Наследник огненной крови

ГЛАВА 17

Сойлинка выронила кинжал и тихонько вздохнула. Она тренировалась весь вечер, надеясь уморить себя усталостью. А потом просто добраться до своей комнаты и упасть на кровать, ни о чем не думая. Не вспоминая и не тоскуя. Постель, застеленная светлым покрывалом, казалась девушке холодной и слишком большой. Она привыкла сворачиваться клубочком у большого и горячего тела, привыкла к властному объятию и хозяйскому закидыванию тяжелой ноги на свое бедро. Армон всегда так делал. Прижимал ее к себе, а сверху придавливал ногой, словно боялся, что крылатая упорхнет. Сойлин ворчала для вида, капризничала, что ей тяжело и что он ее точно раздавит, но сама тихо млела, ощущая это горячее собственническое объятие.

И теперь, ложась в постель, она всем нутром чувствовала пустоту. Ей было холодно, грустно и одиноко настолько, что хотелось плакать навзрыд, но Сойлин лишь вздыхала.

Армон вернется. Надо только… подождать.

А пока надо много тренироваться и работать, это помогает не думать.

Кинжал снова выпал из дрожащей руки, и девушка рассерженно пнула его ногой. Потом вздохнула и присела на скамью, что стояла у стены тренировочного зала. В общем, это был обычный зал в заброшенной башне — круглое помещение с каменными стенами, достаточно большое, чтобы воины могли развернуться. Здесь висели на цепях мешки, набитые соломой и тряпьем, доски для метания ножей и оружие с защитными колпачками для битв.

Но сейчас в полутемном помещении была лишь Сойлин. Уставшие за день воины разбрелись по своим комнатам. Даже Ромт ушел, бросив на девушку внимательный взгляд. А крылатая вот задержалась и метала кинжал до рези в глазах и дрожащих рук.

Не только тоска по рихиору мучила девушку. Ее беспокоило чувство вины. Ведь Сойлин не была глупой и понимала, что после того дня, когда Армон разорвал чужаков, между ними что-то изменилось. Он увидел ее страх. Увидел, почувствовал и отдалился от девушки. А Сойлин не знала, как объяснить это чувство. Хотя, что тут можно было объяснить? Ее ужас был сродни инстинкту — не сдержать и не скрыть. Страх перед самым сильным и опасным хищником, что она когда-либо видела. Страх перед тем, кто способен разодрать напополам воина в железной броне. Страх перед сокрушающей яростью.

И Сойлин не понимала, как найти слова, чтобы объяснить это. Она верила, что Армон не причинит ей вреда. Но…

Это проклятое короткое «но», способное разрушить жизнь!

Армон после того дня замкнулся, они почти не разговаривали. Да и некогда было болтать, все свое время главнокомандующий проводил на тренировочных полях, в мастерских или в казармах. За короткий срок он должен был сделать сотни дел, и Сойлин не вмешивалась, понимая это. Просто тихо ждала.

Однако им так и не представилась возможность поговорить. Армон улетел в Кайер, а девушка теперь… метала кинжалы.

Тяжело поднявшись, Сойлин решила, что устала достаточно и можно возвращаться к себе. Легче всего было пролететь от башни до башни, но крылатая не была уверена, что сейчас у нее хватит сил для полета. Поэтому решила пробежать через полуразрушенную галерею. Никто, кроме девушки, ею не пользовался, мужчины были слишком тяжелыми для прогнивших досок, что соединяли два конца здания. В одном месте и вовсе зияла дыра, но Сойлин делала там прыжок, мягко планируя на крыльях. А дальше снова бежала на своих двоих.

Если бы Армон узнал, что крылатая сокращает путь, рискуя на обрушенной галерее, он бы ее по головке не погладил. Но сейчас рихиор был далеко, а идти в обход Сойлин не хотелось.

Она быстро пересекла пустой коридор и побежала по доскам галереи, растопырив руки, готовая в любой момент выпустить крылья. Закатное солнце оставило на камнях рыжие всполохи, что гасли под напором чернильных теней ночи. Тьмы Сойлин не боялась, но здесь, в полуразрушенной башне, было неуютно. Она ускорила шаг, ступая осторожно и легко, надеясь скорее добраться до выхода.

Тихое шипение заставило девушку нахмуриться и замереть на доске. Одна из теней внизу казалось более длинной и… живой?

Сойлинка затаила дыхание. Неужели ей чудится дух умерших в этой башне?

Но голос, раздавшийся в захламленном и грязном помещении внизу, был не просто живым, но и вполне знакомым. Сойлин уже хотела окликнуть того, кто стоял под галереей, но прикусила язык. Обрывки долетающего разговора ее насторожили.

— …с ним покончено. В Пустошь он не вернется, — сказал мужчина, и Сойлин сжала деревянные перила. Эльгейм. Командир крылатого отряда. О чем он говорит? О ком?

— Ты уверен? Рихиор не так прост… — второй голос — низкий, шипящий, скользящий чешуей по песку — заставил Сойлинку испуганно прижать ладонь к губам. Она знала этот голос. Ну, конечно, знала! Она слышала его много раз в Пристани, и каждый раз ей хотелось поморщиться или убежать от обладателя этих ехидных интонаций. Интиория.

Но Великий Двуединый Бог, что она делает здесь? Ведь именно змея открыла крылатым ворота и отдала Сойлин! Тот случай девушка почти не помнила, ее оглушили сразу же, и очнулась она уже на руках у Армона. Но, конечно, ей все рассказали! И сама Интиория с того дня пропала, даже Ромт не знал, где она, а ведь жил с ней и даже собирался подарить браслет!

