Призрак

Он добрался до вершины лестницы, и вспышка в животе заставила его согнуться и упасть на колени. Его ладонь надавила на комок, он пытался физически подавить боль. Он закричал, упал на лицо, его лоб уперся в пол.

«Мой милый, моя любовь».

Голос Хелении шептал ему на ухо. Он вдыхал ее пьянящий аромат.

«Ночь настала, и она наша. Выпусти меня. И мы станем едины».

27

Нилла бежала, пока солнце садилось, по Роузварду.

Почему она была такой недальновидной? Нужно было взять перо и книгу с собой, когда она пошла искать Сорана в Дорнрайсе.

Может, это было к лучшему. Если Соран сможет отвлечь Деву Шипов в другой части острова, у нее будут лучше шансы сковать ее чарами.

О, боги, чем она думала? Словно был шанс разгадать такое заклинание! Но она должна была попробовать, иначе в чем был смысл учиться магии? Ее кровь ибрилдиана кипела в венах, спящая сила ждала, пока ее используют. Было глупо представлять, что у нее были шансы, но она хотела так думать.

Тьма подступала. Она задержалась рядом с Сораном. Но оставить его было сложно, ведь она могла никогда… после этой ночи они…

Она побежала быстрее. Царапины и боли, которые она получила прошлой ночью, боль в мышцах после пути по морю Хинтер пропали, пока она глубоко вдыхала воздух Хинтер.

Мир темнел, ее зрение обострилось, и стало видно то, что тени пытались скрыть. Она пыталась не вглядываться в тени, не смотреть на собирающиеся лозы и цветущие розы. Маяк виднелся впереди, так близко! Она тяжело дышала, в боку кололо, но она двигалась вперёд.

Щебет зазвучал в ночи, и через миг к ней поспешил, ковыляя, неуклюжий силуэт, хлопая крылом, подняв гребень.

— Червь! — Нилла замерла, уперлась ладонями в колени, глубоко дыша. Ветер поднялся с моря, дул холодом на ее потную кожу, пока виверна вилась у ее ног, нервно щебеча. — Лучше не оставаться тут ночью, — сказала она, гладя гребень виверны. — Дева Шипов близко. Я не знаю, смогу ли остановить ее. Если знаешь, что для тебя хорошо, неси отсюда чешуйчатый зад поскорее!

Она вдруг склонилась и поцеловала тупой нос виверны. Зверек пискнул и отскочил, чуть не споткнулся об свой хвост. А потом виверна выпятила грудь, воркуя с довольным видом.

Нилла покачала головой.

— Я серьезно, — сказала она, вытаскивая из карманов штанов когти из нилариума. — Уходи, пока можешь, — она надела когти на пальцы и посмотрела на открытое окно наверху, ее цель. Выдохнув с тихой молитвой богам, которые слушали, она прыгнула, впилась когтями в камень, стала подниматься по маяку.

Этот подъем ощущался дольше. Чем выше она была, чем дальше был мир под ногами, словно бездна открылась, откуда не было возврата, если упасть. Вопли виверны звучали эхом какое-то время, но вскоре пропали за голосом ветра, за шумом моря, бьющегося об берег далеко внизу. Она поднималась дальше, и даже эти звуки пропали, оставив ей кокон тишины.

Ладонь за ладонью, босые ступни искали трещины для пальцев ног. Она подумала о матери — о ее беспечном смехе, об улыбке, какую она послала Нилле перед последним подъемом, который погубил ее. Она подумала о папе, избитом жизнью, боящимся мира, которому он никогда не принадлежал.

Она подумала о Сэме. Его длинных волосах, быстрой улыбке и хитрых взглядах. О неподвижности его лица, когда нож пронзил его бок, и боль впилась в него.

О, Сэм. Сэм. Он был бы еще жив, если бы не она.

Нилла стряхнула слезы с глаз и продолжила подъем. Почему окно было так далеко? Ночь сгущалась. Звезды сияли, незнакомые звезды на незнакомом небе, далекие миры, отделенные простором Хинтер.

