Огонь и вода

Глава двадцать пятая, в которой герои встречаются с разными людьми

Как Катрин жила до пятницы? Странно жила.

С одной стороны, одиночество долгое время было для неё естественным состоянием. Она умела решать все необходимые вопросы, связанные с работой и жизнеобеспечением, она привыкла полагаться только на себя, она искренне полагала, что отношения – это, прежде всего, договор. О чём-то совместном. О регулярности встреч, о вариантах совместного досуга, о сексе, в конце концов. И это работало – и она искренне полагала, что как-то так живёт весь остальной населённый мир.

Нет, конечно же, хватало знакомцев, у которых всё было всегда сложно. На раз, на полтора, то ли будет, то ли нет, любит – не любит, но это же не для неё! Она делает всё для того, чтобы не попадать в сомнительные ситуации.

Да-да, делает. Сделала. Молодец.

Договор с Вьевиллем? А вы попробуйте договориться с извергающимся вулканом, а я на вас посмотрю. Он же рядом окажется – и сразу же память отшибёт, какие там договоры! А потом пойдёт вспоминать былые подвиги – они же ни о чём не договаривались, верно? Всё было по обоюдному согласию и к обоюдному удовольствию. А больше ни о чём разговора не было.

Или она не права?

Он же хотел поговорить, может быть, нужно было его выслушать? Вдруг что-то новое скажет?

Только вот почему-то ей хотелось убегать и прятаться, только она его видела. Сразу же вспоминалась его коллекция «старой памяти», у неё столько бывших нет. И какие – всякие и разные, чёрные, рыжие, разноцветные. Сильные. Непосредственные, и не переживающие о том, где он и с кем. И о том, что он, может быть, не только с ними. Как говорила Касс? Заполучить кусочек?

О нет, Катрин не ощущала себя готовой довольствоваться кусочком. Эксклюзив меняется на эксклюзив, никак иначе. Поэтому… с ней так нельзя, она права.

Но почему же тогда ноги всё равно что сами несут её к его кабинету, а голова пытается придумать какой-нибудь повод зайти? Она же трижды ловила себя уже практически взявшейся за дверную ручку, и убегала оттуда быстрее ветра.

Время с ним было ни на что не похоже. Она как провалилась в другое измерение – ярче, острее, полнее, чем её обычная размеренная и со всех сторон учтённая и распланированная жизнь. Может быть, она жила иначе не потому, что была уверена в правильности такого варианта, а потому, что жизнь ей просто ничего другого не предлагала? Или она сама не научилась чему-то важному?

Или просто никому не нужна холодная заучка строгих правил? Кроме дураков вроде Феликса?

Как жить-то дальше?

Ответа на вопрос не было, не приходило, не наблюдалось.

Но разом с тем Катрин понимала, что случившееся немного вернуло её с небес на землю и заставило внимательнее смотреть вокруг. Да ещё и воскресный разговор с отцом подтолкнул. А понаблюдать было, за чем, очень даже. И сопоставить факты. Нет, сначала подкопить этих фактов побольше, а потом уже и сопоставлять.

А ещё Изабель позвала участвовать в каком-то проекте для женского глянца, о жизни магов в современном мире. Нужно было дать интервью и поучаствовать в фотосессии, в результате будет материал в печатном журнале и в сети. Почему нет, в конце-то концов, Катрин это умеет, перед прессой не тушуется. Они с Изабель даже встретились за обедом и обсудили – когда съёмка, когда беседа. Та прямо светилась вся, чего раньше за ней Катрин никак не замечала. На прямой вопрос Изабель ответила – да, приезжий некромант оказался ровно тем, что надо. А где её рыжий дракон? Как так где-то на работе? Он же такой… харизматичный!

Катрин не стала пояснять, что даже слишком. Не умеет она о своём, не научилась.

А ещё на горизонте возник братец Франсуа, и тоже попросился встретиться с ней за обедом, в четверг. И она даже как-то не подумала – что ему от неё понадобилось. Разве что встречу назначила рядом с офисом – чтоб далеко не ехать.

