Личный зомби-апокалипсис

Глава 21. Еретичная ересь

С момента разговора со странной девочкой прошло около шестнадцати часов.

Эксперимент однозначно удался.

Я оставил ее бесчувственное тело лежать в траве, выблевал в ближайший труп под слоем грунта хитросплетение некротической энергии и, перепрыгнув через забор, скрылся в лесах. По ментальной связи, соединившей мой мозг и сознание гуля, я уже знал, что он разбил изнутри гнилые доски своего гроба. Знал так же, что он чувствовал другие тела мертвецов и рыл ходы к ним, дабы вцепиться в разлагающююся плоть и старые кости. Это займет какое-то время, но мяса хватит. Рано или поздно кладбищенская земля вспучиться горбом и из нее восстанет четыре метра когтей и клыков. Чертов Старший Гуль.

Я направил свои стопы в сторону Архангельска. Знатно наследил и понарезал кругов по области, оставляя подобные подарочки практически у каждого населенного пункта, на который натыкался. Где-то мертвецы сразу начинали колотить в крышки гробов, а где-то… вызревало нечто смертельно опасное для окружающих, чьи сердца еще бьются.

Ха, а вот и легкий перекус.

Словно туристическая стоянка.

Несколько палаток, машин, костер. Десятка три-четыре человек. Беженцы. Погорельцы.

В их глазах еще нет почтительного страха перед моими детьми. У некоторых лишь опасения, а у других форменный, застилающий разум ужас.

Мужчины, женщины, дети и один дед.

У многих при себе стволы. Сухощавый дедок козыряет тесаком в ножнах на бедре и СКС с прикрученной оптикой. Легкий полуавтомат на десять патронов калибром 7,62х39. Неплохие аргументы в любом споре. Остальные могут похвастаться ружьями, по большей части двустволками, которые некоторые поспешно превратили в более компактные обрезы. Имелись охотничьи карабины, плюс, пара пистолетов, варьирующихся от отечественных ПМ-ов, скорее всего, снятых с трупов служителей закона, и более навороченных творений зарубежного оружейного дела. С оружием ходили все. У женщин, из тех, кто огнестрел в жизни не держал и пока не был отправлен учиться его применению, при себе имелись туристические топорики. Детвора щеголяла охотничьими или складными ножами.

Народец тертый собрался.

Часовой и патрули. Остальные занимаются своими делами, направленными на развитие и обустройство стоянки, но не расслабляются. Похвальная настороженность.

Я чувствую несколько Бродячих и одного Голодного.

Расчлененные тела переместились на метр вглубь почвы немного вдали от лагеря.

Попытаться привлечь выживших на свою сторону?

Зачем напрягаться с переговорами если так и так они выступят под моими знаменами?

Дедок, что выступал в роли часового на крыше белой "Газели" явно обладал дальнозоркостью. Моментально вскинулся, едва силуэт моей туши прорисовался в ночном полумраке среди стволов деревьев.

Он не успел.

Не успел крикнуть.

Не успел выстрелить.

Не успел осознать, что произошло.

Я остановил биение его сердца и тут же перехватил контроль над мертвым телом из которого еще не успела уйти жизнь.

Умертвие скалится в неверном свете Луны.

Я не делал его особо умным, быстрым, сильным или сообразительным.

Это был наспех созданный мертвец, большая часть сил вложенных в которого осела вокруг навыков стрельбы и махания ножом. Поиграем немного в солдатиков.

Два неестественно громких выстрела сливаются в один.

Патрульные ходили исключительно двойками. Первое правило войны — когда один ссыт, другой прикрывает.

Оба падают на землю.

У первого дыра в черепе, пуля с легкостью пробила височную кость, поворошив мозговое вещество. А второму угодило в шею. Мясо пропахало насквозь. Кровь брызнула на одежду и оружие.

Я вхожу в пределы лагеря с лишенной охраны стороны. Смутный силуэт во тьме, что видит окружение лучше чем днем.

