Паук раскинул сеть

Постояв так пару минут, гоэта решилась спросить, можно ли идти. Королева обернулась и растерянно глянула на Эллину, будто силясь вспомнить, что та здесь делает, потом поманила к себе. Гоэта покорно поднялась и поцеловала протянутую руку.

— Не ожидала увидеть инквизитора с дамой. Признайтесь, как вы обольстили баронета?

Эллина отделалась уклончивым ответом:

— Мы работали вместе, ваше величество.

— Служебный роман — как это прекрасно! Надеюсь, увидеть вас на зимнем балу в платье иного фасона.

Гоэта смутилась и попыталась оправдаться: до Сатии мода доходит с некоторым опозданием.

— Ах, я не об этом! — взмахнула руками королева и, наклонившись, прошептала: — Если уж баронет завёл любовницу, то либо вы располнеете в талии, либо он, наконец-то, на ком-то женится. Я ставлю на вас, милая. Не подведите!

— Постараюсь, — залившись краской, пробормотала Эллина.

Брагоньер никогда не говорил о детях, холодно относился к новостям о чьей-то беременности и предпринимал все необходимые меры, чтобы любовница не понесла. Эллина не возражала, наоборот, радовалась такой сознательности. И тут королева говорить, что буквально через пару месяцев соэр захочет обзавестись незаконнорожденным потомством. Ольер ли Брагоньер, собиравшийся после пятидесяти жениться с одной единственной целью: произвести на свет наследника! Разумеется, соэр Эллине этого не говорил, но она сама знала и понимала, иначе и быть не может. Знала и то, что родные Брагоньера ратовали за скорейший брак, намекали, тому давно пора, не стоит тянуть до последнего, и то, что соэр осуждал беспечность дворян, плодивших бастардов.

На этом королевская аудиенция закончилась, и гоэта с чистой совестью смогла выпить шампанского. После него волнение ушло, и Эллина с радостью согласилась потанцевать с незнакомым кавалером. Брагоньер всё не возвращался, а отказывать себе в удовольствии гоэта не собиралась.

Соэр появился, когда Эллина закончила третий тур вальса и, окончательно освоившись на балу, ела мороженое и болтала с новым знакомым о столичной жизни. Ей всё было в новинку, и рассказчик охотно этим пользовался, чтобы привлечь интерес собеседницы.

— Спасибо, что развлекли мою даму, — Брагоньер тут же обозначил права на Эллину и встал рядом.

Мужчина разочарованно вздохнул, недовольно покосился на соэра, но смолчал. Приколотый к парадному сюртуку орден свидетельствовал о том, что с Брагоньером лучше не связываться.

— Как прошла беседа с королём?

Гоэта всматривалась в мрачное лицо соэра и пыталась понять, что же так вывело его из себя. На её памяти он всегда оставался спокоен.

Брагоньер неохотно признался:

— Отправил в отпуск. И это тогда, когда в Тордехеше объявился некромант!

— Но ты же не один на весь Тордехеш, — попробовала возразить Эллина. — И тебе действительно не помешает отдохнуть.

— Мне лучше знать, что мне не помешает, — отрезал соэр. — Но раз его величеству угодно, я выполню приказ. Пусть даже он абсурден и во вред королевству.

Брагоньер тут же взял в себя в руки, скрыв эмоции под привычной маской ледяного спокойствия, и повёл Эллину танцевать. Хорошее настроение к нему так и не вернулось, поэтому двое излишне наглых дворян, пожелавших близко познакомиться с гоэтой, натолкнулись на грубый ответ соэра и предпочли ретироваться.

Заметив графа Алешанского, Эллина подошла, чтобы поздороваться. На этот раз он приехал с супругой, но Анабель Меда тоже блистала туалетами на королевском балу. Подруга сама нашла Эллину, восхитилась её украшениями и посетовала, что Брагоньер не любит светские увеселения.

— Даже теперь, когда с ним такая красавица, сидит и что-то пишет. Разве так можно?

Гоэта кивнула, соглашаясь, хотя знала, что Брагоньер покинул её по уважительной причине: он составлял распоряжения на время своего отсутствия.