И что же? Франсуа явился в компании Феликса. Оба были дружелюбны и внимательны, и не касались в разговоре никаких острых и неприятных тем, и наперебой рассказывали какие-то истории, которые были ей понятны и забавны и даже немного подняли настроение. А потом Франсуа распрощался, сказав, что ему уже пора, а Феликс остался. И спросил в лоб:

- Скажи, Катрин, может быть, ты не хочешь больше работать на фирму Треньяка?

С чего это вдруг такой вопрос?

- Почему ты спрашиваешь?

- Ты не выглядишь довольной. Раньше, когда ты работала в других местах, ты была спокойнее и увереннее. А тут как будто ты делаешь что-то, что тебе совсем не нравится. И выглядишь несчастной.

Ух ты, нашёлся доблестный рыцарь, готовый поинтересоваться несчастьями прекрасной дамы? Это он её на прошлой неделе не видел, вот и спрашивает. Видимо, в воскресение на семейном обеде она была очень уж нехороша.

- И что же, ты полагаешь, что если мне не по нраву работа, то я не смогу оставить её?

- И что тебе скажет его высочество Луи, если ты оставишь работу, о которой он тебя просил? – поинтересовался Феликс.

Тьфу.

- Вот там и посмотрим, - и глянуть на него так, чтобы не захотелось продолжать.

- Зачем смотреть? Выходи за меня замуж. И тогда уже его высочество не будет указывать тебе, где работать.

- Зато ты будешь, так? Феликс, если ты позабыл – мы завершили нашу совместную историю некоторое время назад, и я не испытываю никакого желания начинать всё снова. Я живу сама, ты живёшь сам.

- Но у нас были неплохие моменты, Катрин, не будешь же ты с этим спорить?

- Нет, Феликс, не буду. Были. Спасибо тебе за них. Но я хочу идти дальше, и тебе желаю того же.

Катрин встала из-за стола, подхватила сумку.

- Катрин, всё же, подумай, хорошо? Не отказывайся вот так сразу, - он тоже поднялся и подошёл – достаточно близко.

- Я хорошо подумала, Феликс. Я думаю, нам сейчас проще по отдельности, чем вместе. Нам обоим нужно развиваться дальше, и мне, и тебе. На мой взгляд, наши отношения исчерпали себя. Я даже не могу сказать, что буду рада встретиться с тобой и просто поговорить. Может быть, когда-нибудь. Не скоро. Всего хорошего, Феликс.

Она развернулась… и упёрлась взглядом в стоящего неподалёку, у колонны, Вьевилля. Тот просто пожирал её взглядом. О да, у неё с некоторых пор аллергия на столики в углах, вот они и сидели посреди залы. И их могли обозревать все желающие.

Впрочем, Вьевилль не стал дожидаться, пока она куда-либо двинется, он молниеносно оказался у двери и исчез.

И хорошо, что исчез. Потому что разговора ещё и с ним Катрин бы уже спокойно не перенесла.

* * *

Рыжий подохренел, когда пришёл пожрать, и увидел Катрин, сидящую и мирно беседующую с типом, которого он видел где-то в окрестностях её отца, в тот раз, когда дядюшка Готье зазвал его туда на обед. Кажется, их даже знакомили, и что общего может быть у Катрин с этим прилизанным лощёным насекомым?

Он говорил себе, что у них могут быть дела. Раз тот тип – человек её отца, то они, уж наверное, давно знакомы и им есть, что обсудить. И вообще она сидела спиной, и что было написано у неё на лице, он не видел. А вот мужик-то выглядел капец каким заинтересованным, в глаза ей заглядывал и явно хотел за ручку подержаться, да почему-то не стал. Отшила, что ли? Или не отшила?

Но когда встала из-за стола, то увидела Рыжего, и что-то нечитаемое было в её взгляде. Такое, что он почёл за лучшее не стоять у неё на дороге, кто её знает, что там на уме? А публичный скандал – это для журналистов хорошо, а больше ни для кого.

