Личный зомби-апокалипсис

Глава 8. Право на смерть

Наверное, Виктор должен был быть в истерике.

И о чудо, так оно и вышло.

Он кричал, рыдал, угрожал и молил.

Но всем было плевать. Впрочем, как и всегда.

Каждый миг его даже не жизни, а практически растительного существования — это боль. Дикая боль, которую не в силах полностью заглушить даже наркотики.

Он чертов обрубок, кусок мяса, валяющийся на больничной койке. Ни рук, ни ног, ничего. Даже хуй отрезали.

Он просил убить себя. Ему просто не хотелось жить так дальше.

Но…

Ему что-то говорили о бесценности жизни, о Боге, о гуманизме и человечности.

Он — инвалид. Жизнь разделилась на до и после.

Да, есть люди с по-настоящему стальными яйцами, что могут это перенести и прожить с достоинством. Но не Виктор. Его яиц хватило бы только на суицид при подобном дерьме. Но, сука, как ты это сделаешь, если даже посрать нормально не можешь без посторонней помощи и ебучей трубки в своей прямой кишке?

Кому он, блять, теперь нужен в таком виде?

Жене? Сука, а у него такой нет. Теперь нет.

Детям? Да, тоже вроде как сьебали в другую страну.

Родителям? Им и до этого как-то поебать на сыночка было.

Друзьям? Так все трупы уже давным-давно. Нашли в себе смелость умереть молодыми, а не продолжать бессмысленную и беспощадную свистопляску заебаного жизнью хомяка в сраном шарике бесцельного существования, стремящегося в никуда.

Он не выбирал, хочется ли ему вылезти из живота своей матери на свет этого бездушного и жестокого мира. Так почему ему не дают выбрать когда и как умереть? Почему? ПОЧЕМУ?! Он вообще, предпочел бы, чтобы его еще тогда вырезали из ее утробы или как там делаются аборты. Ничто, бесконечный покой — чем не плюс не рождения? Почему тот сперматозоид, из которого по итогу появился именно он, не встретил свою бесславную смерть на резине презерватива? Почему? Зачем, сука?

Какой смысл в самом факте его существования?

Что теперь, что до этого?

Зачем его родили?

Чтобы умереть? Что бы что?

Охуенный, блять, выбор без этого самого выбора.

Виктор хотел умереть.

Истово, горячо, страстно, так как еще ничего не хотел до этого момента. Но не мог.

Не могли и окружающие.

Никто не находил в себе смелости нанести последний удар милосердия.

Зачем нужна такая жизнь, если она в разы хуже смерти?

Поэтому существо, что выломало дверь в его палату, он встретил с радостной, почти детской улыбкой. Когда когти монстра вскрывали ему грудную клетку, выдирая сердечную мышцу вместе с частями легких, он даже нашел в себе силы засмеяться.

Один из немногих позитивных моментов затянувшегося пиздеца.