в наличии нет. Другим вариантом был бы трос из нанотрубок… длины одного мотка хватило бы, но у них не было такого троса, это было его упущение, и оставалось утешать себя тем, что нельзя всего предусмотреть. В Башне среди разнообразных пригодных для использования в бою трофеев он им тоже не попался.

Да и тогда у них были бы заняты руки и спуск был бы менее управляемым.

— Надо идти, — сказал Максим. — В пасть дракону, в лабиринт к минотавру, но надо.

Рихтер услышал молитвы шепотом, но не услышал возражений. Только кто-то заворчал: “loco!”.

Да, он псих. Еще какой. Но приказ есть приказ. А долг есть долг.

«Где бы мы были, если бы каждый трясся за свою шкуру и все взвешивали на войне?».

Дыру расширили, чтоб не задеть края. И включали ранцы еще на краю, а потом по одному ступали в черную дыру.

Окунулись в гулкую темноту, укутались в эхо. Только тихо стрекотали пропеллеры коптер-паков. Продвижение друг друга они видели через инфракрасное зрение и их маркеры на радаре. «Карлсоны», которых было тринадцать, начали спускаться в самый глубокий дымоход в мире.

Как там у Горького? Безумству храбрых поем мы песню… Или гробы со скидкой. Так говорила бабушка.

Спуск продолжался вечность… нет, это опять субъективное ощущение времени. На самом деле пять минут. Страшновато все же было. Шахта лифта — вроде бы не то место, где могут стоять боевые охранные системы. Конечно, здесь полно датчиков, начиная от температурных и заканчивая любыми другими. Но в шахте лифта ходит лифт, технические требования к установке которого вряд ли позволят там расположить нечто взрывающееся или стреляющее. А еще любая система нуждается в обслуживании, а это стоит денег. А корпорации их считать умеют.

Но все может быть. Тут может быть защита как от агрессивного вторжения, так и от взломщиков и воров мирного времени. Но, даже если она была запроектирована, ее могли еще просто не поставить.

И вот последние метры. Рихтер почувствовал, как менялась скорость воздушного потока, пока тот совсем не исчез.

Дрон «Оса» внизу, который был его глазами и ушами, уже миновал нулевой этаж и теперь спускался ниже уровня земли. Но фундамент Тлачи был заглублен в осадочные породы на много десятков метров. Насколько именно — было секретной информацией, и даже данные перебежчика не пролили свет на эти цифры.

Вообще-то эта «птичка» имела слабые сенсоры и предназначалась скорее для нелетального воздействия, а не для разведки. Но приходилось пользоваться тем, что дают.

«Вы же не удивляетесь, что мы навесили на нее вполне летальную пушку, хоть и с мелким калибром?» — спрашивал еще Иван, который был мастером по прокачке дронов. А по умолчанию на «Осе» стояло несмертельное оружие.

Но вот маленький скаут проник на нужный уровень. Для этого не понадобилось резать дверь.

«Все двери на нижних уровнях разблокированы» — услышал он.

— Вот это молодцы хакерюги, — прошептал Рихтер. Но это оказалась последняя подсказка извне. Дальше только тишина.

Жаль, что не всегда талант системщиков работает, и это стоило жизни Роберто, который никогда не вернется в свою съемную квартиру, обставленную мебелью из IKEA.

Дрон не подтвердил то, что они услышали в диспетчерской. Если где-то на этом этаже и стреляли, шум выстрелов уже прекратился. Чувствительные приборы ничего не могли зафиксировать, даже отзвуков эха и вибрации.

Достигнув нижней отметки вертикального колодца, маленький разведчик оказался напротив распахнутой дверцы. Влетев в нее, он попал в коридор, который был братом-близнецом того, через который они прошли более чем семьюстами метрами выше. Но в нем горел свет. Ровный, мягкий, оранжевый, близкий к естественному солнечному.

Если и существовали подземные уровни ниже, попасть на них на этом лифте было невозможно. Шахта заканчивалась абсолютно гладким полом, в поверхности которого не было видно ничего похожего на люк для обслуживания, ни системы, приводившей лифт в движение. Максим знал, что здесь не было тросов, а все работало по принципу магнитной левитации, как некоторые поезда.

Но самой кабины в шахте тоже не было. И оставалось только ломать голову, зачем и когда ее демонтировали.

В коридоре минус пятого этажа негде было спрятаться. Зато свисали с потолка две турели знакомой конструкции. Судя по гибким сочленениям, они умели не только вращаться, но и ездить по потолку во всех направлениях, а может и по стенам. А под ними на полу лежали четыре трупа в черной форме с логотипом в виде пирамидки и буквами “PP, inc.”. Брони на них не было, тела покрывали огромные рваные раны. Автоматы валялись поодаль, будто они их отбросили от себя. Видимо, их расстреляли в упор в спину. Стены коридора были забрызганы кровью, их покрывали сотни пулевых отверстий.

Рихтер через глаза дрона увидел, что турели неподвижны и сенсоры тех никак не реагируют на пролетающую «Осу». Хотя он заставил ее облететь аппараты и даже пронестись между ними. Ноль реакции.