И кстати, Вэл показала ему подборку фоток с закрытия сезона в Опере. И оба они вышли там прямо сказочно, и Катрин, как настоящая принцесса, и Рыжий, как герой какой-нибудь крутой истории, в общем – стоили друг друга. И что же теперь?

Ему не хотелось думать, что всё потеряно, но случая поговорить судьба пока не предоставила. И самому создать такой случай пока не удалось.

А вечером он приехал домой, и было уже довольно поздно. Чтоб не иметь сил для ерунды, он устраивал тренировки каждый вечер. Молодёжь стонала, но являлась без опозданий. Рыжий попробовал спросить Анриетту про Катрин, но та отмахнулась – ничего не знаю, она мне ничего не рассказывает, ничего передавать тоже не буду, давайте сами. Ну и ладно, сами – так сами.

И вот Рыжий оставил машину в подземном гараже, и зачем-то вылез на улицу, вместо того, чтобы просто подняться на лифте наверх. Охладиться, наверное. А на улице шёл дождь, такой тёплый летний дождь, хотя нет, всё же гроза, просто далёкая, и громыхает не над головой, а где-то за городом, наверное. В тот вечер, когда они снова встретились с Катрин, было иначе. Воспоминания грызли душу и больно скреблись где-то внутри, ну так что теперь? Нужно действовать, однако.

Он повернул к дверям, совершенно мокрый, но краем уха услышал какой-то левый звук. Будто кто-то плачет. Кто может плакать тут ночью под дождём? Вроде некому. Или показалось?

Звук доносился из-за кустов, скрывавших, он знал, детскую площадку. Там стояли качели, карусель, какие-то фигуры зверей – настоящих и волшебных, и песочница, и домик, и даже деревянный корабль. Было бы Рыжему лет пять – он бы с той площадки не выводился. И местные дети как раз так и делали, под присмотром матерей и воспитателей. Но это днём, а ночью?

Кто-то сидел на качелях, небольшая фигурка. Рыжий подошёл. Он не верил в волшебное существо со злыми умыслами ночью, на детской площадке, посреди большого города. Вот если бы в чаще леса на поваленном дереве кто-нибудь плакал ночью под дождём – он бы задумался, там могут быть варианты. А в городе все эти сущности не живут.

На качелях сидела, обхватив себя за плечи, и ревела девчонка с косичками, та самая, которая с собакой. Тогда Рыжий спросил у консьержа – кто такая, потому что не видел раньше. И оказалось, что и вправду въехала только на прошлой неделе, и не куда-нибудь. а в квартиру аккурат под Рыжим, на тридцать восьмом, значит, этаже. И квартира там какая-то такая же, как у него самого. И точно, в квартире был ремонт, а недавно вроде закончили. Но он же был вообще не в себе, и не обращал внимания на все эти мелочи. Тем более, что звукоизоляция у него магическая, и посторонних шумов не слышно. И консьерж сказал – да, переехала недавно, зовут – госпожа Жозефин, и собачка у неё, белая, всё верно.

Сейчас собаки рядом не наблюдалось. Потеряла, что ли? Оторвался и убежал? Или она опять без поводка гулять потащилась?

- Эй, ты чего? Пса своего потеряла, что ли?

Девчонка даже не сразу поняла, что с ней разговаривают. Пошевелилась, разглядела Рыжего – а так-то дождь льёт только в путь, и вообще ночь и темно. Но маг же. Подскочила, ощетинилась.

- Чего надо?

- Да ничего, просто пошёл посмотреть, кто ревёт, мало ли, может помочь надо.

- А ты прямо вот идёшь и помогаешь всем.

- Нет, не всем. Но иногда случается. Опять что ли пса вывела без поводка?

- Ничего подобного, дома он.

- Тогда парень бросил, что ли?

- А ты ничего умнее не можешь придумать? Можно огорчиться только из-за того, что тебя бросил парень?

- Нет, я понимаю, что жизнь штука непростая. Но девчонки часто ревут из-за того, что их бросили. Или ещё как-нибудь не так с ними поступили.

- Можно подумать, бросить может только парень, - прорыдала она.

- Девушка, что ли? – и такое случается, наверное.