Ищейка (СИ)

Она поняла; мы слишком давно знакомы.

Подруга решительно усадила меня на ближайший диванчик, а сама куда-то упорхнула. Я сидел и растерянно вертел в руках фуражку, опасаясь обдумывать и анализировать произошедшее. Наверное, прошло всего несколько секунд, но мне они, без преувеличения, показались бесконечными. Наконец, томительное ожидание кончилось, и в поле моего зрения показалась взволнованная Реи, рядом с которой шла…

Первым, что бросалось в глаза, были непослушные, огненно-медные волосы, собранные в небрежную косу до пояса. Вторым — большие жёлто-зелёные глаза, задумчиво-насмешливые. А воспринять её лицо целиком всё никак не получалось — казалось, что смотришь на непостоянное, трепещущее пламя.

— Вот он, о ком я тебе говорила. Марена, это Блэйк, Блэйк — это Марена.

Я поднялся навстречу девушкам.

— О! Да вы и вправду мертвенно-бледны, — удивлённо вскинула девушка густые, красиво очерченные брови.

— Да, я… Понимаете, Марена, мне крайне важно знать ответ на один вопрос… — я привычным жестом провёл по голове, убирая с лица растрепавшиеся волосы и потерянно глядя на художницу. Она пристальнее вгляделась в меня, как мне показалась, со смесью испуга и радости, но потом напряжённо нахмурилась.

— Я вас слушаю, — медленно кивнула она.

— Откуда эта картина? — я указал на зеркальный коридор, носивший название «Врата». — Точнее… Сюжет этой картины… Мне правда очень, очень нужно знать! Это не может быть простым совпадением, так не бывает… — я потряс головой.

— Этот сюжет… я видела его во сне, — задумчиво проговорила она. — Но что вас так заинтересовало в ней? Обычно люди вздрагивают или озадаченно качают головой и проходят мимо. Она поэтому и висит в самом дальнем углу. Я вообще не хотела брать её на экспозицию, но… Почему-то решила, что это нехорошо.

— Понимаете, это… — я обречённо выдохнул, будто решаясь на прыжок со скалы в море. — Это моя рука, на рисунке. И ладонь моей сестры, Хеллы. И этот символ… Двадцать лет назад я нашёл его там, где была убита… она. И вся моя семья, — врать и что-то придумывать я сейчас был физически не способен. Мне было плевать, что вокруг люди, что кто-то мог заинтересоваться происходящим, кто-то мог услышать. Впрочем, границей сознания я почувствовал очень хороший отвращающий купол вокруг — видимо, наведённый Реи, — и ощутил прилив благодарности к подруге. — Это не может быть просто совпадением. Не может, — вновь повторил я.

— Совпадением, говорите, не может быть, — кивнула художница. А потом, так же обречённо выдохнув, как я несколько секунд назад, протянула мне руку. — Пойдёмте я вам кое-что покажу, и вы ещё раз вспомните про совпадения. Пойдёмте, я не кусаюсь!

Я безропотно вложил свою руку в её. Ладонь девушки показалась мне обжигающе горячей. Или просто моя собственная рука была слишком холодной?

Она повела меня вдоль ряда картин к самому центру экспозиции, до которого мы просто не успели ещё дойти. Указала рукой на большое полотно высотой в пару футов. И я почувствовал предательский холодок, скользнувший по спине.

Картина изображала кусок замковой башни с балконом. Кроме балкона виднелся кусочек ясного горизонта, рассекающего море и небо на две зеркальных половинки. А на балконе в расслабленной позе, нога за ногу, стоял юноша, и лицо его в полупрофиль было обращено на зрителя. Он опирался локтями на перила, сцепив руки в замок, и смотрел куда-то вдаль. Волосы его игриво трепал ветер, а руки и ноги, казалось, постепенно врастали в камень. И только во взгляде сквозила такая отчаянная и безысходная тоска, что хотелось выть. На самом дне глаз. Тоска, которую он безрезультатно пытался спрятать за задумчивой улыбкой.

