Мир, покинутый богом

Глава 17 — Запретный плод…

— Для начала, — сказал Максвелл, как только мы остановились у кухни. — Что мы будем готовить?

— Блинчики! — ответила я радостно. Надеюсь, что Аскель купил как раз таки то, что нужно для блинчиков. Но чтобы в этом убедиться, нужно было проверить продукты. — С вареньем!

— Любишь блины?

— Да, помню, как тётушка Роуз их пекла… это было так вкусно, — улыбнулась я, вспоминая. — Надеюсь, что у нас всё для этого есть. Вроде как там нужны яйца, мука…

— А ещё молоко, немножко соды, соли, сахара… а также сковорода. У нас всё для этого есть, — Максвелл достал продукты. Слава богу, что у нас всё есть! И наконец-то я научусь готовить! — Только не испорть ничего.

— Не испорчу, — усмехаюсь я.

— Тогда, — Максвелл взял кастрюлю и лёгким движением разбил яйцо, а затем выбросил ненужную скорлупу. — Сначала добавляем яйцо. Конечно, можно и молоко, но, учитывая, что ты это никогда не делала до этого, лучше всё-таки сначала разбить яйцо, таким образом, тебе будет проще достать скорлупу, если ты неаккуратно разбила яйцо и скорлупа попала в кастрюлю. Добавляем молока, примерно… полбутылки, — он открыл бутылку и половину содержимого вылил в кастрюлю. Затем, вспомнив про моё существование, он повернулся ко мне и спросил: — Ну что, пока всё понятно?

Удивительно, вчера этот человек угрожал мне револьвером, а сегодня показывает, как печь блины.

— Да, ты, на удивление, понятно всё объясняешь, — ответила я. Тот усмехнулся:

— А что тут может быть непонятного? Это всего лишь блины. Самое простое, что можно приготовить. Ладно. Сейчас добавляем немного соли, немного сахара, и ещё меньше соды. Потом взбалтываем, добавляем муку до того момента, как вся вот эта субстанция не станет более густой. Пробуй.

Я подошла к кастрюле. Ух, сейчас действительно главное ничего не испортить! Я взяла ложку сахара и уже хотела добавить, как Макс остановил меня:

— Нет. Я же сказал: немножко. Ты меня слушаешь? Отсыпь половину и хватит.

Я отсыпала только половину и посмотрела на Макса. Тот одобрительно кивнул:

— Да. Молодец. Ты справилась с этой непосильной задачей.

Я проигнорировала слова Макса и отсыпала соли и соды. Теперь, я начала всё перемешивать, добавлять муку и снова взбивать.

— Мало. Давай ещё.

— Да я не могу уже больше, сам взбивай, если такой умный! — сказала я, чувствуя, как сильно у меня болят руки. Максвелл вздохнул:

— Отойди.

Я отошла, а он взял кастрюлю и начал активно сбивать наше будущее тесто, причём гораздо активнее. Наконец, когда он снова добавил муки и снова всё взбил, он посмотрел на то, что получилось, и довольно улыбнулся:

— Вот. Видишь? Оно стало более густым. Это значит, что готово. Теперь можно готовить. Наливай на сковороду. А, до этого момента нужно, чтобы она нагрелась. Совсем забыл.

Я поставила сковороду на огонь, ожидая, когда та достаточно нагреется. Между мной и Максом возникло неловкое молчание, а я и не собиралась его прерывать. Я смотрела на сковороду, всё ожидая, когда уже можно начать готовку. Наконец, это случилось, и я вылила часть теста на сковороду.

— Отлично. Теперь ждём некоторое время, а потом переворачивай блин. Поздравляю: ты умеешь готовить блины. Теперь ты не умрёшь с голоду, если рядом меня не окажется.

Я закатила глаза:

— Да, спасибо, что научил.

Потом я начала переворачивать блины, и эту операцию я проделала несколько раз, в то время, как Максвелл намазывал варенье на блины и закручивал их. Боже, как же теперь мне хочется это попробовать! Честно, век бы питалась исключительно блинами с вареньем — лучше человечество уже не способно придумать.

— Всё. Пойду, позову всех остальных, — сказал Макс, уходя. — А пока, приятного аппетита.