Максим, не снижая, скорости прицелился, поставил маркер прямо на сенсоры этих пушек (сенсорные элементы не блестели, не бликовали, не светили лазером, но он не зря учился в Академии и знал, где эти штуки стоят). А после навел по ним две флешетты, которые провел вручную, для пущей точности. Они были электромагнитные и как раз против техники предназначались. Снаряды прошли по сложной траектории и, влетев в коридор, ювелирно поразили турели, которые даже не попытались сбить набравшие скорость мини-ракеты в полете.

Теперь ослепленные пушки стали бесполезным металлоломом. Но интуиция подсказала ему, что опасаться тут надо не только пушек. И точно! Максим заметил тонкую почти незаметную нить, которая тянулась через дверной проем в двадцати сантиметрах над полом. Нить из нанотрубок. Во много раз тоньше волоса, но прочнее лески, прочнее проволоки и струны от пианино. Ей не разрежешь человека пополам, хотя об нее можно порезать незащищенную руку до кости, но главная ее функция — быть незаметной и сохранять форму. И при задевании послать сигнал к взрывателю гранаты.

А вскоре Максим увидел через «глаза» дрона и мину, закрепленную на дверном уплотнителе. «Липучка». Эти штуки могли клеиться где угодно. На ощупь как пластилин, но взрыв разнес бы тут все на десяток метров. Поражающие элементы тоже были бы: на лету этот полимер твердел и образовывал бритвенно острые осколки.

Предоставив Антонио дистанционное обезвреживание этого сюрприза с помощью зонда, Рихтер с остальными задержался в шахте лифта. Незачем было рисковать всеми.

Двадцать секунд спустя они уже перешагнули то место, где висела в воздухе нить, которая теперь была разрезана и сожжена. Антонио стоял рядом гордый, хотя его лоб под шлемом покрывал пот (он на секунду сделал щиток прозрачным, чтоб скорчить рожу). Мина превратилась в неопасный сгусток полимеров, потерявших нано-каркас, который служил запалом.

Взрыв ее, случись он по их невнимательности, мог бы и не убить бойцов в броне, если бы они не находились вплотную, но лишил бы штурмовую группу так нужного ей эффекта неожиданности.

Коридор был обследован тщательно — ведь вполне могла быть и вторая взрывчатая гадость, либо иная ловушка. Но все оказалось чисто.

Рихтер подошел к выходу из коридора первым, когда дрон уже пролетел через дверь и углубился в следующее помещение. Большой зал. А если точнее — чудовищно огромный зал. Двери были массивные, совсем не такие, как на верхних этажах. Ворота, которые подошли бы правительственному бомбоубежищу. Максим даже без указателя понял, что они находятся у входа в дата-центр.

Можно было подождать, но военспец последовал за «Осой» почти сразу. И влетел в огромный зал, оторвавшись от своей группы на добрые двадцать метров.

Конечно, он знал, что тут увидит. Но все равно лицезреть своими глазами — совсем не то, что через сенсоры дрона.

Шахта лифта, из которой они вышли вместе с отходящим от нее коридором находились внутри широченной колонны, а стены зала терялись вдали. Освещение было приглушенным. Но оно было, сравнимое с полумраком туманным утром перед рассветом.

От пола к потолку тянулись десятки тонких колонн, за которыми смог бы поместиться только один человек, и то если бы сжался в комок. Рихтеру страшновато было представить и нагрузку на опоры, поддерживавшие этот циклопический свод, и прочность материалов.

Больше тут негде были укрыться, за исключением нескольких кубов, идеально гладких и абсолютно черных, которые темнели вдали на возвышении высотой в человечески рост. Там, где должна была находиться середина зала. Максиму вспомнилась святыня мусульман Кааба. Каждый из этих пяти «кубиков» был не больше полуметра высотой. При желании за ними мог спрятаться человек. Но Рихтер знал благодаря сенсорам дрона, совершившего облет, что там нет никого живого.

Зал не был абсолютно пустым. Кроме множества узких колонн и трех широких (в двух других тоже, видимо, находились лифты), в нем оказалось еще около ста глубоких колодцев диаметром десять метров каждый. Подсчет, занявший у системы долю мгновения (время на отдачу человеком команды), дал число в сто сорок один. Они образовывали единый орнамент, правильный квадрат, только места трех занимали широкие колонны с шахтами лифта внутри.

Его внимание снова привлекли странные кубы на небольшом возвышении в середине зала. Он уже знал, что они найдут там, но остальным пока не сказал.

— Подачу кислорода не отключать, из изолирующего режима масок не переходить! — распорядился Рихтер и пошел вперед.

До объектов было метров сто пятьдесят.

Нет, двести. Да, расстояния тут ошеломляли. Рихтер подозревал, что зал тянулся за пределы надземной части здания.

— Тут что, уже кто-то прошел до нас? — вслух сказал Диего, сразу, как только ступил на пол зала, покрытый мягким пружинящим полимером. Биопластмасса. Шаги по ней были совсем не слышны. Пол оранжевого цвета. Потолок — однотонный серый, матовый. Наверняка при подаче полной мощности он мог быть ярко белым, и заливал бы зал равномерным светом.

И кругом ни пылинки, ни пятнышка. Повреждения на этом материале постепенно «зарастают», а грязь и пыль — расщепляются.