Крики. Суета.

Люди хватаются за оружие.

Они слышали выстрелы, но не видели в кого стреляют.

Дед переводит дуло карабина на следующую двойку, стоящую дальше всех остальных. Они уже рванули на шум. Пуля входит первому, еще пацану, лет семнадцати, неуклюже вцепившемуся в двустволку, в левый глаз. Пронзает дно глазницы, мозг и вылетает из затылочной кости. Он спотыкается. Падает. И больше не встает.

Я могу воскрешать тех, у кого поврежден череп.

Да я могу воскресить того, кого мясорубкой перемололо в однородное кровавое месиво.

Но это будет чуть позже.

Дед расстреливает остатки обоймы по ногам матерей, за чьими спинами прячутся дети, выхватившие ножи. Кровавые цветы распускают бутоны на лодыжках, бедрах и коленных суставах. Умертвие откидывает СКС, доставая тесак — мощный, широкий, по сути миниатюрное мачете. У него, если пошарить по карманам, еще два магазина к огнестрелу. Но… как там говаривал Джокер?..

Хочешь знать, почему я использую нож? Пистолет — слишком быстро. Не успеваешь насладиться, получить удовольствие. И еще, в этот, самый последний, момент раскрывается истинная сущность человека.

Иногда люди перестают врать хотя бы самим себе только перед лицом неминуемой смерти.

Стервятник покидает свое ложе.

Заточенная сталь тускло сверкает в отблесках костра и фонарей.

Умертвие слезает со своей позиции.

Рядом взволнованные люди.

Вопросы и ощетинившееся стволами во все стороны построение.

Кто-то впился пальцами ему в плечо. Трясет и спрашивает с какой стороны идут мертвяки.

— Они везде, — моя послушная марионетка еще сильнее искривляет мимические мышцы изрезанного морщинами лица, обнажая неровные желтоватые зубы. Спрашивающий, крепкий и высокий мужчина, стриженный под ноль, заваливается на бок с разрубленной глоткой. Удар вышел неплохим, правда угол так себе, но это нивелировалось силой живого мертвеца. Лезвие легко прошло сквозь плоть, скрежетнув об шейные позвонки. Вырывает оружие из тела. Веер крови. Замахивается для второго удара.

Кто-то неплохо умеет соображать в критических ситуациях.

Выстрел дуплетом. И тут же сломать ружье пополам, доставая отстрелянные патроны и загоняя двойку новых цилиндриков. Как уже говорилось, я не особо укреплял Умертвие. Влить бы примерно семнадцать-восемнадцать отнятых жизней и от лицевых костей твари никчемная дробь, пущенная в упор, просто бы отрекошетила. Не в этот раз. Плоть начисто содрало, разворотив половину черепа. Уже дважды покойник падает на только что убитого здоровяка, переставшего подавать признаки жизни.

На меня напарывается какой-то мужичок. Плотный, с залысинами и оплывшим овалом брюзговатого лица.

Он открывает рот, машинально поднимает пистолет, направляя его мне в брюхо. Смазанный росчерк мачете и голова отделяется от тела, влажно причмокивая катиться по земле, заливая все кровью. Удивленные и непонимающие глаза продолжают моргать. Мясистые губы безмолвно шевелятся, силясь что-то сказать.

Захожу в ближайшую палатку. Пацан, запутавшийся в собственных штанах. Рядом полуголая мадама. Плюс бутылка вина и початая пачка презервативов, с усиками. Не, ну, а че? Не им же патрулировать, а нервишки расслабить определенно стоит, да и гормоны ощутимо потряхивают.

Их зрачки расширяются при виде туши костяной брони, перегородившей проход.

Сорвавшиеся со свободной руки Черные Искры сжирают его ноги. Он безумно орет, выпучив глаза, на оголенные берцовые кости.

Стрела Смерти. Мозги его подружки забрызгали тент палатки. Выйти.

