В двух шагах от дома

Глава 15. Дома

Все три дня дороги до Килберни он вез завернутое в рыцарский плащ тело Кассии, сидя верхом и бережно держа его на руках. Он мог бы привязать останки охотницы к вьючной лошади, но сама мысль о том, чтобы перевозить тело девушки, как поклажу, была противна чародею. Когда маг делал привал, он бережно сгружал мертвую Кассию у костра, а потом снова осторожно брал и снова садился верхом, чтобы продолжать свой скорбный путь.

В Килберни чародей вошел глубокой ночью. Тропа, ведущая в деревню, как и тогда, во времена его детства, не охранялась. В Негостеприимных горах привыкли верить друг другу. Он поднялся на холм, где находилась церковь, которую он помнил с детства. Андри вошел внутрь, ведь Церковь Единого всегда открыта.

В старом храме стоял полумрак. Ярко освещены были только две мраморных статуи, возвышавшихся над каменными алтарями. У левой стены располагалась скульптура, изображающая Пророка Рикварда, устало опирающегося на меч. Пророк будто отдыхал после очередного трудного боя той самой войны, которая положила начало уничтожению магов и определила мученический конец самого Пророка.

Второй скульптурой была статуя Единого, стоящая у стены напротив и простирающая вперед обе руки, как будто Творец старался накрыть и защитить от бед всех верующих, кто взывает к нему в молитвах. У ног обеих фигур ярко горели пучки свечей из красного воска. Свечей было так много, что казалось, что у них обоих, у Творца и его Пророка под ногами горит земля.

Андри осторожно поместил тело Кассии под алтарь Пророка Рикварда. У ног девушки маг положил сумку с документами отряда.

Теперь настало время выполнить обещания, данные Душе Инверрэри, Кайлу, и, конечно, самому себе. Андри сел на пол возле алтаря Единого, у ног статуи которого всегда горели свечи. Чародей облокотился спиной на каменный алтарь и согнул колени, тщательно разгладив на них лист пергамента. Маг достал из дорожного мешка походную чернильницу и очиненное гусиное перо и невесело усмехнулся: как ни наблюдательна была Кассия, она все же не заметила, как он утащил все это из дома старосты.

Андри обмакнул перо в чернильницу и вывел:

«Глубокоуважаемые господа, те, кто прочтет это письмо!

Так получилось, что за вторую и третью декады флаберка в Негостеприимных горах, в районе крепости Эллон и заброшенной деревни Инверрэри произошли события, на которые только я один могу пролить свет.

Настоящим письмом имею сообщить, что отряд охотников Вечного Ордена, посланный из Калагурриса для поимки беглого мага Андри Мак Глейса в составе: адьютанта — рыцаря-лейтенанта Грания Лигура, рыцаря Кая Верра, рыцаря Аксия Саррия и оруженосца Сенния Глабрия полностью погиб под лавиной в Негостеприимных горах Марссонта в районе урочища Инверрэри девятого дня первой декады флаберка сего года. Уцелела только рыцарь-капитан Кассия Гаура, она погибла несколькими днями позже.

Также настоящим сообщаю, что приблизительно в начале второй декады флаберка сего года в тюремной крепости Эллон произошел мятеж заключенных. Восставшие узники перебили гарнизон и, забрав доспехи и оружие солдат армии герцога, пытались пробраться на свою родину, в королевство Эвермир.

По пути своего продвижения беглые преступники полностью перебили церковную экспедицию Искателей во главе с братом Виталисом Присцианом и братом Дидимусом Гессием, присвоив их имена, документы и имущество. С прискорбием сообщаю, что ни один из благочестивых братьев-искателей не выжил.

Также с глубокой печалью сообщаю вам, что леди Кассия Гаура погибла в неравной схватке со сбежавшими преступниками, истребив их всех до единого. Тела погибших наемников не были ни захоронены, ни преданы огню. Для опознания преступников следует отправить отряд в урочище Инверрэри, тела указанных наемников находятся в здании разрушенной церкви.

