Шепот крови

– «Неопалимый» вошел в гавань, – Тревор натянул поводья и развернул лошадь. – Если бы у меня были дети, я бы пугал их его капитаном. Следи за ним, Стейн Локхарт, иначе он никогда не вернется в Тирон.

– Не смей угрожать моему сыну. Он честный маг и сделал для этого города куда больше, чем ты, пугало! – налет учтивости слетел с Локхарта так стремительно, что в воздухе повисло тяжелое молчание.

Спина Ивэна все еще ныла и теперь, наученный, он не мог разобрать храбр Тревор или же глуп, рискуя говорить подобным образом с одним из лучших воинов Дагмера. Мириам, без сомнения, желала испепелить всех всадников и Стейн мог бы поддержать ее в этом стремлении – оба они были крайне неудобными врагами. Оцепенев, Ивэн ожидал ответа главы Священного караула, но тот промолчал, ударил свою лошадь шпорами в бок, и двое всадников последовали за ним.

Мириам внимательно следила за ними, но Локхарт, коснувшись ее подбородка, положил этому конец. Она посмотрела на него и тут же стала прежней, будто одним лишь взглядом ему удалось избавить ее от гнева.

– Если бы его смерть не развязала войну, ты бы давно убила его, девочка? – спросил он мягко.

Она ненавидела Священный караул, презирала саму его суть, но сильнее всего – самого Тревора. Моргану удалось избавить ее от его надзора лишь объявив своей ученицей – так она говорила. И Ивэну не оставалось ничего, кроме как разделить эту неприязнь. Он не мог был беспристрастен к Тревору, даже если захотел бы быть таковым.

Стейну Мириам ничего не ответила. Только потупилась и спрятала за ухо выбившуюся из косы прядь волос.

– Славный бой! – вдруг гаркнул он и схватил Ивэна за плечи сильными крупными руками.

Юноша опешил, но Локхарт улыбался ему столь заразительно, что нельзя было не смягчиться.

– Во Тьму караул! Райс здесь! Ему будет любопытно узнать молодого короля. Мириам, он будет счастлив увидеть тебя! Что скажешь, милая? Идем! Покажу тебе свою семью, – Стейн снова хлопнул Ивэна по плечу и тот поморщился. – Залечим твою царапину. Прости, что так поколотил тебя.

Молодой Бранд и представить себе не мог, что Локхарт может быть настолько громогласен. Было очевидно, что он хотел, чтобы все поскорее забыли о всадниках, и это сработало – дети стремительно стали такими, как прежде, и помогли ему собрать деревянные мечи в один большой мешок. Та белокурая девочка, что ранее плакала, потеряв леденец, вцепилась в его руку. Фестер успел дернуть Тессу за косу, и та умчалась вслед за ним. Дерик, как самый старший, взялся за щиты. Вмиг стало так шумно, что Ивэн удивился тому, что не услышал детской возни, как только они появились возле конюшни.

– Ты понравился Стейну, – шепнула Мириам, взяв его под руку. – Когда ты отбросил его меч, я подумала, что он убьет тебя, но ты определенно пришелся ему по нраву.

В этот раз улыбка получилась не вымученной. Ивэн заметил, что глаза девушки вновь заблестели и это ободрило его. Когда она вдруг оглянулась назад на побитого маленького Эйба, плетущегося позади всех, он уже знал, что стоит сделать. Но только подумал про себя, куда его заведет это стремление видеть ее теплый восторженный взгляд, и не смог отыскать ответа. И только улыбался глупо и, казалось бы, беспричинно.

Ивэн замедлил шаг, чтобы поравняться с мальчиком, и уже было хотел заговорить с ним, когда тот опередил его.

– Тебя зовут Аарон? Ты выпил магический эликсир и снова стал молодым? – спросил мальчишка, глядя на него с нескрываемым любопытством.

– Давай-ка, прыгай за спину, малыш, – ответил он, наклонившись. – Ты славно дрался. Я донесу тебя домой. Командуй! Я совсем не знаю город.

– Я не малыш! – воинственно заявил мальчик.

