Агуня

— Пей, хозяюшка, да почивать ложись. Трудное дело тебе завтра предстоит. Разбужу до свету, чтобы собралась не спеша и поела вдосталь.

— Трофимушка, а ты знаешь, кто такой Дедобаб?

— Как не знать! Знаю. Расскажу всё без утайки, глядишь — и помогу тебе чем.

Дедобабы — народ, живущий в Змеегорье с начала времён. Ростом они выше самого высокого человека, сильны, как медведи. Одежду носят из кожи. У всех с детства седые волосы. Бороды растут и у баб, и у мужиков. От этого со стороны кажутся дедами старыми. Себя дедобабы называют иначе, но люди, не умея различать, говорили: то ли дед, то ли баба. Так и вышло: дедобаб. В горах они выращивали коз и овец для мяса и молока. Тем и жили. Раньше много их было, но люди из страха прогнали почти всех. Кто-то ушёл дальше, в Загорье, кто подался вниз, в Подгорье. На границе Дремлесья и Змеегорья остался один. Говорят, что он очень старый и очень злой на людей. Сам с ним не встречался и с теми, кто его видел, не знаком. Одно знаю — силой его не одолеешь.

Проснулась, когда за окном едва-едва светать начало. Не чувствуя ногами привычной тяжести и тепла от кошачьего тела, спала плохо. «Как там мой Филенька? Покормили? Не обижают ли?», — быстрой молнией пронеслись в голове беспокойные мысли. Но отмела их — раскисать нельзя! Завтрак от заботливого домового ждал на столе. Несколько глотков кофе, пара ложек творога, и встала.

— Да что же ты, матушка, творишь?!, — всплеснул руками Трофим. — Поесть надо перед дорогой трудной.

— Не хочется, родной. Ты мне с собой в узелок положи краюху хлеба, может попозже закушу.

Пока я за печкой умывалась и обряжалась в свой маскарадный костюм, узелок с едой был собран, уложен в корзину и прикрыт салфеткой.

— Привези Филеньку побыстрее, — на прощание попросил старичок и долго махал платком, стоя на выступе сеней.

Подняв ступу повыше к светлеющему небу, держа Зорянку как ориентир, направилась против течения к истоку искать встречи с Дедобабом.

Солнце уже поднималось к зениту, когда горы надвинулись вплотную, а быстрая река истончилась до широкого чистого ручья. От яркого света слезились глаза, от тяжести песта дрожали руки, и я решила, что пора делать посадку. Даже присмотрела симпатичную площадку на пологом берегу. Но прежде чем приземлиться, нашептала и бросила в траву заклятие от клещей. Подождала немного, опустила ступу на твёрдое и распахнула узенькую дверцу. Выходя, захватила корзину с краюхой хлеба, припасённого домовым. Шагнув из тесноты, с удовольствием села на землю, вытянула ноги и прислонилась спиной к нагретому боку летательного аппарата. «Немного отдохну, расслаблюсь и пойду искать Дедобаба», — решила я, посмеиваясь над своим страхом перед клещами.

Всегда относилась с брезгливым опасением к этим насекомым, но нынешней весной оно обострилось до маниакальности. Всё началось с того, что мой сибаритствующий кот решил спуститься с крыльца на подсохшую после таяния снега землю полакомиться свежей травкой, иголочками торчавшей из прошлогодней пожухлости. Погулял, поел зелени и вернулся усыпанный клещами. Большинство не успели присосаться и ползали по густой шёрстке, шевеля её лапками, отчего Филипп раздражённо дергал шкуркой, пытаясь сбросить с себя эту гадость. Держа зверя на вытянутых руках, выбежала на крыльцо и стала обметать от насекомых, заодно осматривая, не впился ли какой спринтер в упитанную тушку моего любимца. В голове крутились вопросы: что делать? Как обезопасить себя от напасти? Ответ пришёл из запасников знаний, переданных мне ведьмами, живущими задолго до меня. Одна из них, совсем еще юная девочка, рано осталась сиротой, сил и знаний особых не было, но она умела влиять на насекомых. Чтобы выжить, весной предложила свои услуги односельчанам в защите скота от оводов, слепней, клещей и блох. Кто-то посмеялся и махнул рукой: сами справимся, но были такие, что согласились. Может, просто пожалели гордую девчушку, не желавшую просить милостыню, но готовую работать. Заклинание действовало неделю, но за это время заговорённые коровы увеличили надои, кони залоснились здоровой шерстью, овцы перестали метаться по загону, а сторожевые псы охраняли более бдительно и даже загрызли пару волков. Потянулись сельчане к юной колдунье с узелками еды в качестве благодарности. Давали немного. Кто яиц пяток, кто хлеба ломоть да крынку сметаны, кто мёда кувшинчик, кто сала кусок. Девочка была сыта и запасы делала. Хитрила немного, но это не со зла. Наговор мог держаться дольше. Только кто кормить задарма будет?

