Ведьма Элька празднует Длинночь

Ведьма Элька празднует Длинночь
Элина Литера

— Ведьмы в Длинночь сидят дома!

Элька сбилась со счета, сколько раз слышала эти слова от мамы и бабушки, потомственных ведьм. Элька, младшее ведьминское поколение, хлюпала носом. Как же хотелось на Ратушную площадь, где установят огромную сосну с волшебными огнями. Где будут продавать горячий глёг, кулечки сладостей и ароматную сдобу. Где по темному небу полетят шутихи, а наутро в пекарнях и кофейнях станут обсуждать, каких зверюшек кто рассмотрел в разноцветных сполохах. Добрая половина Иствича в этот вечер отправлялась на гуляния на одну из городских площадей.

Всё это Элька знала от соседок. За все те годы, что она провела под крышей родительского дома, на праздник Длинночи ее не пустили ни разу. Напротив, в самую длинную ночь в году ведьмы пили успокоительный отвар, затем сонный взвар и ложились спать пораньше.

Но этой осенью ей исполнилось восемнадцать лет, и она тут же переселилась в мансарду тетушки Беттины, известной всему городу швеи. Платила Элька сущие копейки, поскольку обещала поддерживать защитные чары на мастерской и еженедельно вливать силу в амулет против мышей. А если у тетушки Беттины или ее работниц возникнет нужда в Элькиной помощи, им это будет стоит полцены. На том и порешили.

Ведьмы любят спать подольше, поэтому раньше полудня Элька приходила в мастерскую редко. Ей выделили уголок, в котором она ждала клиентов, попивая кофий с булочкой в фиолетовом кресле за резным столиком с волшебным шаром. От шара клиентам никакого толку не было, но Элька решила, что раз у нее пока не хватает денег на собственную комнатку с чучелами летучих мышей и паутиной из шелковых нитей по углам, по крайней мере, она заведет волшебный шар, чтоб переливался перламутровым светом, вызывая уважение к колдовству. Стоило появиться клиентке, по мановению руки Эльки их окружали тяжелые портьеры цвета темного шоколада, а по складкам пробегали искры полога тишины. Из двух дюжин местных ведьм Элькин род считался самым сильным. Маму Эльки, бабушку Эльки и четвероюродную тетушку знал весь Иствич. Так что, стоило Эльке завести свое дело, как к ней потянулись желающие. Многие не верили, что юная ведьмочка способна на такое же сложное колдовство, как зрелые и опытные — и Элька должна была признать, они правы. Но при этом новоиспеченная обладательница волшебного шара и брала за свои услуги поменьше.

Сегодня Элька принимала посетителей всего два часа, потом мастерская госпожи Беттины закрылась — швеям тоже хочется выспаться перед Длинночью. Едва Элька вошла в зал, как ее захватило общее радостное возбуждение. Перед Длинночью в мастерской выдавали готовые заказы и отмечали последние изменения — где складочку подтянуть, где чуть отпустить, чтобы заказчицы блистали вечером торжествах. Длинночь начинали праздновать с друзьями и родными, а после ужина и танцев гости и хозяева тепло одевались и гурьбой шли на Ратушную площадь, или на Часовую, или на площадь Фонтанов. Сами фонтаны по зимнему времени были выключены, и вместо каждого теперь высилась Длинночная сосна.

Элька выдала последней посетительнице зелье для воспаленного горла и побежала к себе наверх. Ведьмы не празднуют Длинночь, поэтому к родным она сегодня не пойдет. С матушки станется не выпустить ее до утра. А Элька сегодня впервые в жизни собирается на зимний праздник.

— Эй, нечисть! Куда запропастился?

Домовой карликовый мантикор прибился к Эльке еще два года назад. Ведьмочка возвращалась от клиента мимо заброшенного дома и услышала тихий плач. Как и положено подросткам, мантикор огрызался, хамил и утверждал, что никто тут не плакал, иди уши прочисть. Но юная ведьма умела разговаривать с домашней нечистью, даже такой трудной. В конце концов Скрип сделал ей превеликое одолжение и переселился в ее комнату, а когда повзрослевшая ведьма уходила жить отдельно, переехал вместе с Элькой в мансарду.