Я взяла один блин с тарелки посреди стола и начала жадно откусывать куски — боже, как это вкусно! Наконец, на кухню подошли все остальные — протирающая глаза Шай и более активный Кристофер, который, увидев, что у нас сегодня на обед, быстро подскочил к столу и сразу же ухватился за первый попавшийся блин. Шай лениво села за стол, оглядела тарелку с блинами и глубоко вздохнула, взяв один блин в руки. Максвелл тоже сел рядом:

— Ну, так что? Поедим и в бар?

— Да подожди ты со своим баром, — сказала я, смотря на Шай. — Шай, ты действительно туда хочешь?

Она будто бы не замечала меня, а просто молча ела. Наконец, она словно проснулась и дёрнулась:

— А? Д-да, я хочу туда. Ни разу в своей жизни не пробовала алкоголь, и в барах ни разу не была.

Максвелл молча жевал блин, с любопытством подслушивая наш диалог.

— Я встретила Аскеля сегодня, когда шла покупать бутылку Санрайза, и он сказал, чтобы мы этим не занимались.

— Ну… — Шай замялась. — Он не узнает об этом!

Как же это на неё не похоже. Обычно она слушается взрослых и боится их разочаровать, но сейчас, похоже, это не работает.

— И вообще, — она неожиданно нахмурила брови, — если не хочешь идти с нами, не иди.

Вот такого я очно от жизни и от Шай не ожидала. Я удивлённо смотрела на Шай, а потом на Максвелла.

— Ладно… я пойду с вами, — сказала я. Чувствую, очень ярко, что пожалею об этом. Но не могу я оставить Шай наедине с Максом, к тому же, в таком месте, как бар.

Я уже жалею об этом решении.

Когда мы доели, мы оделись и уже собирались уходить. Максвеллпосмотрел на Кристофера, что оставался дома, и сказал:

— Так, если вернётся Аскель… ему ни слова! И если захочешь есть, ещё остались блинчики на столе. Всё. Не скучай.

И, не дождавшись ответа Кристофера, мы вышли из номера и спустились вниз, выходя из отеля. Мы направились туда, куда нас вёл Максвелл. А вёл он нас по каким-то уж очень подозрительным переулкам.

— Ты же… брал с собой револьвер? — вдруг спросила я настороженно.

— Он у меня всегда с собой, — ответил тот.

— Надеюсь, что он не пригодится, — сказала я, нервно усмехнувшись. Шай молчала, осматривая всё вокруг себя. По её лицу было видно, что ей не очень нравилась эта затея.

— Итак, мы пришли, — сказал Максвелл, остановившись напротив стеклянной двери, на которой было написано «бар». Оттуда играла музыка, был слышен пьяный смех. — Ну что, заходим!

И мы зашли. Теперь музыка стала ещё громче, и смех ещё оглушающе. Мне сразу стало некомфортно в этом месте, сразу захотелось уйти отсюда. Зря я полезла сюда! Но оставлять Шай здесь одну я также не планировала. Здесь были люди, играющие какую-то весёлую песню на скрипках — вот откуда шла музыка. Максвелл подошёл к первому попавшемуся мужчине и сказал:

— Здрасьте. Купите, пожалуйста, нам какие-нибудь напитки.

— А вы что тут делаете? Не слишком ли вы мелкие для таких заведений? — спросил мужик. Максвелл достал револьвер и пригрозил им. Мужчина тут же замолчал.

— Что вы будете пить? — спросил Макс, повернувшись к нам.

— Я пить не буду, — ответила сразу я. Нет, я не могу это сделать.

— Я буду пить то же, что и ты… просто я не понимаю в этих напитках ничего, — пожала плечами Шай. Максвелл снова повернулся к мужчине:

— Значит, купите пожалуйста два тёмных эля. Держите деньги, — Максвелл протянул мужчине несколько золотых монет, на что тот лишь молча кивнул и пошёл к барной стойке, покупать… тёмный эль? Звучит вкусно. Может, всё-таки попробовать? Наконец, мужчина вернулся с двумя большими кружками, в которых была какая-та тёмная жидкость с пеной.

