Легенды острова Джерси

В детстве Хьюберт даже ходил на поиски фейри, которые, по слухам, искупались в бассейне Венеры под Сорел-Пойнт, хотя и не рассказывал Мадлен об этом конкретном приключении. Бассейн Венеры также имел более старое название и более темную легенду, но история была настолько древняя, что она почти затерялась во времени, как часто бывает с самыми мрачными легендами, которые лучше забыть.

Короче говоря, ничто не заставляло Хьюберта думать, что на сорока пяти квадратных милях Джерси таится столько волшебства и тайн, к которым его готовило детство.

Именно в этот вечер, под полной Луной, шаги Хьюберта привели его на юг вдоль побережья, к знаменитой скале ведьм, или Рокбергу, как ее называли с древних времен. До деревни было всего две мили ходьбы, так что он уже много раз бывал там в надежде увидеть какую-нибудь отвратительную ведьму в союзе с дьяволом. До сих пор он находил только уединение возле выступающего из ландшафта утеса, и этот вечер ничем не отличался.

Скала находилась всего в двух шагах от берега и была высечена природой в изысканной красоте. Она была больше рыбацкого домика Хьюберта и сложена из неровного гранита персикового цвета.

При дневном свете этот цвет стоял теплым, великолепным контрастом с окружающей его зеленой поляной. Хьюберт со вздохом прислонился спиной к скале и стал смотреть на море, наблюдая, как Лунный свет пляшет на волнах.

— Черные собаки и белые дамы, — проворчал Хьюберт, — полная ерунда.

Легенда, окружающая скалу ведьм, была очень старой. Ходили слухи, что в штормовые дни рыбацкие лодки, возвращающиеся в порт, были вызваны со скалы ведьмами. Ведьмы угрожали им, говорили, что если рыбаки не бросят им тринадцатую рыбу из своего улова, они поднимут бурю и разнесут рыбацкие лодки о камни. Люди, которые откажутся, потеряют свой корабль, и некоторые из них и жизнь из-за бури. Но однажды требовательным ведьмам бросил вызов капитан рыболовецкого судна. Он вытащил из своей сети морскую звезду и отрезал ей одну из пяти рук, прежде чем бросить к их ногам этот импровизированный символ Святого Креста. Ведьмы закричали и исчезли, и буря сразу же утихла.

В последний раз, когда Хьюберт посетил Ведьмин Утес, он рассказал Мадлен о легенде.

— Бедная Морская звезда, — спокойно заметила она. — Морские звезды на самом деле даже не рыбы, знаешь ли. Кроме того, должны быть и более простые способы сделать крест. Почему рыбаки просто не взяли с собой один из них?

— У меня есть распятие, — заметил Хьюберт, дотрагиваясь до крошечного золотого крестика, который он всегда носил на шее, — так что можешь не беспокоиться.

— Уверена, что не нужно, — заверила его Мадлен с кривой улыбкой.

— Никогда не знаешь, — сказал Хьюберт, слегка защищаясь, — я могу убежать, если однажды наткнусь на что-то сверхъестественное. Однажды слышал собачий вой в Боули-Бей.

— Не сомневаюсь, что ты слышал собачий вой, Хью, — сказала Мадлен. — Я просто думаю, что вряд ли это была гигантская призрачная гончая, пришедшая, чтобы возвестить бурю.

— Знаю, — ухмыльнулся Хьюберт, — это больше похоже на дворняжку из таверны.

— Не обращай внимания, дорогой, — рассмеялась Мадлен, быстро обнимая его. — Дай время. Магические вещи всегда с большей вероятностью происходят во время полнолуния.

— Ты действительно так думаешь?

— Не совсем, милый. Возьми пальто, ладно?

— Ты могла бы пойти со мной, знаешь ли, — заметил он, когда она провожала его из ее дома и встала над ним на ступеньках.

— Когда мы поженимся, — твердо сказала она ему.

— Разве ты не доверяешь мне? — спросил он ее, приподняв одну бровь.

