Шепот крови

Он нашел Анну на бортике одного из фонтанов, а в его чаше плавали розоватые кувшинки. Девушка наклонилась к одному из цветков, но не сорвала, а лишь легонько погладила лепестки. Заметив Ивэна, она смущенно отдернула руку.

– Даже в моих воспоминаниях этот сад не настолько красив, – призналась Анна, проводя кончиками пальцев по глади воды.

– Ты ведь слышала, что мой отец разбил его для королевы Ульвхильды? Говорят, что любил он лишь ее одну, – вкрадчиво проговорил Ивэн, присаживаясь рядом с ней. – Я решил, что этот сад должен ожить для моей королевы. И, знаешь, он ведь оказался ей к лицу так, как я представить не мог.

– Так значит, скоро у Дагмера появится новая королева, – голос Анны был насквозь пропитан задумчивостью.

Ивэн принялся вглядываться в нее, ждать, что она взглянет ему в глаза, но их молчание становилось нестерпимо холодным.

– И ты не хочешь узнать, кто же она? – вкрадчиво проговорил он.

Капельки воды одна за другой медленно соскользнули с пальцев девушки.

– Анна… – Ивэн протянул руку, желая дотронуться до ее плеча.

Она вздрогнула и закрыла лицо руками.

Ивэн ждал, что она догадается обо всем. Прозорливый ум и мягкое сердце должны были подсказать ей все, о чем он помышлял. Но он ошибся и увидел, что Анне вдруг стало больно. Он ранил ее своей игрой и тотчас проклял себя за это.

– Я хочу, чтобы королевой Дагмера стала ты! – поспешно выпалил он, сокрушаясь, что ему не повернуть время вспять даже на одно мгновение. Только одно – ему бы хватило!

Видела ли Анна себя рядом с ним во сне, в мечтах, в полузабытии? Могла ли надеяться, что он пожелает видеть своей королевой именно ее, а не богатую заморскую принцессу? Ивэн никогда не спрашивал прежде. Теперь же он порывисто обнял ее, явственно осознав, что не будет отвергнут.

– Я не мыслю иной, кроме тебя, – прошептал он, почувствовав, как ее голова легла на его плечо.

Он поцеловал ее послушные светлые волосы. Их переливчатый блеск завораживал его вернее, чем драгоценные камни из неведомых глубин.

– Я знала, что так будет, как только ты переступил порог моего дома весь в песке и крови, – тихо призналась девушка. – Я радовалась тому дню, когда увидела, что отец полюбил тебя. Но разве он позволит мне...

Она обняла Ивэна, оказавшись не в силах озвучить свое будущее, такое невообразимое, призрачное как утренний туман. Он же, ощутив вдруг неведомый прежде покой, думал, что этим объятиям больше не суждено разомкнуться – он готов был прожить так всю жизнь, состариться и умереть, чувствуя ее голову на своем плече. Небо видело все: их судьбы переплелись крепко – не разорвать. Не перед магами, Советом и Священным караулом на Храмовом холме, а перед розами Дагмера в Королевском саду.

Зал Совета. Королевский дворец, Дагмер

В Совете обсуждали благую весть – появление гильдий в городе пошло ему на пользу. Ивэну в пору было гордиться успехом дела, стоившего немалых сил. Но эта победа была слишком простой в сравнении с той, что ему предстояло одержать.

Он подбирал верные слова, продумывал каждый жест, внимательно вглядываясь в лицо Стейна Локхарта. Тот, чрезвычайно сдержанный в Совете, не мог скрыть величайшего удовлетворения – как бы сильно не отягощала его власть, он никогда не забывал о ремесле, которому обучил его отец. Он радовался за мастеровых, стоящих у наковален чаще, чем он – их жизнь стала проще с появлением общей цели, и бросал на Ивэна одобрительные взгляды.

– Ваше Величество, позволю заметить, вы необычайно молчаливы в этот день, – заметил хранитель городской казны, собирая со стола записи. – Разве я не принес вам повод для радости? Чародеи, наемники и оружейники – три опоры Дагмера. Объединившись, они стали только сильнее.