Полурык-полумурк ознаменовал проявление мантикора, лежащего поперек кровати. Вытянувшись во весь свой рост он упирался лапами в стенку, а треугольную морду с кисточками на ушах свесил с края.

— Булочки принесла? — проворчал домовой вместо приветствия.

Элька выложила на стол плюшку и сайку. Скрип тут же оказался всеми четырьмя лапами на столешнице, подцепил сдобу когтем и надкусил, стараясь удержать морду от проявления удовольствия. Как всякая уважающая себя домашняя нечисть он не собирался радовать хозяйку комплиментами.

Элька заварила травный сбор и достала ватрушку с творогом. Перекусив, она скинула черное ведьминское платье, переоделась в легкое домашнее, пристроилась на кровати и прикрыла глаза.

— Элька, ты и впрямь на праздник идти надумала? Аль тебе не говорила матушка, что ведьмы в Длинночь дома сидят?

— Отстань, хвостатый. Я иду на праздник. Хочешь, тебя возьму?

Мантикор фыркнул, изобразив оскорбленный вид, и пропал. Элька укрылась теплым клетчатым пледом и провалилась в дрему.

Проснулась она, когда пришло время ужинать. Может быть, к следующей Длинночи она заведет подруг, не ведьм, которые "Длинночь не празднуют", а обычных горожанок, с кем можно повеселиться на главном празднике зимы. Сегодня она хоть и одна, по все равно пойдет на площадь.

Достав из хладкороба вчерашнее рагу ведьмочка разогрела еду, быстро поела и стала собираться.

— Ты, Элька, и впрямь невеликого ума девица. Ну ничего, еще наберешься с возрастом. Ты только никому из вашего ведьмачьего племени не говори, что была на площади.

— Это почему еще?

— Пакостить будут так, чтоб из города сбежишь, и не посмотрят, что родня.

Элька пожала плечами. Она совершенно не понимала, почему на праздник Длинночи у ведьм был такой жесткий запрет.

На площадь Элька пришла, когда народ еще только-только начал собираться. Обойдя лотки она присмотрела, куда вернуться за глёгом, пирожками с мясом и сластями, и поспешила к палаткам с сувенирами.

— Ой, простите.

Засмотревшись на деревянного лося с огоньками на раскидистых рогах она сделала неловкий шаг назад и наступила кому-то на ногу.

— У-у-у, — провыли сзади.

Элька обернулась. Пожилой мужчина грустно поджал губы.

— Я нечаянно. Сейчас перестанет болеть, правда-правда.

Не такая она и тяжелая, чтоб всерьез ногу оттоптать.

— Год уже болит, а тут вдруг перестанет. Как же, как же.

Проворчав еще что-то удрученное, нечаянная жертва Элькиной неловкости зашагал прочь. Ведьмочка пожала плечами и двинулась к следующему прилавку.

— Ну что ты хнычешь, — выговаривала женщина в потрепанной кацавейке ребенку лет шести. — Говорила же, мы только посмотрим, покупать ничего не будем!

Элька вздохнула. У нее было не так много сбережений, чтоб осчастливить всех детей на Ратушной площади или хотя бы половину. Вот бы случилось какое-нибудь чудо, чтоб этому ребенку исполнили хоть одну мечту!

— Тебе солдатик понравился? — торговка перегнулась через прилавок. Мальчишка кивнул. — Госпожа, у меня есть один такой же, но у него полноги крысы отгрызли. Может быть, ваш муж починит? Я за четверть цены отдам, все равно никому не нужен.

Быстро, будто боясь, что лавочница передумает, женщина вытащила несколько медяков, и мальчишка, прижимая одной рукой к груди вожделенную игрушку, другой обнял мать, уткнувшись в клочковатый мех.

