Поцелуй ведьмы

Затем все жители ячейки (а нас там пять человек, и каждый живет в маленькой комнатке), выбегают в общий коридор. По нему мы бежим к лестнице, встречая таких же торопящихся, как мы, иногда успеваем перекинутся с ними парой ничего не значащих фраз.

До цеха, где я работал, довольно далеко. Все-таки не оптимально устроена в этом мире система. Меня могли бы поселить рядом с рабочим местом, чтобы не бежать так вот стремглав каждое утро по многочисленным лабиринтам цехов. Но эти мысли я, разумеется, держу при себе. Узнает кто — объявят диссидентом и заберут в карантин. А что там делают с людьми, никто не знает, потому что из карантина, как правило, никто не возвращается. Хотя нет, были случаи, когда людей привозят обратно. Но они становятся какие-то странные. Неразговорчивые, их движения немного механичные, как у роботов. В глазах пустота. Как будто не живые люди, а какие-то автоматы в человеческой оболочке. Да и слухи всякие разные ходят. Кто-то говорит, что в карантине людей пытают, кто-то молвил, будто вынимают из них душу заживо и отправляет в ад. Хотя все мы атеисты и ни в рай, ни в ад никто не верит, но все равно, страшно.

Вдруг я запнулся за какую-то ржавую железяку. Упал. Резко поднялся, но, видимо, здорово ушиб ногу. Бежать уже не мог. Только тихонько ковылял вперед, глядя на бегущих стремглав людей. Никто не обращал на меня внимания, не говоря уже о том, чтобы помочь — понятное дело, кому охота опоздать и попасть в карантин? Ясно, никому.

А вот и санитары: люди в черных комбинезонах с белым иероглифом на груди. Они уже поняли, что я не успею… Ладно, живым не дамся. Схватил кусок арматуры, и ринулся на врагов, размахивая своим импровизированный оружием. Один из них направил на меня какую-то смешную штуковину, с трубкой, как у граммофона. Из нее вылетел фиолетовый луч. И я погрузился во тьму.

Очнулся на жесткой койке в полутемном помещении с зарешеченными окнами. Огляделся. Это было нечто среднее между больничной палатой и тюремной камерой: железная дверь с отверстием для подачи пищи, прикрученный к полу стол и стул, тумбочка, умывальник.

Подошел к окну. Тот самый, до боли знакомый урбанистический пейзаж: цеха, трубы, кругом ржавые обломки арматуры. А что я еще могу увидеть? В этой реальности везде одинаково, где бы ни находился и из какого бы окна не смотрел: пейзаж всегда будет почти один и тот, же. Отличатся могут только детали. Например, там, где я жил раньше, виднелась асфальтовая дорожка, а тут голая земля, на которой стоят какие- то баки с кипящей смолой. И что-то красное на горизонте. Кажется, какая-то башня, что-то очень сильно мне напоминающее. Только вот что?

И тут я проснулся. Быстро вскочил с кровати — сегодня мне предстояло сделать много дел.

— Ты чего? — спросила разбуженная Даша, — время-то еще только шесть часов. Ты никогда так рано не вставал…

— Сегодня меня ждут великие свершения, — прокричал я уже из ванной.