Я - тот, кто тебя уничтожит. Рождение феникса. Книга 2

Брюнетка пыталась прикрыться руками и длинными волосами, то и дело вздрагивая от громких воплей с трибун, и с ненавистью смотрела только на одно существо – Доминика. Могла я ее за это винить? Нет. Напротив, я полностью разделяла ее чувство, и тем досаднее было, что нам обеим придется драться на радость этому монстру и его ублюдочным гостям.

– Сегодня необычный бой, – уже по традиции заговорила Лирана с террасы, пока Доминик сидел с наклоненной головой и пустым взглядом, будто к чему-то прислушивался. – Хозяин решил сделать исключение ввиду необычного экземпляра, который впервые станет выступать на арене. – Гости в закрытых одеждах затихли, внимательно вслушиваясь в слова подручной Доминика. – Бой прекратиться либо со смертью одной из участниц, либо по завершении одной минуты, даже если обе сохранят свои жизни к тому моменту. После того, как прозвучит гонг, участницы должны прекратить бой.

Это внезапно возмутило гостей, и они даже повысили голос, что, сильно не понравилось Доминику. Он поморщился, а затем прикрыл глаза и, как мне казалось… едва шевельнул пальцем, но двое самых громких гостей из двух десятков внезапно согнулись, а затем забились в судорогах, поднимая руки к тому месту, где должен быть рот. Их спутники испуганно запричитали, не в силах понять, что произошло с их друзьями, которых корежило от боли и шока. Они не кричали, но в гуле взволнованных и испуганных голосов, слышался булькающий звук. В следующее мгновение я видела, как по ткани, что прикрывала лица двух зрителей, расплываются темные пятна. Это заметили и остальные, и гул стал громче и тревожнее.

Мельком взглянув на мою вынужденную противницу, я с удивлением обнаружила, что она довольно улыбается, пока смотрела на муки двух зрителей. Я также не была в восторге от тех, кто наслаждался устраиваемыми Домиником боями. Но все же мне было неприятно стать свидетелем подобной жестокости. Тем более, за такой невинный проступок, как нарушение мнимого покоя хозяина представления.

Доминик вновь поморщился.

– Тихо! – потребовала Лирана, и все замолчали. Один из пострадавших не выдержал и упал без чувств на руки своим друзьям, второй тихо стонал, проникнув руками под ткань и вытащив оттуда… нечто маленькое и окровавленное. Я не могла рассмотреть точнее, но предположение было. И оно было очевидным: двое из гостей лишились своего языка. Вновь осознавать не только жестокость, но и возможности Коллекционера было страшно. – Никто. Не смеет. Спорить. С хозяином, – отчеканила она, строго смотря на зрителей. – Решение принято, пусть начнется бой, – закончила она мысль и отошла за спину Доминика, покорно замерев на одном месте.

Прозвучал гонг, как знак начала отсчета, и темноволосая девушка обернулась, коротко осмотрев меня с ног до головы.

– Послушай, – боясь, что она меня банально не поймет, попыталась я до нее достучаться. – Это не нужно ни тебе, ни мне. Мы не обязаны тешить их извращенные пристрастия… – со всей искренностью обратилась я к невинной с виду девушке, в глазах которой почти увидела осознание.

Но не успела порадоваться, что брюнетка меня поняла, как она внезапно широко оскалила змеиную пасть с выпирающими клыками и стала двигаться зигзагами с такой скоростью, что я едва уловила ее передвижения.

Наверное, лишь на одних инстинктах я каким-то образом успела выставить блок мечом, и смертоносные когти прошлись не по моей шее, а по лезвию меча.

Удар был такой силы, что меч у меня из рук выбило, а лезвие раскололось, рассыпаясь осколками по белому песку. Вибрация от выбитого оружия прошлась по моей руке, причиняя яркую вспышку боли, которая распространилась на плечо и ключицу, а меня саму отбросило в сторону. Правая кисть онемела, и ее свело судорогой. Рядом с осколками перед моим лицом упало и нечто другое, что, прокатившись по белоснежной поверхности, оставляло за собой бурую дорожку из капель крови: отрубленные пальцы с длинными, трехсантиметровыми когтями.