Это походило на игру в шутер с читами на бессмертие. Со временем надоедает. Хочется наткнуться на достойного соперника от схватки с которым можно ощутить азарт и привкус риска.

Веер Игл дырявят животы двух рослых парней, в чьих чертах лиц явственно просматривалось близкое родство. Ружья выпадают из их рук. Складываются пополам, зажимая кровоточащие раны в податливой плоти и вылезающие части внутренностей. Падают в грязь.

Нет, если, так-то вдуматься, в какой-то навороченной игрухе будет уже как-то поебать на это. Вырвиглазное буйство красок, просачивающиеся через зрачки прямо в мозг, притупляют осознание, что так и так разнесешь любого босса на простейшие химические соединения. Ты пришел сюда за экшеном, драйвом и спинномозговым угаром, когда кровь и потроха убиваемых вперемешку с чистейшей жестокостью фонтаном хлещут тебе в лицо через монитор. В "Mortal Kombat", "DOOM", "Quake", "Serious Sam" и иже с ними играют не ради сюжета. Резня ради резни. И киньте отрубленную голову в морду тому, кто пизданет, что игры калечат детскую психику. На играх есть пометки с возрастными ограничениями, да и как-то особо хуевая обстановка в пределах всего земного шарика куда сильнее влияет на неокрепшие мозги, нежели 2Д-шное ультранасилие. А насчет тех, кто переиграл и пошел крошить людей в реальности… долбоебы и психически неустойчивые люди есть всегда, им только дай повод сорваться с резьбы, когда за плечами скопилась критическая масса жизненных проблем и сложностей.

Я хватаю одного из них левой рукой за плечевой сустав. Вскрик и загнанный взгляд мне в глаза. Правой вцепился в бицепс. Рванул в разные стороны. Чавкающий треск мышц, рвущиеся сухожилия и жалобный скрип костей. Лицевая часть костяного шлема еще сильнее запачкалась кровью, впрочем, не особо портя мою видимость. Я отпускаю стопроцентного покойника и зверски вминаю тело его брата в землю. Его же оторванной рукой.

Попробуем поэкспериментировать.

Черные Искры крайне занимательное заклятие. Они как черномагический аналог генномодифицированной бубонной чумы. Сжирают все живое, а если прибавить немного энергии, то и не живое.

Но их можно улучшить. Сделать сильнее, мощнее и в разы опаснее.

Руны и символы складываются в подкорке моего мозга, волной колдовского напалма проходясь по предплечью.

И из ладони десятиметровой струей бьет Черный Огонь, набрасывающийся на ближайшие палатки.

Языки пламени цвета безлунной ночи вскидываются к небесам.

Еще больше криков.

Еще больше страха. Такого сладкого и пьянящего страха.

Я иду вперед.

Сквозь огонь и трупы.

Нанизать чью-то тушу на когти левой руки. Он хрипит и захлебывается кровью, хлынувшей в его легкие. Я опускаю конечность и под действием гравитации кусок хныкающего мяса, уже не способного кричать, соскальзывает на землю. Пинок ему в голову. Хруст сломанных шейных позвонков. Носок моего "сапога" с чавкающим треском вошел в его голову, измазываясь кровью.

БОЛЬШЕ ОГНЯ!!!

Выбежавшие ко мне ребятки со вскинутыми ружьишками и подобранным СКС очень быстро ретируются дико вопящими живыми факелами. Временно живыми, естественно.

Убегающий силуэт. Стройная женщина, лет тридцать, плюс-минус, прижав к груди шестилетнее чадо рвет когти туда, где нет великого и ужасного меня. Изначально провальная идея. Напитанная под завязку Стрела Смерти срывается в непродолжительный полет, окончившийся между лопаток мадемуазели. Ей разворотило часть позвоночного столба, вывернуло наизнанку ребра и перекрутило грудную клетку. Она чисто по инерции делает еще несколько шагов и падает в грязь, вдавливая в нее своего заходящегося сиреной пиздюка. У него по колено оторваны обе ноги.