Она искала признаки Девы Шипов. Ничего не было. Соран сдерживал ее? Он был еще жив? О, боги, пусть он будет еще жив!

В этот раз, когда она добралась до подоконника и втянула себя в комнату, она не остановилась, чтобы оглядеться, не искала на столе Сорана перья и чернила. Ей не нужны были чернила. Он зачаровал ее перо, когда исполнил церемонию и привязал перо. Оно могло писать без чернил.

Она побежала по лестнице вниз, и та вилась, правая ладонь Ниллы скользила по стене для поддержки. Она ощущала защитные заклинания в камнях, работу королевы Дасиры. Эти заклинания пробуждались, готовились к атаке носрайта. Это означало, что Дева Шипов уже была в пути? Она так быстро пробила защиту Сорана? Она уже…

С тихим криком Нилла пробежала последние повороты на огромной скорости. Она появилась из дыры в потолке, спрыгнула на пол, когда перила закончились. Ладони и лодыжки болели, но Нилла легко перекатилась, чтобы тело поглотило удар, и поднялась на корточки.

Ее книга. Ее перо. Все еще на столе, где она их оставила. Было странно видеть их там после стольких месяцев, в этом знакомом месте. От этого она почти поверила, что восьми месяцев не прошло с тех пор, как она стояла в этой комнате, сидела за тем столом. Вдруг показалось, что это было вчера. И в чем-то так и было.

Она подтянула книгу к себе. На страницах не было заклинаний, все записанное она уже использовала. Остальная книга была пустой, ждала, какие заклинания она добавит.

Нилла взяла перо, проверила на краю страницы. Чернила текли ровной чертой. Хорошо. Перо было готово.

Что теперь?

Она склонилась над книгой, посмотрела на пустую страницу. Ее разум будто остановился. Она слышала эхо голоса Сорана, говорящего слова на старом аранелийском потоком.

Он был прав. Она не могла записать такое заклинание. Она даже не помнила, с чего начать. Ей не хватало умения, понимания. Боги, она даже не помнила больше пары слов! И это была одна часть из пяти.

Что она могла сделать?

Нилла задрожала. Она ярко вспомнила прикосновение лоз Девы Шипов, боль от ее шипов. Вдохнув, она верила, что вдохнула ядовитую сладость роз. Она видела, что этот монстр мог делать, используя разумы смертных, как и в физическом облике. Она была огромной, ужасной. Ее не остановить. Может, ее создатель мог создать свежие оковы, но Нилла? С двумя неделями обучения и дрожащей рукой?

Но ей нужно было что-то сделать.

Голос Сорана звучал в ее памяти:

«Он сказал, что поведал историю. И все».

Нилла закрыла глаза, склонила голову и представила мальчика-ибрилдиана. Потерянного принца. Она видела, как он склонился над страницей, которую она ему дала, его ладонь летала, пока он делал странные метки, кляксы и линии, которые казались ей лишенными смысла.

«Он рассказал историю… и она сбылась».

В этом был смысл, да? Или почти был, если она не пыталась принять идею так сильно.

Магия, которую она тянула из квинсатры, управлялась записанными словами. И слова становились реальностью. Как ее пылающий меч. Разум соединялся с символами на странице, и рождалась магия.

Если это работало для таких вещей, почему не могло работать шире?

Как сильно она могла развить… историю?

Она открыла глаза и смотрела на пустую грозную страницу. Казалось, она смеялась над ней. Пора показать, кто тут главный! Она взяла перо и начертила длинную линию по центру страницы от верхнего правого угла до нижнего левого. Нилла мрачно улыбнулась. Пожав плечами, она наклонила книгу и стала писать по диагонали. Не думая о почерке и фразах, она написала:

Как-то раз стояла я пред вратами Дорнрайса.

Что-то дрожало у ее кожи.