Рассмотрев заклятие со всех сторон, я усилила несколько узлов вязи, слегка сместила вектор силы и получила очень действенное средство от ползучих агрессоров, которое можно было использовать по-разному. Во-первых, можно было избавить уже поражённое тело от паразитов, можно очистить территорию, а если вплести магию в тесёмку или ниточку и повязать, то защита усиливалась и срок её значительно продлевался. Первое, что я сделала, — очистила Филиппа. На пару секунд котика окутало голубоватое облако, поднявшее шерсть дыбом, а потом на доски крыльца упало несколько иссохших трупов не замеченных мною насекомых. Во-вторых, бросила магическое очищение на участок. С третьим пришлось повременить. Порылась в сундуках, ларцах и других запасниках, нашла немного лент, клубки цветной шерсти, лоскутки ткани, вывалила их на стол и стала мастерить ошейник.

— Сколько живу, впервые такое нашествие клещуков вижу, — ворчал Трофим, возясь у печи. — Сильно покусали, Филенька?

— Не успели, — ответила за кота я. — Но теперь придётся немного дома посидеть. Пока не придумаю, как ошейник сладить.

Месяцами не спускавшийся с крыльца фамильяр вдруг закапризничал. Вот прямо сейчас и немедленно захотелось ему на свежий воздух и в лес погуляти:

— Я хищник! Моя натура требует гонять мышей, охотиться за птицами, а ты меня свободы лишаешь!, — митинговал, сидя у двери, наглый кошак.

Трофим бросил печь, присел к столу, повертел в руках шерстяные нитки и протянул мне яркую витую тесьму с завязками на концах.

— Такой подойдёт?

Старательно вплетала заклинание между шерстинок, узелок к узелку, чтобы даже комар не сел на моего фамильяра. Но тот не оценил:

— Что я — собака, в ошейнике ходить? Ты меня ещё на цепь посади!, — продолжал капризничать кот, испытывая моё терпение.

— Знаешь, дорогой, у тебя выбор небольшой. Либо в ошейнике на улицу, либо без него на печь.

Пока мы с котом спорили, домовой из ленточек и лоскутков наплёл разных повязок, браслетиков, поясков и просто верёвочек.

— Красота какая! Какой же ты, дедушка, рукастый!

— Увлёкся, хозяюшка, — смутился Трофим и юркнул за занавеску.

Следом за домовым увлеклась и я, заговорив весь текстиль. Себе повязала поясок и браслет. Собрала со стола оставшееся, сунула в карман душегрейки и вышла со двора. Ставя обереги на ближний лес, кусочки поплоше навязала поближе к земле, на кусты и деревья, направляя очищение во все стороны.

Вспоминая недавние события, потянулась за уже желанной краюхой и ахнула. По границе защищенной земли почти на каждой травинке сидел клещ, чутко выставив в мою сторону острый хоботок. Великая Вселенная, что же это происходит?! Что за поветрие напало на Дремлесье? Чтобы отодвинуть от себя ненавистных тварей, добавила в охранный круг силы, расширяя рубежи.

Несмотря на то что я увлеклась магическими упражнениями, услышала, как зашуршали ветки, покрытые молодой листвой, пропуская чьё-то крупное тело на прибрежную поляну. Клёкот, доносившийся из кустов, становился громче, и, готовая ко всему, я настороженно ждала появления зверя. Но, путаясь в гибких ветвях, на поляну выскочила птица размером с большую собаку. Клюв приоткрыт, как от жары, крылья бессильно волочатся по земле, глаза готовы выскочить из орбит. Она смешно крутила головой, выискивая место, потом перепрыгивала, стараясь ступать на землю, не покрытую травой. Завидя меня, птица остановилась, рассматривая одним глазом, потом что-то углядела и стремглав бросилась к ступе, за которую я поспешила спрятаться. Пересекши границу, разделявшую поляну на территорию клещей и свободную от них, несчастная, уже не обращая на меня внимания, обессиленно присела, подогнув ноги. Сначала из-за укрытия, потом, осмелев, подойдя поближе, я рассматривала гостью. Это была курица. Курица-монстр, судя по всему, была легендарной Рябокурой. Значит, сейчас и Дедобаб подвалит. Может, сбежать, пока не поздно, как Инк советовал? Но тут курица как-то по-человечески вздохнула, и я присмотрелась к птице повнимательнее. «Ёжкин кот!», — выругалась шёпотом и пошла спасать несушку от облепивших её клещей.

— Птица, ты русский язык понимаешь? Нет? Ну, тогда так терпи. Без уговоров, — говорила я, чтобы подбодрить себя, плетя вязь очищающего тело заклинания. Лишь бы не убежала! Но Рябокуре было не до бегства. Птицу надо было лечить.

Заклятие вздыбило все перья на теле, с которого обсыпались дохлые кровопийцы. Сметя небольшим воздушным потоком кучу трупов к границе, я принялась врачевать.

— Знаешь, курица, я уже чувствую себя межгалактическим Айболитом. В какой мир не приду — везде лекаркой подрабатываю, — говорила, не задумываясь о словах, лишь бы заглушить пустой болтовнёй страх от приближающихся за спиной тяжёлых шагов. Но остановить вливание силы в полумёртвую птицу не могла.