Воительница: Под полной Луной

— Кто здесь? — окликнул меня чей-то голос.

Я повернулась и увидела Фрейю — одну из жриц, проводивших священные обряды. В прошлом я много раз сталкивалась с ней. Когда я была ещё ребёнком, мама познакомила меня с ней. Я никогда не забывала тот момент. Мать представила Фрейю как свою хорошую знакомую, но через мгновение забыла ее.

С тех пор я стала замечать жрицу поблизости. У меня всегда создавалось впечатление, что она присматривает за мной, но я не знала почему.

Я уставилась на нее. Она была одета в черный балахон, а ее лицо было разрисовано рунами. На шее у жрицы висел амулет, сделанный из костей и перьев.

— Хервёр, ты должна уйти. Сейчас же. Он должен забыть этот мир, чтобы быть готовым войти в Вальхаллу. Если Один, конечно, захочет его забрать.

Глаза Горма снова закрылись.

Я осторожно отпустила его плечи, и тело мужчины вновь начало раскачиваться взад-вперед. Он что-то заворчал, но больше ничего не сказал.

Я вернула ведро обратно к костру, чувствуя спиной тяжёлый взгляд жрицы.

— Роща — священное место в часы перед блотом, — сказала она мне.

— Боги привели меня сюда, я лишь слушала их наставления.

— И почему ты решила, что это были боги?

— Один назвал меня по имени.

— И часто Всеотец говорит с тобой?

Я не ответила.

— Идём, — сказала женщина, жестом приглашая меня следовать за ней в темноту.

Роща, хоть и располагалась недалеко от деревни, была священным местом, куда мы редко заходили.

Ещё будучи детьми, мы с Лейфом подзадоривали друг друга сбегать наперегонки в лес и приносить оттуда лист Ока Гримнира. Лейф всегда утверждал, что он самый быстрый, возвращаясь с листком сомнительного происхождения.

Я же, в отличие от Лейфа, не могла солгать и всегда бегала вглубь рощи.

Листья, с которыми я возвращалась, даже если это оказывалось медленнее, всегда были с Ока Гримнира. Единственный раз, когда я ходила сюда без Лейфа, — когда моя мать брала меня с собой на поле, расположенное по другую сторону леса. Мы часто ходили туда, когда я была девочкой, но прошли годы с тех пор, как мы в последний раз совершали с ней столь долгие прогулки.

Роща была священным местом. Люди приходили сюда, чтобы почтить богов, вступить в брак или принести жертвы. Но присутствие жрецов всегда заставляло меня чувствовать себя неуютно. Они были похожи на призраков, появляющихся и исчезающих в тени. Ярл призывал их, когда это было необходимо, а затем они исчезали обратно туда, откуда пришли.

Фрейя уводила меня подальше от Ока Гримнира, вглубь леса. Вскоре огни, освещавшие рощу, спрятались за кронами. Фрейя держала факел, освещавший нам дорогу через лес. Мы отошли недалеко, когда я разглядела здание, стоящее на утесе. Остроконечные балки крыши, вырезанные в форме драконов, мерцали в лунном свете.

Вместо того, чтобы отвести меня к зданию, Фрейя повела меня вниз по течению реки. Там я заметила большой камень, выступавший из воды. На камне горел костер.

— Идём, — сказала она, жестом приглашая меня присоединиться к ней, и присела на камень у костра.

— Что это за место? — поинтересовалась я.

— Это очень старый камень, на котором когда-то приносились великие жертвы; во времена, когда Око Гримнира было всего лишь молодым деревцем, — сказала она, проводя пальцами по рунам и символам, вырезанным на камне.

Я уже видела этот камень раньше и чувствовала в нем что-то особенное, но пока не понимала, что именно. Ощущение магии, витающее в воздухе, порождало внутри меня беспокойство. Рядом с костром гидья уже разложила всё для обряда. Очевидно, она работала здесь до того, как нашла меня.

Как же тогда она меня нашла? Воистину, здесь поработали боги.

