От заката до рассвета

Глава 12

— Эй! Темно же…

— Там он на сеновале, не боись, мимо не пройдешь! — хихикнула темнота голосом сторожа и затихла, оставив мальчика один на один со своими проблемами.

Игриш мысленно обругал нерадивого сторожа, который не дал ему с собой даже спички, и, стараясь ступать как можно мягче, чтобы не дай Спаситель не вляпаться во что-нибудь в эдакой темноте, пустился на поиски.

— Эй, ты! — тихонько позвал Игриш, сам не зная, почему шепчет. — Ты здесь?

Ответило ему только лошадиное ржание, перестук копыт да какая-то возня — где, он сам не понял. Мальчик медленно двинулся вперед, выставив перед собой миску с щами.

— Бесенок… — еще раз позвал Игриш того, кого вполне могло тут и не быть — эти казачки были мастаки на всякие затейные проказы. Не ровен час, как ему придется возвращаться не солоно хлебавши под дружный хохот шинки, которая так удачно разыграла глупенького Гри…

— Чего тебе?.. — всхлипнули где-то совсем близко. Игриш замер на месте, прислушался и ясно услышал шелест.

— Где ты?

— Здесь. Ты кто?

— Гриш.

— Не знаю такого.

— Я тебе покушать принес.

— Уже с утра накушался, спасибо.

— Точно?

— Точно, проваливай.

Игриш протискивался вперед, понемногу привыкая к темноте, и размышлял как поступить — не вливать же щи упрямому Бесенку силой? Вернуться и слопать тарелку самому? — он бы не прочь, но это будет уже третья порция на сегодня, многовато, как ни крути. Но не просто же так выливать щи в отстойник…

— Эй!

— Да чего тебе?! Достал!

— Как мне тебя найти?

— А зачем тебе меня искать? Я же сказал — проваливай, пень! Ты же дружок того одноглазого громилы?

— Ага.

— Вот и неси жрачку ему, а то он и тебя за уши оттаскает.

— Ты прости, что так получилось… — извинился Игриш, приморгавшись и разглядев таки под небольшим слуховым оконцем стог сена, на котором кто-то сидел. По правую руку располагались стойла, откуда на него поглядывали лошади, просунув головы над кормушками и сонно фыркая.

Когда он проходил мимо, нечто черное вылезло из проема над дверцей стойла и бросилось прямо на Игриша. Мальчик пискнул и споткнулся — чудище пролетело у него над плечом и схватило лишь воздух, звонко щелкнув челюстями.

— Красотка, блин! — прошипел Игриш, потирая ушибленное место и пытаясь подняться. Из-за несносной кобылы, которой приспичило поздороваться, он пролил половину щей себе на штаны.

А Бесенок знай себе заливался смехом:

— Видать решила пожелать тебе приятного аппетита!

— Ничего смешного… — пробурчал Игриш, поднимаясь на ноги. — Тебе же хуже.

— Еще бы, она же промахнулась! Вот если бы попала и отгрызла тебе что-нибудь, вот тогда я бы похохотал вволю.

— Каурай говорит, что это она так — щиплется больше. Захочет откусить чего, откусит.

— А ты уже привыкший, как я погляжу?

— Я… ну чутка.

— Ты тут не первый, кого она пытается цапнуть. Хоть над чем-то еще можно повеселиться вволю…

До стога, где ночевал Бесенок, Игриш доковылял без приключений, но стараясь теперь держаться подальше от стойла Красотки. Паренек с подозрением глянул на него из-под сальной челки, принял ужин и отвернулся.

— Чего уставился?

— Да так, ничего…

Едва Игриш сунул ему ложку, как Бесенок принялся пить щи, выхлебывая их через край.

— Не шибко много ты мне принес! — пожаловался тот, вытирая подбородок рукавом. — Небось разлил половину, когда падал, недотепа. Больше ничего у тебя нет?

— Нет.

— Эх, жалко… — протянул Бесенок и принялся вылизывать миску, потом сунул ее Игришу. — Может ты еще чего притаранишь?

— Чего?

— Бабка Малашка наверняка пирожков напекла — знает, что ватага Кречета припрется горилку пить. Может они там еще чего не дожрали?