— Возможно, я сама себе не доверяю, — рассмеялась она и, прежде чем он сумел сформулировать ответ, она быстро закрыла дверь.

Это воспоминание вызвало улыбку на его лице, и улыбка все еще играла на его губах, когда он заснул на прохладном камне.

Он был разбужен и дезориентирован мягким светом и взрывом женского смеха. Он чувствовал себя растерянным, как будто был пьян.

Его руки слегка онемели.

— Мадлен? — спросил он, садясь и проводя рукой по глазам.

Была еще ночь. Свечение, казалось, исходило от огромной скалы, и в ласковом свете четыре прелестные женщины кружились и плясали с грацией балерин, их смех был сладок, как журчание свежих источников. Песня, которую они пели, была навязчивой, наполненной одновременно грустью и восторгом.

Хьюберту казалось, что он знает всех местных молодых людей, но женщины были ему незнакомы. Он бы наверняка заметил, если бы видел кого-нибудь из них раньше. Они были одарены эфирной красотой. Одна, одетая во все зеленое, с густыми каштановыми кудрями, загорелой кожей и глубокими карими глазами. Другая, в нежном голубом платье, у нее были распущенные волосы, серебристо белые как волны, и глаза… зеленые, как морские глубины. У девушки, одетой во все красное, были волосы цвета пламени и глаза мягкого, дымчато-серого цвета, тлеющие в тумане, от них Хьберт зарделся.

Но самая красивая из них, по крайней мере, на взгляд Хьюберта, была с золотыми кудрями и васильковыми глазами, она была одета в прозрачное белое платье, которое едва скрывало стройные изгибы ее тела, когда она танцевала.

Внезапно неприятно почувствовав себя вуайеристом, Хьюберт прочистил горло и крикнул дружелюбно:

— Приветствую.

Он поднялся с того места, где отдыхал, чтобы его было легко заметить, если они не увидели его, спотыкающегося, когда он вставал.

Их улыбки и смех свидетельствовали о том, что они были в восторге от него, пока они танцевали.

— Тебе снились сладкие сны, красавчик?

— Мы тебя разбудили?

— Что привело тебя к нашей скале в такую прекрасную ночь?

— Как тебя зовут?

Их шквал вопросов и прикосновение пальцев к его руке, каждая пыталась привлечь его внимание, заставили его неловко рассмеяться.

— Меня зовут Хьюберт, я искал ведьм и прилег отдохнуть, ожидая. Глупо с моей стороны, я полагаю, но я всегда интересовался магией, и я, кажется, никогда не найду ничего такого. Я рад, что вы меня разбудили. Я — рыбак, так что мне нужно быть готовым к плаванию с прилив утром.

— Только не завтра, нет! — серьезно сказала девушка с серебристыми волосами.

— Не отплывай завтра, — согласилась золотоволосая девушка, и ее голос был мягким и сильным. — Будет сильная буря. Держись подальше от моря. — Они обменялись взглядами и кивнули в знак согласия.

— Как скажете, — с улыбкой ответил Хьюберт. Он был уверен, что погода обещала быть хорошей, но у него не было ни малейшего желания спорить с ними.

— О да, мы так и говорим, — засмеялись они, и девушка с серебристыми волосами повернулась и затанцевала. — Волны будут высокими, как холмы, и неосторожных моряков будут гнать на скалы. Завтра держись подальше от океана, милый Хьюберт.

— Ветер поднимется и завоет, сам воздух будет достаточной силой, чтобы сбить с ног человека, — его золотоволосая любимица улыбнулась ему в глаза. — Это будет великолепно.

Она казалась такой счастливой, что он не мог не рассмеяться вместе с ней.

— Как тебя зовут? — спросил он ее, пока другие женщины танцевали и кружились, их одежда поднималась с грацией, как паутинка на ветру, водоворотом красок и звуков.

— Как меня зовут? — Девушка нахмурилась, как будто ей потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. — Меня зовут Сьюки Годейн, — задумчиво произнесла она. Тень, казалось, набежала на ее лицо на мгновение.