— Это юноша, который в детстве очень часто бегал смотреть на море. И оно, услышав его любовь, отняло его глаза и душу, и само поселилось в них, — рядом со мной проговорила бесцветным тоном художница. — С тех пор он не может обрести покоя. И не обретёт его никогда. Я почти знакома с ним последние двадцать лет, я очень часто вижу его во сне. А теперь вы ответьте мне на вопрос. Блэйк Даз’Тир, какого демона вы забыли в моих снах?

— Таких совпадений не бывает, — потрясённо прошептала Реи. А я только растерянно покачал головой. Ни на её вопрос, ни на все мои вопросы ответов у меня не было.

Пока не было… Но я же Ищейка, разве нет?

Мы с Мареной договорились увидеться завтра вечером, чему я только порадовался. Теперь у меня было время привести мысли в порядок. Во всяком случае, осознать произошедшее и привыкнуть к этой мысли. Поэтому я первым делом «проводил» Реи телепортом (ей телепортация отчего-то никогда не давалась) к дверям её дома. Попрощались мы, оба шокированные случившимся, достаточно сумбурно. Продолжая теребить фуражку, я немного прошёлся вдоль дома. Остановившись и прислонившись к столбу опоры, некоторое время смотрел на дождь. Появлению спокойствия и определённости это не способствовало, поэтому я предпочёл вернуться домой.

Только какой демон дёрнул меня выбрать в качестве пункта назначения собственную кухню?

Присутствующие разве что челюсти на стол не уронили от удивления. Во всяком случае, стоило мне появиться, и в кухне воцарилась звенящая тишина. Правда, я этого сначала не заметил. Взгляд наткнулся на початую бутыль вина, стоящую на столе, которую я и схватил, от души хлебнув из горла.

— А что вы на меня так смотрите? — наконец догадался поинтересоваться я.

— Вашу ж Силу… — сумел выдавить Салем. — Блэйк, честно говоря, я тебя сначала не узнал!

Я криво усмехнулся.

— Это в честь чего?

— А он тебя в мундире не видел никогда, — пакостно захихикал Энрике. — И вообще при параде.

— Да, признаться, я как-то не ожидал от Блэйка подобного, — хмыкнул варвар.

— Какого — подобного? — вскинул бровь я.

— Что ты можешь быть не взъерошенным, прилично одетым, да ещё и не сутулиться, — продолжал веселиться даймон.

— Ну… слишком грубо, но да, — вздохнул старший Гончая. Я только махнул рукой и рухнул на стул, расстёгивая китель.

— Ух, а если ты про него ещё одну интересную вещь узнаешь, — продолжал Аморалес, насмешливо косясь на меня. Ждал, что начну возмущаться? Да к демонам его! Что он может про меня такого страшного сказать, чего окружающие не знают?

— Например?

— Например, ты в курсе, что он у нас самый натуральный и всамделишный граф?

— Блэйк? — подозрительно покосился на меня Гор. — Граф? У которого в доме из прислуги приходящая кухарка, и всё?

— Ты слишком плохого обо мне мнения, — улыбнулся Салем. — Ты думаешь, я не знаю, с кем работаю, что ли? В отличие от тебя, я знаю практически всех сотрудников Управления хотя бы по кратким характеристикам. А уж ваш отдел — по полным. Это Гор может себе позволить не интересоваться. Кстати, рискну предположить, что как раз Блэйк тоже с личными делами осведомлён. А, Блэйк?

— Бегло, — отмахнулся я, вновь прикладываясь к бутылке. Китель к тому времени уже был расстёгнут, развязан шейный платок и сняты перчатки.

— Блэйк, да что ты такой взбаламученный? — нахмурился Рико. Потом лицо его просветлело. — Что, твоя подружка тебя бросила? Кстати, почему ты раньше не говорил, что знаком с такой красавицей?