Настоящим прошу оказать погибшей от случайного арбалетного выстрела леди Кассии Гауре все подобающие при погребении почести.

Нижайшая просьба всем, кто только будет заниматься этим делом — погибшие во время резни в Инверрэри заслуживают поминовения. Поэтому я прошу благочестивого брата или сестру — настоятелей этой церкви — проводить службы по погибшим в Инверрэри дважды, как того требует обычай — в День Душ и в День Утраты.

И еще одна покорнейшая просьба ко всем представителям власти, кто, возможно, будет держать в руках это письмо. Двадцать два года назад, в день убийства жителей Инверрэри туда был привезен мальчик пятнадцати лет по имени Кайл. Его сопровождал отряд рыцарей Вечного Ордена. Кайл мог быть забран ими из семьи где-то в Марссонте. Вполне возможно, что его родные до сих пор живы и не знают, что с ним произошло. Я очень прошу вас не держать их в неведении. Пожалуйста, разыщите семью Кайла, если таковая осталась, и сообщите, что мальчик погиб вместе со всеми остальными жителями».

Чародей прикрыл глаза. На минуту ему подумалось, что он поступает не совсем честно, не сообщая подробностей о гибели Кайла. Но тут же пришла и другая мысль: если бы самого Андри ждала такая же жуткая участь, он ни в коем случае не хотел бы, чтобы о том, в каких мучениях он умер, знала его семья. Семья… Чародей улыбнулся, устало и грустно. Он все-таки добрался до дома.

Андри кивнул своим мыслям и аккуратно вывел: «За сим остаюсь ваш покорный слуга, Андри Мак Глейс, целитель, чародей».

Маг вложил листок в книгу записей старосты и аккуратно устроил книгу рядом с вещами Кассии. Там наверняка обнаружат и книгу, и письмо. Маг никогда не был слишком верующим, но для тех, кто погиб в Инверрэри, память имела значение. Как имела она значение и для Души Инверрэри.

Целитель горько усмехнулся. Бедняге Кайлу не пришлось долго ждать: Кассия отправилась в Чертоги Единого едва ли не следом за ним. Его самого они дождутся вряд ли: магов, особенно бунтарей, принято казнить через повешение, чтобы зараженная Скверной душа не отправилась к Единому, а исчезла, умерла насовсем вместе со своим владельцем.

Андри бросил в чашу для пожертвований пару золотых, найденных на теле Виталиса. Магу не нужны были эти деньги.

У дверей храма чародей обернулся и прошептал:

— Прощай, леди Кассия.

***

Это утро в Килберни выдалось пасмурным. Рассвет наступал медленно и нехотя, синие сумерки неохотно отступали. В сером неверном свете все краски природы, на которые и так обычно скупа суровая горная зима, казались мрачными. Снег выглядел серым, голые стволы и ветви деревьев угрюмо чернели, даже золотисто-коричневая кора сосен казалась тусклой, а вековая зелень этих огромных деревьев, безмолвными стражами окружающих Килберни, выглядела блекло и неприветливо и не радовала глаз. Даже гора Киллейг, самый высокий пик Негостеприимных гор, обычно хорошо видимая при почти любой погоде, этим утром была наполовину скрыта туманом и тяжелыми облаками.

Охотники затемно ушли проверять силки, а остальная деревня понемногу просыпалась. То тут, то там из труб начинали подниматься струйки дыма — хозяйки топили очаги и готовили завтрак. Кто-то спешил с ведрами к колодцу, чтобы набрать воды и обменяться приветствиями с соседками. Кто-то спешил в пекарню за свежим хлебом. Килберни жил своей обычной жизнью.

Но этим утром безмятежное спокойствие высокогорной деревни было нарушено. По главной улице деревни медленно шел человек в длинном и широком черном плаще с низко надвинутым на лицо капюшоном. Из-за плаща было сложно определить, сколько лет этому человеку и как он выглядит. Незнакомец шел, шатаясь, как пьяный. Изредка он останавливался, чтобы оглядеться вокруг, и из-под капюшона доносились странные звуки, напоминающие то возгласы радости, то, наоборот, горькие всхлипывания.