Фрейя наполнила чашу водой, которая нагревалась у ее маленького костра. Затем она сняла мешочек, висевший у нее на поясе, и высыпала травы в воду. Взболтав смесь, протянула ее мне.

— Пей.

— Что это?

— Ты утверждаешь, что с тобой говорит Всеотец. Это поможет тебе его услышать.

Я хмуро посмотрела на нее.

— Я не собираюсь пить всё, что мне дают. Ты ведь, наверно, слышала? Недавно кто-то пытался убить меня.

— Я слышала. Слышала, как они кричали, — сказала она, указывая в сторону виселицы. — В Далре мало людей, которым ты можешь доверять. Я знаю это. И хотя ты меня не знаешь, я знаю тебя. Пей, Хервёр, и мы прочтем твои руны. Боги привели тебя сюда. Пусть они скажут то, что должны сказать.

Нахмурившись, я посмотрела на напиток. На поверхности черной жидкости плавали засохшие кусочки, а из самой чашки исходил острый, пряный аромат трав. Все мои инстинкты кричали: «Пей!»

Я подняла чашу с настоем и проглотила, ощущая вкус грибов, кореньев и незнакомых трав. Вкус был землистым и горьким. Что ж, дело сделано.

— Отлично — сказала Фрейя. — А теперь посмотрим. Не своди глаз с огня. Посмотри, что боги хотят тебе показать.

— Но я не вёльва…

— Не вёльва, но ты человек, на судьбе которого ещё можно писать, как на чистом листе. Боги любят вписывать свои имена в пустые строки.

— Пустые строки?

— Отец без имени. Мать без памяти. Ты никому не принадлежишь, а это значит, что ты принадлежишь асам. Они жаждут, чтобы души, подобные твоей, были отмечены, как их собственные.

Я уставилась на пламя. Возможно, она была права. Эйдис тоже была таким «чистым листом». Она ничего не помнила о своем доме, кроме краткого воспоминания о снеге, санях и лошадях. И хотя я не знала, насколько правдивы были ее видения, я была уверена, что ей, как и мне, не хватало частичек мозаики. Частичек самой себя.

Я не сводила взгляда с костра, и мои веки начали потихоньку тяжелеть, а пламя стало приобретать смутные очертания.

Я видела ферму у моря, густо укрытую снежным покрывалом. Огонь перекинулся из центрального длинного дома на соседние. В море я увидела лодки ярла Ньяла с голубыми парусами. Воины ярла неслись по ферме. Они сражались с черноволосыми мужчинами, которые были одеты в меховые шубы и странные остроконечные шапки. Красная кровь пятнала девственно белый снег. Женщин связали, словно они были рабынями.

И в разгар битвы я увидела маленькую девочку с темными волосами. Она смотрела, стоя совершенно молча, наблюдая за разворачивающимся вокруг нее хаосом. Кровь и огонь окружили ее. В руках она держала маленькую куклу, сделанную из соломы и одетую в рваный кусок красной ткани. Она уронила куклу в снег, когда огромный плечистый мужчина поднял её и понёс прочь.

И только тогда она закричала. Ее темно-карие глаза с золотистыми крапинками были широко раскрыты от ужаса. Я бы узнала эти глаза где угодно.

— Эйдис! — позвала я, вздрогнув всем телом.

Моргнув и вернувшись в реальный мир, я посмотрела через костер на Фрейю, которая не сводила с меня глаз.

— Эта история не для тебя, — просто сказала Фрейя. — Поищи в пламени свою собственную историю.

— Я ничего не искала. Видение само пришло…

— Локи любит пошутить. Он показал тебе свою любимицу, чтобы ты любила её так же, как любит он.

— Я люблю её так, как она того заслуживает, — широко улыбнулась я.

— Для бога коварства этого должно быть достаточно.

Фрейя подвинулась, чтобы сесть рядом со мной, и вытащила из кармана мешочек. Она подержала его в руках, пошепталась над ним, а затем бросила передо мной.

На камень высыпались руны.