Девушка за мной завизжала то ли от боли, то ли от ярости, обхватив свою изуродованную руку и в шоке смотря на нее. А затем перевела на меня полубезумный и убийственный взгляд измененных глаз. Всего в несколько мгновений миловидная девушка вытянулась и видоизменилась, и передо мной предстала ламия – полузмея на длинном и сильном хвосте, который поднял ее почти до трех метров. Само хрупкое тело и бледную кожу покрыли ороговевшие золотисто коричневые чешуйки, создавая естественную броню в самых уязвимых местах. А красивое лицо стало практически змеиной мордой, где половина человеческих черт исчезла, включая нос, уши и длинные волосы. Лысый череп также был покрыт роговыми пластинами, что вкупе с огромной, трансформированной змеиной пастью смотрелось чудовищно.

Я была в таком шоке, что удивилась тому, как быстро перед моим мысленном взором промелькнуло воспоминание о главе в энциклопедии. Я знала эту расу и чем больше вспоминала о ней, тем отчетливее понимала, насколько обманчивой оказалась внешность ламии в начале. Учитывая, чем прославлялись эти твари из-за любви к крови и плоти наивных путников, что попадались им на пути и имели несчастье поверить в невинность данных существ в человеческом обличье. Но в основном ламии предпочитали детское мясо…

Так же из энциклопедии я узнала, что этот вид истребляли. Даже тогда я посчитала вполне заслуженно.

И вот передо мной представитель редкой, но смертоносной расы, в арсенале которой не только скорость, гибкость, непробиваемая чешуя и когти, но и ядовитые клыки. Их яд был необычайно смертелен и мог убить десятки человек всего одной каплей.

И эта тварь сейчас была на меня зла. Очень зла.

Вдруг забылась боль, а онемевшая рука нехотя, но подчинилась. Однако, мне это мало помогло, учитывая, что основного оружия я лишилась, а кинжалы в таком положении, в котором оказалась на песке я, было не вытащить. Мне не оставалось ничего, как перекатиться в сторону, избегая выпада ламии, которая вновь попыталась схватить меня когтями и укусить.

Но, перекатившись, я не успела толком подняться, как была атакована сильным хвостом, который ударил меня по ногам, едва не выбив колено. Меня вновь отбросило в сторону, протащив по песку, а жалкая попытка быстро подняться после этого провалилась: нога не слушалась. В тот момент я не ощущала боли и лишь когда попыталась встать на ногу и та подкосилась, поняла, что лодыжка сломана, а из кожи торчит осколок кости.

При таком раскладе, дела мои были хуже некуда. На стороне ламии был и длинный хвост, удар которого мог дробить кости, и резкий бросок верхней частью, на которой были еще семь когтистых пальца и оскаленная ядовитая пасть.

Прыгать со сломанной ногой сложно, тем более, на длинные расстояния. Это все равно, что уползать от ягуара – так же бессмысленно.

Казалось, выхода не было и, судя по взгляду ламии, она это также понимала, потому уже настроилась на победу и не стала торопиться убивать меня. У нее было еще примерно двадцать секунд, чтобы насладиться моими страданиями, страхом и беспомощностью, ощущая свой триумф. Это промедление стало ее ошибкой и моим спасением, как мне казалось тогда. Потому что так же резко я вспомнила, что в информации о ламиях были не только их сильные характеристики, но и слабости. Одну из таких писарь отметил как – зрение и обоняние. Он обозначил, что ламии, как и змеи, имели развитое обоняние, а вот зрение распознавало лишь тепло. При этом слух существ был очень слабым.