У его плеча блестела фибула, сколовшая плащ из черной переливчатой ткани – серебряная змея с мелкими глазами-изумрудами добротной, чрезвычайно искусной работы мастера. Она неизменно вызывала тревогу, навевая мысли о последнем отпрыске рода, носившего на своем гербе змею. Ульвар никогда не произносил вслух имя внука, но того и не требовалось – Ивэн и без того верил ему меньше, чем прочим.

– Я искренне рад, – он расправил плечи и убрал руки прочь от лица, сообразив, что казначей обратился к нему. Вопреки своей настороженности, Ивэн стремился быть учтивым с магом, знавшим о казне Дагмера больше, чем он сам. – Помнится, однажды вы согласились со мной, что городу с его статусом и размерами просто не обойтись без гильдий. Будущее – вот о чем мы должны думать наперед. Я не хочу присваивать успех этой затеи лишь одному себе.

Он проводил взглядом сира Тревора поспешно покидающего зал Совета. По правде говоря, тому было наплевать на жизнь Дагмера, лишь бы на Храмовом холме никто не приносил в жертву девственниц во славу Великой Тьме. Он не считал королевство магов своим домом, и оставался чужаком в этих землях.

Ульвар любезно поклонился, едва не запутавшись в широких рукавах своих одежд и вновь улыбнулся одними лишь губами, а затем тоже поспешил покинуть короля. С ним остался один лишь Стейн, а его улыбка, прежде всего, селилась в глазах.

Оставшись один на один, Ивэн иронично обернул ладони вверх, демонстрируя готовность к похвале. Этот жест был лишь невинной шуткой, и Стейн в его благодушном расположении духа легко мог ее подхватить, но вместо этого он заговорил искренне и со всей серьезностью.

– Я жалею, что Аарон не видит тебя таким. Как же он был бы доволен! Признаться, ты превзошел мои ожидания. Только не задирай нос – больно легко у тебя это выходит.

Довольный Стейн подошел к Ивэну, оставшемуся за столом Совета и потрепал его по плечу.

– Я не смог бы ничего, если бы остался один. Ты, Морган, Мириам… Я бы не справился без вас со своей новой жизнью. Но мне нужен еще один человек.

Стейн вопросительно взглянул на Ивэна, и этого было достаточно, чтобы тот успел пристально посмотреть в его глаза, полные заинтересованности и участия.

– «Король без королевы – лишь полкороля». Твои слова? – Ивэн заговорил медленно и осторожно, будто шагал по тонкому льду.

Локхарт кивнул, очевидно польщенный тем, что король Дагмера прислушивается к нему.

– Я знаю одну девушку, и чую – она моя волчица. Позволь рассказать тебе о ней?

Стейн притянул ближайший из дубовых стульев и уселся напротив. Слишком близко, чтобы Ивэн, ощутил себя в безопасности, начав разговор о его дочери. Однако это крохотное расстояние вдохновило юношу говорить проникновеннее, чем он задумывал.

– Готов поспорить, она прекрасна, словно сон. Почему еще в твою пору может приглянуться девушка? – Стейн сложил руки на груди и ухмыльнулся.

– Не видел никого красивее, но она, – Ивэн, запнулся чувствуя, охватившую его робость, ее причиной был вовсе не страх, а трепет. Пожалуй, он был слишком восхищен и влюблен, чтобы сохранить самообладание. – Она добродетельна, кротка, смела и наблюдательна…

– Кто ее семья? – Стейн осторожно остановил поток слов, ничего не значивших для него – поэтом он не был ни на мгновение своего непростого жизненного пути.

– О, она настоящая северянка, – легко отозвался Ивэн. – Ее род – один из самых уважаемых в городе. Они состоятельны, но предпочитают жить скромно. Выбрать королеву из знатных семей Дагмера – значит гордо поднять голову и показать независимость от денег и связей других королевств. Нам не нужна королева, сидящая на золотом сундуке – такой была моя мать. Полагаю, пришло время той, чье имя маги и чародеи будут выкрикивать с гордостью.

Он следил за каждой черточкой лица Стейна, силясь угадать его мысли, говорил и наблюдал, как оно мрачнело, являя признаки постепенно нарастающего гнева. И вот он крепко сцепил зубы и впился руками в резные подлокотники тяжелого стула.