— Может…

— Или… стой, — схватил его за штанину Бесенок, когда Игриш уже собрался пробираться к выходу. — Лучше притащи мне ушат с горячей водой.

— Мыться будешь?

— Нет, блин, с лошадьми выпить хочу! Не видишь что ли, я три дня по лесам ползал.

— Зачем?

— Чего зачем-то?

— Зачем ты по лесам три дня ползал?..

— Ты тупой что ли?!

Игриш не стал отвечать и под недоуменным взглядом Бесенка направился вон из конюшни, стараясь держаться подальше от Красотки, которая, несмотря на поздний час, спать вовсе не собиралась и внимательно наблюдала за мальчишками. Оказавшись у ворот, Игриш постучал три раза, подождал, потом саданул еще, но они так и остались запертыми. Снаружи слышался негромкий разговор:

— …а она-то и говорит, позволь положить на тебя свою ножку! А он дурак и рад этому — не только ножку, говорит, а сама вся садись на меня, — и ложится, дурень, на лавку, мол, шутки ради. Ну, панночка подняла подол, раздвинула ноги и…

— Эй, выпустите меня! — крикнул Игриш, вдарив пару раз ногой в створку.

— Ну, чего ты кипишуешь? — загрохотал ключами сторож, недовольный, что его рассказ так бесцеремонно прервали. — Сказал же: стучи три раза, а не ори.

— Так я стучал, а вы… — буркнул Игриш, просовываясь наружу.

— А вы, а вы, тю!

С кем там все это время болтал сторож, Игриш не разглядел, а сразу направился на кухню к Малашке. Вновь переступив порог шинки и вдохнув спертый дух табака, кислятины, лука и горилки, он пару мгновений раздумывал, а не броситься ли обратно, но страшным усилием воли заставил себя доковылять до раздаточного окна, где орудовала шинкарка.

Казакам в его отсутствие было чем заняться — они поставили у стены зажженную свечу и каждый поддатый умелец пытался сбить с нее пламя броском ножа. Кречет управился с третьей попытки — нож бахнул о стену и мгновенно срезал пламя как нитку. Тут же его сменил кудрявый молодец Ранко. Казалось он вовсе не целился, нож словно по собственному хотению вырвался из его пальцев и смахнул огонек в один миг. Так погибли аж три свечи подряд. Брови всего зала поползли вверх, а Ранко, гордо ухмыляясь, скрылся за спинами впечатленных завсегдатаев.

— Ушат ему? Ишь какой панич нашелся! А бокал вина ему не принести? — прыснула шинкарка, высовываясь из погреба, и крикнула в зал: — Эй, Кречет, слыхал али нет? Ваш ненаглядный Бесенок воды горячей себе требует! Вы ему головомойку поди обещали?

— Вожжей ему по жопе — самое оно будет!

Чубы сменялись чубами, а вновь зажженная свеча была окружена уже десятком зарубок. В нее летели все новые ножи, но пламя упорно продолжало безмятежно гореть. Ранко стоял поодаль, тренькал что-то на своей лютне, да посмеивался неудачам товарищей. Все, на что их хватило, так это сбить саму свечу, но не ее пламя, которое гордо продолжало мерцать из полумрака, словно насмехаясь над их напрасными усилиями. Когда в молоко ушла уже, казалось, сотая железка, из толпы вышел Каурай — отойдя в дальний конец шинки, он легким движением отправил нож в полет. Клинок блеснул в свете одиноко стоящей свечи и круто вошел прямо в стену, забрав с собой и ее огонек. Зал охнул и разразился радостным ором, приветствуя одноглазого.

— Вы чего там, негодяи, устроили?! Кречет! — надрывалась шинкарка, бросившись в зал. — За каждую зарубку в стене заплатишь вдвое! Где Кречет?

— Дай казачкам погулять немного, Малаша душа наша! — отозвались в толпе. — Лучше тащи сюда еще горилки! И где твоя расчудесная плясунья пропадает? Она так славно пляшет. Кликни ее, пусть она нам спляшет!

— Нету у меня вам ни горилки, ни плясуньи, д-дармоеды! А ты чего стоишь? — повернулась рассерженная шинкарка к Игришу. — Поди воду ждешь для своего дружка?

— Ага.