Где-то сбоку заиграли музыканты, и толпа затопала, захлопала, кто-то уже выкидывал коленца и вертелся в такт. С удивлением Элька увидела того господина, которому она наступила на ногу — тот подскакивал, будто сбросил лет двадцать. Ну вот, а говорил, что нога уже год болит. Врал, небось.

Элька решила, что пора взять первую кружку глёга. Пристроившись у дерева она потягивала пряный напиток.

— Я не знаю, Рольф, — раздалось слева. — Ты очень хороший, но я боюсь.

— Чего ты боишься? Отца?

— Угу. Отец мне этого толстопуза сватает.

"Ох уж эти родители." — подумала Элька. — "Разули бы глаза и увидели, что дочери другой мил".

— Господин Травет где-то здесь? Пойдем, я поговорю с ним, — не сдавался парень.

— Не надо. Я его как-нибудь подготовлю…

"Что ж она такая нерешительная. Не надо готовить, надо сразу! Чтоб подошел, и…"

— Эт-то еще кто такой?

Элька обернулась. Рядом с парочкой стоял мужчина в годах той же светлой масти, что и белокурая девушка.

— Папа…

— Господин Травет, меня зовут Рольф. Я люблю вашу дочь и хочу видеть ее моей женой.

"Если этот Травет будет против, я напущу на него чесотку. Лучше соглашайся, господин", — решила Элька.

Господин Травет поскреб за ухом, хмыкнул и глянул на дочь, которая смотрела на него отчаянными, полными слез глазами.

— Как там вас… Рольф. Приходите завтра на ужин. Поговорим. А ты долго не гуляй. Час после полуночи, не больше.

С этими словами суровый господин повернулся и пошел прочь, к стоявшей недалеко даме.

Элька допила глёг, вернула кружку и пошла в толпе туда, где собирались маги. Три мэтра и три мэтрессы уже заняли свои места, и будто по команде подняли руки вверх. Из их пальцев полетели горящие струйки, поднимаясь ввысь, превращаясь в диковинных существ, расцветая невиданными цветами или вспыхивая шарами.

Шутихи рассыпались над площадью, и яркие хлопья волшебного огня падали на землю. Их ловили и загадывали желание — пусть в них и нет никакого волшебства, кроме умения долго гореть и не жечься, но поверье бытовало не первую сотню лет.

— Пусть мама встанет на ноги, пусть мама встанет на ноги, — шептала рядом девочка в сложенные лодочкой светящиеся ладони, и Эльке очень захотелось, чтобы эта неизвестная женщина выздоровела вот прямо завтра.

Ловить огненные хлопья пристало детям и молодежи, поэтому Эльку удивил серьезный господин со складкой между бровей, погнавшийся за большой искрой. Но тайна раскрылась очень скоро — укрыв искру в ладони господин отнес ее маленькой девочке, которая сидела на руках у матери. Девочке было лет пять, и дети ее возраста носились вокруг родителей и ловили брызги шутих самостоятельно. Эта милая малышка улыбалась, но в отличие от большинства детей не глазела по сторонам, лишь отрешенно смотрела вперед. Мужчина вложил в ее ладошки искру и что-то проговорил. К семье подбежал мальчишка постарше и закричал: "Ника, я тоже загадал про твои глаза!"

Элька закусила губу — за такое несчастье не брались даже очень сильные маги. Пусть случится чудо, пусть!

Семья обнялась, и Элька поспешила прочь.

Стряхнув грусть, она подошла к толпе вокруг жонглеров, и вскоре восторженно ахала при виде ловкости двух девушек с огненными факелами и разноцветными кольцами. Девушки были легко одеты — в шубе руками не помашешь, но Элька заметила, что в стороне стоит молоденький маг в одеянии адепта и разогревает воздух над пятачком для выступлений. Здорово! Он будет сильным мэтром, когда доучится.

Она посмотрела акробатов, послушала квартет певцов, который слаженно выводил "Ночи черные, ночи страшные", выпила еще кружечку глёга и отправилась посмотреть на Длинночную сосну. Дерево укрепили на широком постаменте, куда уже забралось с дюжину парней и девушек. Они как раз брались за руки, собираясь водить вокруг сосны хоровод.