– И что же это за имя? – хрипло проговорил он, а его глаза нехорошо поблескивали.

– Леди Анна Локхарт, – Ивэн назвал ее смело и с вызовом, даже не моргнув.

– Твоя милость горька на вкус, мой сладкоречивый молодой король. Такова твоя благодарность?

Ивэн ожидал, что рука Стейна вот-вот метнется навстречу его лицу. Несколько мучительных ударов сердца он был готов к этому, явственно представляя, как вспыльчивы маги огня, как ярость застилает их мир, пока не обрушится вместе с пламенем. Но Стейн вдруг стал поразительно холоден.

– Моя дочь стала набожней, чем прежде, – его голос всегда был грубым и резким, и Ивэн не слышал, чтобы он был настольно спокойным. – Все бегала в дворцовую часовню. «Там такая благодать и тишина», щебетала она, когда я спрашивал, отчего она не ходит на Храмовый холм. Тогда я поцеловал ее в лоб и отпустил. Верил ей. Старый дурак! Слишком много историй она слышала от матери. У нее большое сердце, что стучит, заглушая голос разума, но ты…

Ивэн ждал, что Стейн вспыхнет, будет кричать, сотрясая голосом стены Зала Совета, но спокойствие было куда невыносимее. Что следовало с ним делать?

– Ты – король. Так думай короной, а не сердцем. Поклянись, что не сделал с ней ничего!

– Я бы никогда не посмел, – ответил Ивэн.

Локхарт вдруг опершись о колени, прикрыл рукой собственный рот и склонил голову, отчего темные кудри упали на глаза. Этот жест был красноречив, явил всю тяжесть той борьбы, что велась в мыслях старосты.

– Ты говорил, что мне нужна королева… – начал было Ивэн, желая помочь справиться с ней.

– Но не моя дочь! – наконец-то гаркнул Стейн и эхо раскатилось по залу. – Я отдал бы тебе ее, не будь ты королем. Я не воспитывал королеву Дагмера! Что скажут твои люди? Что я, сын кузнеца, заполучив себе имя, возжелал больших почестей и богатств? Ты делаешь меня бесчестным человеком, сватаясь к моей дочери!

– Сколько знатных семей ты прогнал от собственного порога? Кто же станет ей ровней?

– Я торговал сталью и железом, но никогда – своей дочерью. Пусть и теперь будет так, как пожелает она. Да будет милостив к ней Создатель и отгородит ее от искушений и скверной участи!

– Она любит меня, – проговорил Ивэн, удивленный словами Стейна. – Я это знаю так же верно, как и то, что ты станешь гордиться своей дочкой. Она будет достойной королевой, и иной такой не сыскать во всех Изведанных землях!

Выбор – вот чем не могла похвастаться девушка из знатной семьи, подобная Анне. Чем богаче был род, тем ожесточеннее шел торг за ее судьбу. Ивэн изумился, что Локхарт был так щедр, что даровал дочери столько свободы. Ему было неведомо, от безграничной любви шел этот дар или от презрения к устаревшим устоям. Одно было явственно – Стейн не желал родства с королем. Его лицо исказилось под тяжестью сомнений. Он медленно поднялся на ноги, избегая взгляда Ивэна, сделал пару шагов, но вновь замер и заговорил, не оборачиваясь.

– Ты обязан Дагмеру, каждому чародею и магу, каждому человеку, достаточно отважному, чтобы жить среди нас. Ты обязан им именем и кровью. Но моя дочь вольна быть свободной. Мне следовало бы увезти ее прочь и спрятать от тебя, возомнившего, что способен заполучить, что только пожелаешь… Но мир снаружи ее не ждет.

– Стейн! Достоин ли он ее, тот грязный мир? – Ивэн не мог допустить, чтобы тот покинул его таким, но не был уверен, что он действительно услышит его. – Никто не знает Анну лучше тебя! И кто, если не ты, может представить, как много я сделаю для Дагмера, если она будет рядом со мной? Она поможет мне строить мир, о котором вы не осмеливались даже мечтать.