Я смотрела на них, и голова начала кружиться, словно руны плясали и двигались.

Фрейя провела руками над рунами.

— У Всеотца есть планы на Хервёр.

— Что ты видишь?

— Ты покинешь это место.

— И куда я отправлюсь? Далеко?

Фрейя нахмурилась.

— Я вижу остров. Вижу мужчину с янтарной кожей, — прошептала она, качая головой. — Дюжина мертвецов станцует для тебя.

— О чём ты говоришь?

— Мертвые будут танцевать, и прошлое заговорит, — сказала Фрейя, и ее голос зазвучал словно издалека. — Твоя судьба лежит далеко за пределами Далра. В пустых строках твоей жизни раскроется твое величие, — сказала она, склонившись над рунами и почти касаясь земли укрытой капюшоном головой.

— Что ты видишь? Кого ты видишь? — прошептала я.

— Ложь. Вмешательство богов. Гордость.

— Ты видишь моего отца? Кто он? Что случилось с моей матерью?

Гидья что-то пробормотала, ее слова были тихими и напевными. Хотя я не могла понять, что она говорит, я расслышала имена своей матери, Лейфа и, к моему удивлению, Хофунда.

— Фрейя, — позвала я.

Она не реагировала и продолжала бормотать.

— Фрейя, — нетерпеливо затрясла я женщину за плечо.

Но стоило ей повернуться и посмотреть на меня снизу вверх, вместо ее лица я увидела лицо Одина. Дыра, где должен был быть его глаз, зияла, и ее чернота грозила затянуть меня.

Но другой его глаз источал яркий свет. Всеотец протянул руку и положил ее мне на плечо.

Хервёр.

Моя валькирия.

Правда сама тебя найдёт.

Глава 11

Я вздрогнула, моргнула и… Не увидела никого.

Ни Одина.

Ни Фрейи.

Я была одна.

И я все еще сидела недалеко от Ока Гримнира, рядом с виселицей. Ковш для воды был у меня в руке, ведро стояло рядом.

Я бросила взгляд назад, на Горма и остальных; все они мягко покачивались на ветру. Оглянувшись через плечо, я увидела, что священники все еще сидят у заводи. Держа барабаны на коленях, они пели, закрыв глаза или устремив затуманенный взгляд куда-то вдаль.

Среди них я заметила Фрейю. Она сидела, впиваясь взглядом в какую-то точку на горизонте, и на меня не обращала внимания.

На дрожащих ногах поднялась и направилась прочь из рощи. Я поступила глупо, придя в лес в ночь перед блотом. Боги проснулись, а Локи всегда любил шалости.

Закутавшись в плащ, направилась к полю за рощей.

Подойдя к опушке, заметила у монумента Одину мужчину. Он стоял перед богом на коленях и раскладывал подношения. Не желая нарушать его молитвы, я тихонько попыталась прошмыгнуть мимо, но меня окликнул глубокий голос:

— Хервёр?

Хервёр.

Хервёр.

Я оглянулась и узнала мужчину.

— Хофунд?

— Я видел, как ты выходила из зала. Кому-то показалось, что они видели, как ты пошла этим путем. Все в порядке? Ты… Ты ходила в рощу?

— Да. — Я оглянулась назад, на лес, разглядывая ветви Ока Гримнира.

— Ты храбрая.

— Или глупая.

Неужели это произошло на самом деле? Действительно ли жрица Фрейя говорила со мной, или мне это только почудилось? Что она имела в виду, говоря о дюжине мертвецов? Неужели она говорила о моем отце? Была ли она права в том, что я покину это место?

Хофунд посмотрел на лес.

— Я всегда хотел увидеть великое древо Далра. Лейф… ну, он не очень интересуется подобными вещами, но все говорят, что ваш дуб — соперник священного дерева в Уппсале.

— Ты прав насчёт Лейфа, — тихонько рассмеялась я. — А что касается Ока Гримнира… Да, оно потрясающее.

— Я действительно чувствую здесь присутствие богов, — сказал он, снова поворачиваясь к изображению Одина.