— Ну, так хватай ведра и тащись с ними к колодцу. Чего я сама, по-твоему, должна ведра вам таскать?

Игриш поджал губы, подхватил коромысло и понуро пошел во двор. На него уже начала накатывать сонливость, и таскаться на ночь глядя с ведрами совсем не хотелось. Перед глазами маячил укромный уголок, лежанка на полатях и крынка молока — раньше он так любил пить молоко перед сном…

И Маришка тоже любила.

Дверь шинки снова хлопнула за ним, и молчание ночи задавило посторонние звуки. Игриш под трескотню кузнечиков пересек задний двор и заметил одинокий колодец у самого забора. Не доходя до него десятка шагов, мальчик остановился как вкопанный. Прямо на вороте устроился жирный черный котище и не сводил с мальчика коварных зеленых глаз.

Они вместе с колодцем ждали Игриша.

Мальчик побледнел, испуганно заерзал на месте и оглянулся на приземистую шинку, которая подмигивала ему окошками. От беленых стен во все стороны исходило тепло и запах съестного. Колодец же мог похвастаться только сыростью и холодом. Он был недвижим, уродлив и крив. Он хотел, чтобы Игриш подошел и сунул в него голову.

— Эй, ты чего тут? Уснул что ли? — вырвали его из оцепенения.

Игриш покраснел, повернулся на голос и увидел Ранко с бессменной лютней в руках. От него разило кислым пивом и слегка пошатывало, но в остальном парень держался вполне неплохо.

— Помочь тебе, мышонок? — улыбнулся молодой казак, перебрасывая инструмент за спину. — А то ты, как я погляжу, совсем умотался.

— Нет, я сам, — отвернулся Игриш, выдохнул и решительно направился к колодцу. С каждым шагом его сердце отзывалось все отчаянней, и когда до колодца оставалось всего пара шагов, оно барабанило как бешеное. Стоило ему приблизиться, как кошка ощетинились и с угрожающим шипением юркнула куда-то в темноту. Мальчик проводил ее испуганным взглядом и трясущимися руками откинул крышку. Ведро словно само собой провалилось в темную дыру — следом раздался всплеск. Игриш, стараясь не смотреть вниз, подхватил мокрую веревку и потащил отяжелевшее ведро, которое громко стучало по гулким стенам.

— Экий ты неловкий, мышонок! — хохотнул Ранко над попытками Игриша вытащить ведро и одновременно не подходить к краю слишком близко. — Белоручка что ли?

Игриш промолчал и наполнил еще ведро, расплескав половину — так дрожали у него руки и так хотелось закончить это побыстрее. Впрочем, он был благодарен Ранко, что тот никуда не ушел — один он ни за что не решился бы подходить к колодцу.

— Подружился уже с Бесенком, как я погляжу? — не отставал от него молодой казак, пока Игриш наполнял ведра.

— Не до этого мне было, — буркнул мальчик, взваливая коромысло на плечи. Тяжеловато.

— Зачем же носишь для него воду?

— Просто так.

— Смешной ты! Подбодри его там — мы его в обиду не дадим.

— Кто это, мы?

— Друзья.

— Ты что друг ему?

— Ну… да.

— Незаметно что-то… — проворчал Игриш. — А ты зачем напал на Каурая? Чего он тебе сделал?

— Хотел проверить, не зря ли он носит такую красоту за плечами, — простодушно пожал плечами Ранко, словно его спросили, что он ел на завтрак. — Да и заступиться за мальчика не мешало. Это не дело — маленьких обижать. Вы какими судьбами в наши края?

— От войны бежим… — пробурчал Игриш себе под нос. Ишь, какой любопытный парубок.

— Ха, — прыснул Ранко. — У твоего друга такой видок — самое оно от войны бегать. Как бы по его следам война сама к нам в гости не пожаловала.

— И не друг он мне… — неожиданно сорвалось с языка Игриша. Он покачал головой и потащил воду обратно в шинку. Там мальчик с большим трудом допер ведра до печи, где пришлось еще ждать, когда шинкарка закончит ворчать и вытащит из печи чугунок. Игриш грохнул ведрами об пол, получил подзатыльник от Малашки, а следом и ушат с еле теплой мыльной водичкой.