Под удивленные взгляды жителей странник прошел до центральной площади, постоял у крыльца ратуши, потом долго гладил рукой вековой дуб в центре площади, постоял у пепелища, в которое превратился дом, где когда-то жила семья Эйндриса Мак Гил-Феалана. Несмотря на то, что обитатели Килберни готовы были поклясться, что видят этого странного парня впервые, он наверняка очень хорошо представлял себе, куда попал и куда теперь направляется. Но в то же время путник двигался медленно и неуверенно, как будто оттягивал время до какого-то важного события.

Бернис Мак Глейс кормила кур во дворе, когда странный незнакомец робко и нерешительно приблизился к изгороди их дома. Одежда его совсем не подходила для путешествия зимой по горам и была местами изорвана в клочья. Левая штанина была разрезана от низа до самого колена и смешно болталась. На одном из рукавов куртки была рваная дыра, и вокруг нее темнели бурые потеки. Относительно целыми были только башмаки и плащ. Капюшон этого темного плаща из грубой овечьей шерсти был надвинут на самый нос незнакомого мужчины, но не скрывал худого подбородка с давней щетиной.

Несмотря на то, что лица незнакомца не было видно, его движения выдавали смертельную усталость, как будто для того, чтобы попасть в Килберни, он проделал долгий путь. Мужчина немного помялся, как будто незаметно наблюдая за все еще стройной и статной, сохранившей горделивую осанку горцев мистресс Мак Глейс. Затем, будто собравшись с духом, приблизился к невысокому забору дома.

— Яркого утра, — слегка поклонившись, учтиво поздоровался путник. Голос его из-под капюшона звучал глухо и прерывисто, как говорят, когда очень сильно волнуются. — Я ищу мистресс Мак Глейс.

— Мистресс Мак Глейс — это я, — с достоинством кивнула женщина, поправив выбившуюся из строгой прически прядь совершенно седых волос. — С кем имею честь?

— Я… Эээ… Неважно, — замялся странный путник. — Я пришел, чтобы передать тебе весточку от твоего сына Андри.

Бернис на мгновение замерла, но на ее точеном, с благородными чертами лице не дрогнул ни один мускул. Потом она не спеша обернулась к дому, где из окна выглядывали любопытные лица ее детей — пятнадцатилетней Фионы и семилетнего Кейра. Женщина махнула им рукой, и детские лица исчезли. Бернис Мак Глейс вновь повернулась к собеседнику. По едва заметному повороту голову мужчины она увидела, что незнакомец смотрел туда же, на окно.

— Наверное, ты ошибся, добрый человек, — ровным голосом сказала она. — Мой старший сын Андри погиб в горах, когда ему было десять.

Незнакомец вздрогнул, как будто его ударили.

— Ах, вот как… — еще тише произнес он. Помолчав пару мгновений и овладев собой, мужчина снова поклонился. — В таком случае прошу, прости меня, добрая женщина. Я не хотел бередить твою рану.

— Я вижу, что ты не со зла, и прощаю тебя, — так же ровно сказала Бернис. — Ты ведь идешь издалека, путник? Подожди меня здесь, я вынесу тебе поесть.

— Благодарю тебя, мистресс Мак Глейс, — сказал незнакомец, приняв из рук женщины большой сверток. — Да пребудет вечно свет Единого над твоим домом, и пусть Творец оберегает тебя и твою семью.

Путник поклонился, прижимая к груди сверток, и побрел дальше. Сейчас незнакомец выглядел еще более разбитым и обессиленным. Он шел, согнувшись, как будто теперь все беды мира давили ему на плечи. Мистресс Мак Глейс долго смотрела ему вслед. Когда же незнакомец наконец исчез из вида, Бернис все так же степенно и невозмутимо вернулась в дом.