На неведомых дорожках

* * *

В это утро тоже двигались быстро, стараясь не останавливаться и не оставлять за собой лишних следов.

Ха, следов! В первый же день, когда я умудрилась забыть на привале гребень, Павла едва удар не хватил. Он, не долго думая, отрядил за обычной расчёской целый волчий отряд. И они послушались! Отправились, бросив в мою сторону косой взгляд, принесли несчастную безделушку. А я получила выговор. Обидный до слёз, потому что говорил со мной оборотень так, словно я дитя малое и неразумное. Всё убеждал, что никаких личных вещей оставлять нельзя, владеющий силой может по ним навести порчу, и так далее и тому подобное… Зудел, битый час! У меня уши заныли, кулаки зачесались. Неужели нельзя покороче и попроще?

Но я сдержалась, проявив несвойственное смирение. Почему? Спросите что полегче.

Главным развлечением в эти дни стали визиты разных необычных существ во время стоянок. Со мной они старались не общаться. Некоторые делали вид, что вообще не замечают меня, предпочитая тихо разговаривать с Павлом.

Особенно впечатляли визиты огромного бурого волка, уже трижды навестившего нас. Мне всё казалось, что это именно тот, который привел нам на помощь волчье войско.

Мне всегда жутко и сладко в его присутствии, к тому же и матёрые волки, едва он появлялся, смирно устраивались в сторонке кружком, пока эта зверюга о чём-то тихо беседовала с Павлом.

Свои переговоры с другими, периодически появлявшимися, визитёрами оборотень пересказывал, стараясь показать, что секретов от меня не держит, а о чем говорит с этим волком — не сказал ни разу. Стоило завести разговор на тему, тут же у парня находилась масса дел, и он ускользал как мокрый карась из рук.

А меня тянуло к огромному зверю. Хотелось прикоснуться к его пушистой шубе, заглянуть в золотые глаза. Ловила на себе пристальный взгляд этих глаз, иногда казалось, что они улыбаются, тогда вздёргивала подбородок и передёргивала плечами. Пусть не думают с Павлом, что я интересуюсь этими двумя заговорщиками…

Ничего особенно чудесного за дни пути не произошло. В присутствии Павла, Прибой вёл себя примерно, даже пару раз добровольно останавливался, поняв, что, ещё немного, я вывалюсь из седла от усталости (самой признать это не позволяла гордость).

Удивлённый упрямством животного, Павел в первый раз потянулся, было, к плети. Прибой вытряхнул меня с легкостью из седла. На очередной синяк на заду не обратила внимания — одним больше, одним меньше, разницы никакой, а на происходящее стоило посмотреть.

Жеребец направился к парню со столь недвусмысленными намерениями, что тот спрятал плеть за спину и приступил ко мне с расспросами. Разумеется, признаваться не стала, выдал рыжий, за что схлопотал подзатыльник, поддержанный довольным фырканьем жеребца.

Давно подозревала, что длинный язык рыжика надоел коню не меньше, чем мне. Мирлис, старательно развеивал мою скуку и трещал без умолку, чем не раз заслужил не только мои вопли: «Да замолчишь ты?!», но и красноречивые взгляды волков.