— Извини, Рико, мне как-то не приходило в голову сообщать тебе обо всех моих знакомых красавицах. Тем более вот конкретно за эту красавицу я набью тебе морду. Вульгарно, руками.

— Да за кого ты меня принимаешь? Сроду никогда девушек у друзей не отбивал! — праведно возмутился даймон. — Просто я как-то полагал, что ты холостой, — он хмыкнул.

— А я холостой, — я вздохнул. — И набью тебе морду именно потому, что она не моя девушка, а мой друг детства, что значительно важнее.

— Тем более возмутительно, что ты раньше о ней вообще ничего не говорил!

— А ты, кстати, зря тараторишь, — с настороженным прищуром покосился на меня Салем. — Блэйк, выкладывай, что случилось?

Я кивнул, вновь хлебнул из бутылки.

— В двух словах — опять всплыла эта картинка. Причём при более чем странных обстоятельствах…

— Давай с самого начала, — решительно кивнул Гончая.

— Да особо и рассказывать нечего, но эта история мне не нравится чем дальше, тем сильнее. Я только что с выставки. Молодая и крайне талантливая, на мой взгляд — и вовсе гениальная, художница, открытие года и всё такое. У неё есть картина, написанная довольно давно — я пока время точно не выяснял. На этой картине… в двух словах — зеркальный коридор, из глубины которого проступает этот символ. Картина называется «Врата».

— Что-то не нравится мне такое название в данном контексте, — пробормотал Гор, высказывая общее настроение.

— Подробнее мы решили поговорить завтра — сегодня у неё нет времени, а на меня картина произвела слишком сильное впечатление, — я снова вздохнул. — Демоны знают, что происходит…

— Надеюсь, что нет, — вздохнул маг Смерти. — Только этой публики нам тут и не хватало для полного счастья. Проклятье! Ну, почему картина не называлась бы более нейтрально и безобидно?

— Например, «Без названия»? — фыркнул я. — В нашей ситуации это единственный более-менее безобидный вариант.

— Да уж, — солидарно кивнул горец. — Приятного мало. Блэйк, да что ты такой бледный-то? Подумаешь, картина! Неприятно, конечно. Но что-то ты уж очень близко всё воспринял.

— Да, наверное, — я с сомнением кивнул. — Хочется напиться. Наверное, всё эта мерзкая тварь, все нервы она мне вымотала!

— Составить компанию? — хмыкнул даймон. — Мне что-то тоже от этой истории не по себе. Хочется напиться, подраться, забыться, а потом утром проснуться и не помнить, что было вчера.

— М-да. Успехов вам, товарищи, — Салем неторопливо поднялся с места. — А я, пожалуй, пойду. Гор, ты как?

— А мне завтра утром на дежурство, — горец скривился, будто у него живот свело. — Или отпроситься?

— Ладно, вы решайте, а я пойду, сниму… единственный приличный наряд, который есть у меня дома, — хмыкнул я, цитируя Реи.

Поднявшись по лестнице, переоделся у себя в комнате в гораздо более привычные и милые моему сердцу вещи: светлая рубашка, тёмно-синие брюки, удобные и не стесняющие движений, мягкие непромокаемые сапоги до середины лодыжки. У нас в Аико промокаемая обувь попросту не имеет смысла; разве только перемещаться сплошь телепортами, но это не всегда возможно и далеко не каждый это умеет. Вот и получилось, что проще делать непромокаемой сразу всю обувь. Для разнообразия накинул сверху кожаный жилет.

Насвистывая бравурный «Марш Оборванцев», — невесть когда и кем сочинённую весёлую и залихватскую песню про уличное отребье, — я прошествовал на кухню.

— Хвала Ядру! — возликовал Энрике. — Мы уж думали, ты там чем-то не тем занялся.

— Например? — удивился я.

— Да не слушай ты этого балбеса, я сам только что вернулся; Салема домой отводил, он на другом конце города живёт, — пояснил Гор.

— А ты, как я вижу, решил всё-таки послать к демонам завтрашнее дежурство? — весело осведомился я.