Так как она оказалась в разрушенной башне Эльхаона и о чем говорит с командиром крылатых?

Сойлин прислушалась.

— Уверен, — голос Эльгейма царапнул злостью. — Все эти разговоры о стае — лишь вранье. Зверь — не дурак. Что ему делать в Пустоши? Его дом в Кайере, мы оба знаем, что никто в здравом уме не променяет столицу империи на эти дикие земли!

— Ты ошибаешься, — прошипела Инти. — Рихиор благороден. Он не мог сбежать. К тому же его девчонка… Ты должен был соблазнить малышку, разве не об этом мы договаривались, Эльгейм?

Сойлин вздрогнула. Соблазнить ее? О боги… Она действительно порой чувствовала себя неудобно рядом с командиром. Но убеждала себя, что все эти горячие взгляды, случайные прикосновения и повышенное внимание ей лишь чудятся. Что это просто забота еще об одном члене отряда.

Великая прародительница, что здесь происходит?

— Думаешь, так просто соблазнить ее? — огрызнулся мужчина. — Эта дурочка помешалась на звере. Я пытался.

— Ты плохо пытался, мой милый, — шипение обвивает кольцами, затягивает в смертельный узел. — Такой сильный… красивый… крылатый… а наша крошка думает лишь о рихиоре. Интересно, правда? Что в нем такого, что все думают лишь о нем? Даже я порой…

В голосе Интиории прозвучала откровенная насмешка.

— Ладно, не злись. Армон вернется, поверь мне.

— Я не отдам зверю Эльхаон, — яростно выдохнул командир. — Этот город принадлежал нам еще до того, как сюда пришли чужаки!

— О да… его так несправедливо отобрали… использовали в своих целях… забирают волшебную руду…

— Заключили нас в Пустоши! — ярость Эльгейма грозила выйти из-под контроля.

— Чуж-жаки… Завоеватели… враги!

— Уничтожу! — выдохнул крылатый, и Сойлин дрогнула. Боги! Она и не подозревала, что творится у нее под носом! Значит, Инта давно наведывается в Эльхаон. И давно нашла себе союзника. Или союзников? Сколько в городе тех, кто недоволен властью чужака Армона? Или тем, что в древних зданиях теперь живут пятнистые кошки? А они наивно думали, что угроза придет из-за городских стен, укрепляли защиту! Но Эльхаон падет изнутри.

— Даже если зверь решит вернуться, город он больше не получит.

— Армон — альфа, и стая слышит его зов, — задумчиво протянула Интиория. Сойлинка не видела пару внизу, она боялась пошевелиться и выглянуть из-за перил, но слышала шорох змеиного хвоста на камнях. — Если он прикажет, стая подчинится.

— Значит, ему будет не до приказов, — мрачно уверил Эльгейм.

— Да. Я ведь сказала, что нужно сделать. Если его пара погибнет, Армон не сможет остаться здесь. Покинет Пустошь навсегда. Сойдет с ума. Она должна была погибнуть еще в прошлый раз.

— В прошлый раз все пошло не по плану, ты сама знаешь.

— Значит, в этот должно получиться, милый…

Гнилая доска под ногой Сойлин треснула с тихим, но оглушающим звуком. И сразу повисла тишина — гнетущая, мрачная, ожидающая. Песчинки времени падали на чашу событий, отмеряя мгновения. Одна, вторая, третья…

Пронесло? Те, что стоят внизу, не услышали?

А потом ветер взметнул пыль, и возле галереи завис Эльгейм.

— Кто-то слишком любопытен? — его крылья закрыли свет, а прищуренные глаза казались бесконечно темными. — И слишком живуч!

Сойлинка вскрикнула и метнулась в сторону, туда, где уже не было досок. В прыжке изменила руки, спланировала, зацепилась ногой за торчащую железяку.

— Куда собралась? — рявкнул Эльгейм.

Внизу была Интиория, скользила по опорам и ступеням, шурша чешуйчатым хвостом. Сойлин заметалась внутри башни, надеясь найти хоть какой-нибудь выход, маленькую лазейку! Дыру, в которую можно проскочить! Вверху было узкое окно, способное пропустить тонкую девушку, но не крупного мужчину. И она устремилась к нему, молотя крыльями и жалея о силах, что потратила на бессмысленное метание ножа…

Спасительный светлый квадрат был совсем близко, она уже чувствовала ветер на своем лице, когда мощный удар откинул ее в сторону. Сойлин вскрикнула, стукнувшись спиной о кладку стены, и зарычала, когда Эльгейм сжал ей шею.

— Научилась у своего зверя показывать клыки? — рявкнул крылатый. Его тело прижало Сойлин к стене, не давая двинуться, огромные крылья поднимали бурю, удерживая мужчину на месте.

— Отпусти меня!

— Ну уж нет. Зря ты подслушивала. А впрочем…

— А впрочем, ты все равно планировал меня убить? — яростно выкрикнула девушка в лицо командира. Он помрачнел.

— Ты ничего не понимаешь.

— Да что ты?!

— Эльгейм, тащи ее вниз! — крикнула Интиория.

Сойлин уставилась в хмурое лицо своего командира.

— Я же тебе верила… — прошептала она.

— Ты не понимаешь, — повторил крылатый и коротко ударил девушку по голове.