– Хватайся за меня, гордый защитник Дагмера!

Когда мальчишка сдался, Ивэн получил то, чего так хотел – Мириам все глядела на него с восхищением, отчего он стал беззаботным, совсем как порывающиеся сбить его с ног дети. Стейн шел далеко впереди и все оглядывался на них, и подсчитывал ребятню, чтобы никто не вздумал удрать за придорожные кусты. Конюшни расположились за первой крепостной стеной, и им пришлось пройти через сад с опавшими листьями и голое поле. Но это не имело никакого значения – Ивэну хотелось, чтобы путь до дома Локхартов был безмерно долог.

– Туда! За мост! – командовал Эйб, крепко ухватившись за его шею.

Каменный дом с крышей, уложенной серой черепицей, на который указал мальчик, стоял чуть поодаль от всех остальных на холме. С виду он был скромен, всего в два этажа, но выглядел построенным на совесть и ухоженным. Все его крыльцо было увито покрасневшим от осени плющом, отчего дом бросался в глаза еще издали.

– Прямо туда? – решил уточнить Ивэн.

– Да, туда, – ответила вместо мальчика Мириам. – Ты несешь на себе одного из многочисленных сыновей семьи Локхарт. И даже не пытайся запомнить все их имена, когда мы окажемся там. Не выйдет.

– Значит, ты – Локхарт! – рассмеявшись, юноша взлохматил волосы Эйба, отчего тот ослабил хватку.

Это родство повеселило Ивэна – он только теперь понял, каким дураком был, осудив взбучку, устроенную Стейном.

– Я и сам не знаю сколько их у меня! Моя жена, должно быть, ведет счет, – отозвался староста, услышав слова девушки, а она ничуть не смутилась.

Вся шумная вереница ребятни вошла в его дом и Ивэн невольно подумал о том, как Локхарту удается сохранить рассудок, если все они действительно живут под одной крышей.

– Только не думай, что все они – его семья, – шепнула Мириам, едва они переступили порог. – Морган часто привозит детей в Дагмер, и в этом доме им рады.

– Мириам, детка моя! – миловидная женщина, маленькая, с точеной фигуркой, быстро спускалась по лестнице, уступая дорогу ребятне.

– Моя милая жена рада тебе больше, чем мне, – с напускной серьезностью проворчал глава семьи.

Женщина подбежала к Мириам и расцеловала ее.

– Прости меня, лорд муж, но эта девушка такая же нечастая гостья в нашем доме, как «Неопалимый» в гавани Дагмера, – весело отозвалась она, тряхнув светлыми кудрями, а затем, не скрывая изумления, впилась взглядом в молодого Бранда.

Ее яркие губы приоткрылись от удивления и Ивэн не придумал ничего иного, кроме как склонить голову в приветствии.

– Позвольте выразить радость от удовольствия быть гостем вашего дома, миледи, – проговорил он не своим голосом и словами, не принадлежавшими ему.

– Вы простите меня, если я попрошу дозволения обнять вас, Ваше Высочество? – вдруг попросила женщина. – Меня зовут Лив.

Она обняла Ивэна, растерянного и смущенного, не дожидаясь разрешения, и снова пристально посмотрела на него. Он уже не раз чувствовал на себе подобные взгляды – так люди глядели не на него, а на отцовские черты в его лице.

– Называйте меня просто по имени, Лив. Прошу вас, – он подумал, что так будет правильно. Его собственное имя могло стать напоминанием, отделяющим его от отца.

– Наш принц ранен, моя милая жена. Пусть Анна поможет ему, – распорядился Стейн. – Оставьте любезности к обеду.

– Анна? Не Роллэн?

Лив испуганно засуетилась и потянулась расстегивать массивную застежку на плаще Ивэна. Он, уже совсем забыв о царапине, оставленной ему Стейном, чуть было не рассмеялся от такой неожиданной заботы. Он был приятно удивлен непосредственностью его супруги. Она показалась ему очень искренней.

– Я не сотворил с Ивэном ничего стоящего его внимания, – ответил Стейн, однако этими словами ничуть не успокоил жену.