Ламий можно было дезориентировать, замаскировав тепло и запах своего тела, что было очень затруднительно в моем положении из-за отсутствия хоть чего-то, что могло скрыть мое тепло и запах.

Но как это могло помочь в моем случае? У меня оставалось два кинжала, а целей было три: два глаза и нос. Нужно было выбирать. И я выбрала. Учитывая, что до окончания срока боя оставались считанные секунды, мне было достаточно просто отвлечь тварь на это время.

Однако, я была правшой. И именно эта рука пострадала, до конца не слушаясь, потому из двух кинжалов, свою цель настиг лишь один, попав полузмее в правую глазницу. Целилась я в левую, но женщина-змея успела дернуться, что, впрочем, ее не спасло.

Ламия разъяренно зашипела и забилась из стороны в сторону, а толпа на трибунах вновь заулюлюкала, но теперь уже я не сомневалась, что поддерживали они меня.

Воспользовавшись секундами, которые моя противница потратила на то, чтобы вытащить из окровавленной глазницы кинжал, я попыталась отползти как можно дальше. Ползком это было делать трудно, волоча за собой сломанную ногу, из которой щедро лилась кровь, что сил мне не прибавляло. Сердце у меня стучало так быстро, что только ускоряло кровоток, а, следовательно, и кровопотерю. Потому очередная попытка подняться на одну ногу с целью прыжками скрыться из поля зрения ламии закончилось лишь тем, что я повалилась на песок, сильнее подвернув и без того поврежденную ногу. Силы уходили, как и первоначальный шок. Дышать становилось очень трудно из-за песка, которого я успела наглотаться, и той боли, что раздирала все мое тело. Каждое движение превращалось в пытку, а секунды казались часами.

Тем обиднее было понять, что, несмотря на мои мучения, я выкроила себе лишь несчастный десяток секунд, прежде чем ламия достаточно оправилась, чтобы вспомнить обо мне.

Теперь медлить она не собиралась, и бросилась мне на спину. Я ощутила удар, что-то острое со скрежетом прошлось по спине, разрывая плоть, несмотря на доспех. Я перестала ощущать ноги, а следом мне в плечо впились и острые клыки, что парализовало меня окончательно. Мозг будто взорвался от ужасающей боли, которая казалась уколами тысячи раскаленных спиц, воткнутых прямо в голову.

Последнее, что я услышала – было звуком гонга.

***

Я помнила, как проваливалась в пустоту и ненадолго выныривала в реальность. Я помню сны-кошмары, которые преследовали меня в темноте. В одном из таких снов я видела спящего худощавого мужчину, чья беловолосая голова покоилась на моих лодыжках. Я помню, как пожалела, что не могу отличить реальность от вымысла, и все переплелось. Это стало моей первой связной мыслью.

А еще я видела фиолетовоглазую девочку. Ту самую, что была прикована цепями в пыточной. Я видела, как пронзительные фиалковые глаза смотрят на меня из тени комнаты. Но это так же не могло быть реальностью…

А затем резко очнулась, ощутив, что захлебнулась воздухом, как водой, словно уснула в ванне. Закашлялась и тихо завыла, ощущая почти оглушающую боль, что пронзила каждую клеточку тела.

– Я была почти уверена, что в этот раз ты не выкарабкаешься. Умеешь удивлять, для человека, ты излишне живучая, – сбоку от меня появилась Лирана и внимательно осмотрела меня. – Ноги чувствуешь? – уточнила она.

– Не знаю. Болит все, – прохрипела я из последних сил, что едва не лишило меня чувств. – И холодно, – призналась я, ощущая, как меня лихорадит. К общей боли во всем теле прибавлялись и судороги.

Высшая это никак не прокомментировала, а недовольно нахмурилась и подошла к изножью моей постели, а затем у меня на глазах отрастила на пальце коготь и всадила его мне в ступню. Я ожидаемо заорала от новой боли, а затем уже от той, что последовала из-за моей реакции.