— Это самое милое имя, которое я когда-либо слышал, — сказал Хьюберт, а потом покачал головой, чтобы прояснить мысли, — Или, может быть, второе по сладости. Я женюсь через две недели, — добавил он.

Этот факт, который был так восхитителен для него несколько часов назад, теперь казался чем-то вроде неудобного раздражения.

— Женат? — Разочарование Сьюки было восхитительным зрелищем. — Но Хьюберт, я только нашла тебя.

Она прижалась к его груди и умоляюще посмотрела ему в глаза.

Казалось, он все еще спал и не мог до конца прийти в себя, сфокусировать взгляд на ней. Казалось, она светится изнутри. Чем дольше он смотрел на нее, тем более великолепной она становилась. Это было как будто, вглядываясь в нее, он понимал, что каждая ее черта была воплощением женского совершенства. Остальные девушки казались теперь почти нереальными по сравнению с ней, и они танцевали и кружились на небольшом расстоянии.

— Мадлен расстроилась бы, если бы увидела, что я с тобой разговариваю… — Хьюберт снова покачал головой пытаясь представить себе лицо Мадлен: — Я дал обещание. Она бы, наверное… — Он слегка нахмурился. Думать было трудно, как будто его разум был наполнен сладким сиропом.

— Может, она даже отложит на минутку свою чертову книгу. Мне пора идти, Сьюки. Я люблю ее, и она любит меня. Ну, я думаю, что любит. Я должен идти.

Он отошел от нее, изо всех сил стараясь не споткнуться и не упасть.

— Она не может любить тебя так, как я, Хьюберт, — голос Сьюки звучал как-то странно, почти песней, поднимающейся и опускающейся вместе с другими женщинами. — Скажи, что ты будешь думать обо мне, — умоляла она, и ее голос звучал как симфония в его ушах, и он знал, что ни в чем не сможет ей отказать.

— Скажи, что ты придешь ко мне завтра в полночь. Я подарю тебе что-нибудь поистине волшебное, что докажет, что я достойна твоей любви. Дай мне шанс. Скажи, что я так много значу для тебя, Хьюберт. Я прошу тебя о двух вещах в обмен на мою любовь. Обещай мне, что ты придешь, и пообещай, что не отплывешь завтра.

— Обещаю, — прошептал Хьюберт и, пока еще мог, обернулся и зашагал прочь неуверенными шагами.

— Держись подальше от моря во время отлива! — крикнула она вслед ему, ее голос был приказом.

Он проснулся, чувствуя себя разбитым и сбитым с толку. На его руках было четыре неглубоких пореза, но он не помнил, как поранился. Возможно, он наткнулся на куст утесника по дороге домой. Он мало что помнил о своем обратном путешествии, преследуемый образом девушки с золотыми волосами, танцующими перед его глазами, и звуком ее мягкого голоса, эхом отдающегося в ушах.

Солнечный свет струился в его окно, и взгляд на часы заставил выругаться и натянуть одежду. Пальцы были неловкими и онемевшими. Он чувствовал себя странно, и ему пришлось прислониться к стене, чтобы натянуть сапоги.

Он уже почти вышел за дверь, когда вспомнил о своем обещании Сьюки. Небо было голубым, усеянным небольшими облачками, неспешно плывущими на легком ветру. Идеальный день для выхода в море. Однако обещание есть обещание, и Хьюберт со вздохом снова скинул сапоги и улыбнулся. Он посмеется над ее предсказанием бури, когда увидит ее этой ночью. Может, они и красивы, но танцующие женщины не знают погоды, как рыбаки, рожденные и выросшие. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз отрывался от работы на целый день? Он трудился каждый свободный час, чтобы найти деньги на свадьбу. Мадлен осиротела и жила на грани нищеты в крошечном захудалом коттедже, принадлежавшем ее отцу. Она бралась за мелкую починку, держала несколько кур и продавала яйца. Затем мысли о Мадлен выскользнули из его головы, как блуждающая ртуть. Хьюберту было интересно, как и где живет Сьюки.