Юноша встревожился, когда старший из Локхартов увел за собой Мириам в глубину дома, которого он совсем не знал, а она полностью верила его стенам и людям, живущим в нем. Ее вера была такой безоговорочной, что она даже не взглянула на него уходя.

– Значит он решил поколотить тебя, прежде чем привести в дом? – возмутилась Лив, оставляя плащ.

– Мне было любопытно сразиться с ним, – честно признался Ивэн.

Он озирался по сторонам, примечая, что излишняя роскошь не присуща не только северным замкам.

– Я справлюсь, матушка. Доверь моим хлопотам нашего гостя, – голос юной девушки зазвучал неожиданно приятно.

– Я привел тебе нашу Анну, – Эйб дернул Ивэна за рукав, когда тот вовсе не заметил его приближения.

Тот изумленно уставился на сияющего от самодовольства мальчика, а затем – его сестру. Она скромно улыбалась, придерживая за плечо маленького брата. Высокая, статная и красивая девушка будто сияла изнутри мягким согревающим светом, а сильнее всего – ее глаза, голубые, как утренние звезды. На ней было скромное платье из синей шерсти, но она выглядела настоящей дочерью лорда из-за волос цвета молодого янтаря, спадающих ниже плеч. Прибранные тонкими замысловатыми косами, они украшали ее вернее драгоценных камней.

Ивэн понял, что рассматривает девушку излишне открыто, когда ее белоснежная кожа залилась румянцем. Он отметил мысленно, что унаследованный от отца широкий подбородок ее совсем не портил, и тоже смутился. Быть может даже сильнее, чем она.

– Брат рассказал мне, что случилось. Знаю, отец часто бывает излишне суров в своем учении, – проговорила Анна и склонилась перед Ивэном в изящном поклоне.

– Эйб, отправь Роллэна в гавань, иначе наш капитан сочтет, что мы его не ждали и навестит таверну раньше, чем собственный дом, – Лив поцеловала мальчика в лоб и он убежал, чему удивился Ивэн – ведь тот едва шел после битвы на деревянных мечах.

Оставив молодого Бранда в обществе дочери, она отправилась на кухню. Юноша же рассудил, что капитан "Неопалимого" в этом доме гость такой же важный, как и он сам, и ему стало немного спокойнее. Ему претила церемонность, с которой женщины семьи Локхарт обращались к нему, видя в его лице прежнего и будущего короля, отчего он желал скорее оказаться в обществе Мириам, разглядевшей в нем что-то еще, кроме знатной фамилии. К чести Лив и Анны, обе отбросили ненужные условности, как только он попросил об этом.

– Значит, ты – целитель, Анна? – спросил Ивэн, следуя за девушкой. Он невольно любовался теплым переливом ее волос, вовсе не обращая внимания на дом, в котором оказался.

– Едва ли, Ваше Высочество! Мой брат Роллэн – талантливый лекарь, но не я. Он лишь научил меня сшивать простые раны. Немудреное искусство, – она говорила тихо, но юноша жадно ловил каждое слово – ее голос был приятен его слуху, словно музыка.

– Ивэн, – поправил он ее. – Меня зовут Ивэн.

– Как вам будет угодно, Ваше Высочество, – отозвалась Анна, приглашая его войти в комнату.

Она показалась неожиданно темной, но девушка разогнала тьму по углам, медленно зажигая лампы одну за другой. Ивэн сел на край скамьи у крепкого стола, уставленного неведомыми ему склянками. В центре комнаты стоял еще один стол, явно приспособленный для лекарских целей. Воздух был пропитан запахами сотен трав и порошков.

Юноша стянул с себя куртку, в то время, пока Анна развернула перед собой блеснувшие на свету инструменты пугающего вида. Комната сжалась и стала невыносимо тесной. Он чувствовал себя неловко, а девушка не смела взглянуть на него, все сильнее краснея от смущения. Снимать рубашку ему не хотелось вовсе, но он решил, что почувствует себя еще более глупо, если Анне придется просить об этом. Когда она подсела на скамью, чтобы осмотреть рану, он замер как каменное изваяние.