На миг, короткий миг, ее зрение раздвоилось. Она была тут. Над книгой с пером в руке…

Но она почти видела врата. Свет луны раскрывал их разбитое состояние, они почти рухнули с петель, кованое железо искривилось, столбики задушили лозы. За ними дорога вела среди чащи шипов к огромной двери дома. Это была тень, но все же…

Нилла пошевелила плечами, размяла шею и склонилась над страницей.

Мне было холодно. Ветер пронизывал, дул с воды.

Ее зрение снова раздвоилось. Она ощущала неподвижность комнаты вокруг себя, но и дрожала от холодного ветра, пронзающего ее рубашку и вызывающего мурашки на коже. Она стиснула зубы и прищурилась.

А потом она улыбнулась.

Я держала в руках топор.

* * *

До этого ему всегда нужно было заклинание, чтобы видеть Царство Кошмара. Теперь заклинание не требовалось.

Она была в его теле, в его разуме.

Соран оттолкнулся от пола. Физический мир вокруг него был темным и неподвижным, но сверху был слой реальности Кошмара, живой от движения. Лозы Девы Шипов поднимались по стенам, ползли по полу, по потолку. Розы цвели и сгорали, шелковистые лепестки осыпались, оставляя приторный запах.

Он встал, тяжело дыша. Пот лился по лицу, пока он шагал по залу. Ему нужно было попасть к старой комнате. Где-то там он мог найти заклинание. Что-то, что мог использовать как оружие. Лозы тянулись к его ногам, но он все еще управлял собой. Они не могли удерживать его дольше пары секунд, он вырывался.

«Почему ты убегаешь? Любимый! Ты звал меня в себя. Ты хочешь меня!».

Она окружила его. Ее голос шептал из горящих роз, дрожал в лозах, трепетал в листьях.

Соран повернул за угол в коридоре, дальше начинались покои семьи. Все место было заполнено лозами.

Но это было не настоящим. Пока что. Заклинание билаэр еще держалось, и носрайт не мог появиться в физическом облике.

Соран заставил зрение проясниться, сосредоточился на физической реальности. Он видел тот же длинный темный коридор, стены были исполосованы, но без лоз с шипами. Он шагал, вытянув руки. Реальность Кошмара местами становилась слишком сильной, и лозы ловили его, рвали его, мешали двигаться. Он шагал, не замечая ужасные порезы на коже, добрался до двери почти в конце коридора. Он споткнулся и упал, ладони схватились за ручку двери, и она открылась под давлением. Дверь открылась внутрь. Соран упал с ней, рухнул тяжко на пол.

«Иди сюда, любимый. Хватит глупых игр».

Он поднял лицо с пола. Она стояла перед ним. Хеления. В тонком платье, которое липло к ее смуглой коже, шнурки на груди были заманчиво развязаны. Она соблазнительно улыбнулась, и это всегда вызывало кипение его крови. Она играла со шнурками платья, тянула, чтобы они развязались сильнее.

«Наконец-то! — шептала она. — Никто не встанет между нами. Эта мерзкая дрянь далеко».

Соран заметил блеск, нить магии с одним концом в его боку, в жутком коме под его кожей. Другой конец пропадал в груди Хелении.

Она увидела, куда он смотрел, и ее улыбка стала ужасной гримасой.

«Хватит этого! — прошептала она. — Отпусти меня, Соран. Ты знаешь, что это заклинание не сможет держать меня долго», — она сжала нить заклинания и потянула, пока та не оказалась на грани разрыва. Но она не порвется. Она крутила нить, дергала с силой, и с каждым резким движением милая картинка Хелении таяла сильнее, показывая жуткую фигуру из шипов вместо нее.

Соран закрыл глаза. Нужно было сосредоточиться. Когда он открыл глаза, мир был темным, слишком темным, чтобы видеть больше, чем силуэты мебели. Но он хорошо знал план своей комнаты.

Сил встать не было, он пополз на животе по полу, добрался до кровати, где хранил заклинания. Что-то полезное могло остаться. Он протянул руку под кровать, порылся среди пыли и обломков. Что-то зашуршало. Обрывок бумаги.