Я убил Бессмертного — Том 3

— Какой кадр!!! — немедленно взвыл Сенат. — Артур Готфрид, а можно, Мы…

«Нельзя», — отрезал я. — «Когда будет можно, я сам скажу».

— Ладно, — Флетчер с усталым видом вернулся на стол и сел, повернувшись ко мне. Было похоже на то, что ему хочется расслабиться, закрыть глаза и помассировать веки — но он не хочет давать слабину при мне. — Ладно, я признаю, что… ошибался.

Я улыбнулся. Звучит приятно, господин Флетчер, продолжайте.

— Я по-прежнему понятия не имею, кто вы, откуда взялись и что из себя представляете, — продолжал он, — но то, что вы не простой охотник за дешёвой популярностью, вы… доказали.

— О, — улыбнулся я ещё сильнее, — господин Флетчер, я — охотник за очень, очень дорогой популярностью.

Тот чуть раздражённо дёрнул щекой. Кажется, его бесила моя нарочитая фамильярность и развязность — но, не зная обо мне ничего, он никак не мог сообразить, как ему действовать.

— Господин Готфрид, — наконец, осторожно определился он, — могу я задать вам вопрос?

— Да, разумеется, — кивнул я.

Последовала короткая пауза, после чего Флетчер уставился на меня в упор.

— Что связывает вас с Крейном? — наконец, спросил он.

О. Вот как мы заговорили. Я развёл руками в стороны.

— Господин Флетчер… вы же, по-моему, знаете историю моей семьи. Семьи Готфрид.

Новая пауза; Флетчер продолжал изучать меня, соображая, где я говорю правду, а где придуриваюсь или лгу.

— Насколько мне известно, — наконец, заметил он, — те Готфриды давно мертвы. Последний выживший, Валентин Готфрид, работал на Крейна…

— И был убит недели три назад, сразу после убийства Гюнтера Крейна и незадолго до убийства Анны Крейн, — ещё шире улыбнулся я. — Какое совпадение, верно?

— Это могло бы сойти за признание, — Флетчер поднял бровь.

— Суд не принял бы таких доказательств, — парировал я.

— А речь и не о суде. Речь о репутации.

— Моя репутация — человек, возникший из ниоткуда, говорящий загадочные вещи и поедающий бургеры, — я дерзко смотрел в ответ. — Полагаете, разрушить её так же просто, как уничтожить, скажем, славу серьёзного и преуспевающего бизнесмена?

Мы глядели глаза в глаза; Люк тихонько стоял у двери и рассматривал что-то в окне. Наконец, Флетчер нарушил молчание.

— С одной стороны, господин Готфрид, — заговорил он, — я чертовски не люблю тех, кто убивает женщин и детей.

Я молчал, давая ему закончить фразу. В памяти всплыли слова Августа о том, как погибла жена Вульфа. А он не такой уж простой богатенький сноб, каким показался мне вначале. В нём есть и… принципиальная жилка.

— С другой, — продолжил он, — мы ведь просто разговариваем, так? И вы ни в чём не признались…

— Ну, — пожал я плечами, — вы-то кое в чём всё-таки признались.

— Да? — он поднял бровь. — И в чём же, господин Готфрид?

— В том, что не любите тех, кто убивает женщин и детей, — обезоруживающе улыбнулся я. — А следовательно, ваша нелюбовь к Майклу Крейну — не простая деловая конкуренция.

Я смотрел Флетчеру прямо в глаза, ловил изменения в его задумчивом взгляде. Кажется, несмотря на неудачное первое знакомство, мы с ним всё-таки сработаемся.