Старые дороги

– Да.

– У ньоры Катарины этого так и не произошло. Лекарь сказал, так тоже бывает. Посоветовал ставить ей клизмы, чтобы очистить тело от дурных соков, давать рвотное… я не давала, их и так рвало, обеих. К сожалению, это не помогло. Ньора Катарина умерла первой. У моей матери бубон хотя и вздулся, но не прорвался. Дядя пригласил лекаря, тот проколол бубон, но это тоже не помогло. Моя мать… тоже умерла.

– Я вам очень сочувствую, дана.

Плох тот купец, который не определит проданного вранья. Вот и сейчас: Фредо преотлично видел, что девочка ему не лжет. Даже, скорее, преуменьшает свои действия. Это она так, в двух словах сказала, что готовила, стирала, что слуги разбежались. А на деле-то как?

– Иларио вам не помогал со стиркой?

Мия качнула головой.

– Я сама стирала. Дядя и Иларио выжимали простыни, развешивали их в садике, чтобы те быстрее высохли. Больные много потели да и ходили под себя. Приходилось часто обтирать их, менять пеленки…

– Вы сами это делали?

– Мы все делали, – просто ответила Мия. – Слуги-то разбежались. Мы дежурили по очереди, чтобы не свалиться. Я, дядя, Иларио… его ужасно жалко. Он заболел последним и умер буквально за пару дней. Сгорел словно свечка.

– Преданность так редка в нашем мире, дана…

– А Господь забирает лучших. Видимо, туда ушло столько дряни, что срочно нужен противовес, – вздохнула Мия.

Все она понимала, но откровенничать сверх меры не собиралась. Вот еще не хватало!

Ньор Лаццо понял это.

– Дана, вам не противно было ухаживать за моей дочерью?

Мия посмотрела на мужчину как на сумасшедшего. Причем буйного. Едва удержалась от простонародного жеста…

– Ньор, вы сейчас вот это серьезно говорите?

– Простите, дана. Дурак я старый.

Мия только что головой качнула.

– Вам и до старости, и до дурака – что мне до короны. Стыдно, ньор Лаццо.

Пристыдить купца было нереально. Но…

– А ваш брат не помогал?

– Поймите меня правильно, ньор. Энцо рвался помогать, – честно сказала Мия. – Но он – наследник Феретти. И у него есть две сестры, которым он нужен. Я могу себе позволить заболеть и даже умереть. Он – не может. Он мужчина. И… я благодарна вам за его обучение.

– Обучение – у купца?

– Разве знания бывают лишними, ньор? Пусть мой брат учится делать деньги, ему много потребуется. Поместье развалено, сестрам нужно приданое…

– Вы чудесная девушка, дана Мия.

Мия промолчала в ответ на комплимент.

Чудесная, еще там какая…

Да о чем вы, ньор? Она просто сделала так, как будет рациональнее всего. И… она метаморф. Она практически не рисковала заболеть. Это дядя герой, и Иларио…

А она – что?

Она поступила правильно, вот и все. Она бы и мать не бросила, и тетку… какая разница, за сколькими ухаживать?

Но объяснять это ньору она не станет. Ни к чему.

Да и не требовалось ему это объяснение.

– Дана… уж не побрезгуйте принять?

На колени Мии опустился футляр из гладкой черной кожи. Девушка раскрыла его.

– Боже!

Лежащим внутри гарнитуром и королева не побрезговала бы.

Жемчужное ожерелье, браслет, серьги и нити для волос. Все из некрупных розоватых жемчужин. Цена… лучше о ней даже не думать. Но…

– Ньор, я не могу это принять.

Ньор Лаццо опустился на колени перед девушкой. Взял ее руки в свои. Лица Мии и Фредо оказались практически на одном уровне. Глаза впервые встретились.

И Мия пожалела старого купца.

Он действительно любил дочь.

Вот такую, какая она была, страшненькую, склочную, с плохим характером, он горевал о ней, тосковал… и это не оплата была. Нет.

Это было скорее…

– Я ведь не благодарю вас деньгами, дана. То, что вы сделали, никаким золотом не отмерить. Это память… Кати хотела бы этого.

Мия кивнула.

Такое она могла и понять, и принять. Так – правильно. Но есть кое-что еще.

– В нашем доме есть Катарина, ньор Лаццо. Дядя не рассказал вам, что удочерил малышку и дал ей имя в честь супруги?

Судя по удивлению в глазах мужчины – нет.

– Дана?

– Когда мы хоронили ньору Катарину. У малышки умерли родные, останься она рядом с мертвой матерью, тоже умерла бы. Дан Джакомо забрал ее и сказал, что одну Катарину небо отняло, вторую послало.

Все было не так, конечно. И Мия приврала. Но – какая разница? Зато здесь и сейчас малышка Кати стала своей для Лаццо. А это важнее.

Фредо оглянулся на зятя.

– Джакомо?

Дан пожал плечами, разглядывая угол комнаты с крайне независимым видом. Наверное, увидел там что-то очень интересное.

– Кати всегда хотела детей.

– Я всегда мечтал о племяннице, – подал голос Паскуале.

– А я – о внучке, – согласился Фредо. И поднялся с колен. – Спасибо вам, дана.

– Сейчас малышка с Марией. Няне в радость повозиться с маленькой, – улыбнулась в ответ Мия. – Приказать принести?

– Если не спит, – нахмурился Джакомо.

– Я узнаю.

– Вот и будет у нас девочка, – улыбнулся Фредо. – А то сын мне одних парней наделал!

Маленькая Кати окончательно и бесповоротно стала Лаццо.

Мия быстро сбегала наверх, и вскоре спустилась вниз Мария, с малышкой на руках, наполнилась суетой и улыбками гостиная…

Джакомо поймал племянницу за руку, когда та решила оставить семейство Лаццо.

– Спасибо, Мия.

Девушка только головой качнула. Мол, и так в расчете.

– Готовься. Я договорился, послезавтра поедем учиться.

– Хорошо, дядя.

Учиться? Не то чтобы Мии этого хотелось. Но, надо полагать, глупостей дядя не предложит? Не такой он человек…

– И еще раз повторю – я тебе благодарен. А жемчуг возьми. Так правильно будет.

– Хорошо, дядя.

– Себе не захочешь, так кому из сестер отдашь. Или жене брата подаришь. Женится ведь он рано или поздно.

– Да, дядя.

– Иди, детка. Спасибо тебе…

Джакомо проводил задумчивым взглядом тонкую девичью фигурку.

Задумано-то хорошо. А вот как выполняться будет? Умненькая девочка. Очень умная и очень расчетливая. Как бы не обернулась его идея да против него…

Но что уж теперь?

Только исполнять!