— Благодарю, — сказал Максвелл мужчине. Тот быстро удалился от нас подальше, в то время, как мысели за свободный дубовый столик. Максвелл взял кружку в руки и сделал большой глоток, а Шай же, наоборот, осторожно его изучала: принюхивалась, всматривалась в пену и в цвет жидкости. Мне самой стало любопытно, какой вкус у этого эля, но что-то внутри меня опять не давало покоя. Это же ведь плохо. Я говорила Аскелю, что не буду так делать! Но как же хочется попробовать! К тому же, Аскель неизвестно когда вернётся домой, он вряд ли узнает об этом инциденте, однако в своих глазах я буду выглядеть как лгунья. Стоит ли?

— Что, хочешь попробовать? — чёрт, и как у Максвелла получается понимать, о чём я думаю?!

— Ну… я говорила Аскелю, что…

— Тебе не наплевать на этого ангелка? Просто забей. Он всё равно об этом не узнает, — сказал Максвелл, снова сделав глоток. Шай последовала его примеру, но сделала глоток маленьким и аккуратным, будто бы она пила горячий чай, боясь обжечь язык.

— Хорошо… если он не узнает… я бы хотела попробовать, — ответила я с подозрительностью в голосе. Тогда, Шай дала мне свою кружку, чтобы я смогла попробовать на вкус и понять: что же такое эль? Я принюхалась… какой странный и едкий запах. Я сделала глоток и…

— Ну как? — спросил Максвелл. Когда я сделала глоток, я поняла, что в моих глазах слегка потемнело, мне показалось, что я сейчас вырублюсь на месте. Это чувство было мерзким, но… приятным одновременно. На некоторое время я вновь почувствовала вину перед Аскелем за то, что не сдержала слово. Однако… Это чувство, когда что-то начинает греть твое тело изнутри, и этот едкий вкус…

— А… а… мне понравилось, но я не могу… позволить себе больше. Аскель…

— Мэй, я же говорю — он не узнает. Я не думаю, что он скоро вернется домой и узнает о нашей пропаже. Даже если это и произойдет, Кристофер нас прикроет. Так что, можно купить тебе ещё кружечку, если хочешь, — он усмехнулся.

Я, немного подумав, всё-таки решилась:

— Д-давай.

И мне купили кружку. Я… начала делать то, что никогда в жизни до этого не делала — пить алкоголь. Боже, надеюсь, что Аскель не узнает об этом. Я чувствовала, будто бы начинаю падать в своих глазах… Но. Кто запрещает мне делать то, чего хочу я? Я всю жизнь слушалась каких-то дурацких правил. А теперь, когда мы все находимся в опасности… Неужели я не имею права расслабиться и побыть плохой?

Совсем скоро, я почувствовала, что начинаю пьянеть. По крайней мере, я так себе и представляла это чувство — тело стало каким-то ватным, ноги и руки просто не слушались меня, а речь стала сбивчивой, ведь язык будто онемел и отказывал вертеться. Я начала чувствовать приятное спокойствие, будто бы уже всё равно на все задачи, которые предстоят нам в будущем — всё стало таким неважным и просто не таким серьёзным, как это представлялось на трезвую голову. И мне… понравилось это чувство. Время начало течь быстрее, и я уже не помню точно, сколько тогда выпила — но он такого количества алкоголя мне стало не очень хорошо физически, но ментально я чувствовала спокойствие и эйфорию. И это казалось самым важным.

Шай следовала действиям Максвелла и пила также агрессивно, как и он. Теперь мы втроём пьяные, и заказали ещё по две кружки каждому из нас. В какой-то момент Шай просто заплакала, схватила Максвелла за его свитер и просто начала говорить пьяным, истерическим голосом:

— Боже, Макс, ты такой красивый… — она икнула. — Я хочу тебя обнимать, обнимать, обнимать и вновь обнимать… всю свою оставшуюся жизнь.

Максвелла, кажется, начало клонить в сон — он был вялым и апатичным:

— Ага… — он еле выговаривал слова. Потом он пьяно усмехнулся: — Я… я тоже люблю себя. Да… а кто нелюбит меня?

Я хотела это остановить. Безумно хотела. Мне было противно видеть Шай такой, однако… Я не в лучшем состоянии.