Огонь и вода

- Она была магом?

- О да, сильным воздушником. И говорила, что нигде нет такого пространства, как в горах. Наверное. Я ни разу не отважилась подняться ни на одну вершину. Жиль наоборот – сказал, что когда-нибудь отправится туда, откуда она не вернулась, и непременно вернётся.

- Сколько тебе было?

- Восемнадцать.

- И… что ваш отец?

- Стал ещё суровее, хотя я думала, что это невозможно.

- Но ты всё равно самая красивая на свете.

- А ты просто замечательный. Как ни посмотри.

Темнело, красивый вид с террасы постепенно пропадал в ночи, подсветка показывала какой-то совсем другой город, не тот, который они видели с этого же места пару часов назад.

- Домой? – спросил он.

- Да, - кивнула она. – Может быть, пешком? Здесь ведь не очень далеко?

- Нет, пойдём. Твоя обувь позволит?

- Да, вполне.

Это оказалось гениально – выйти в ночную прохладу и пойти по булыжным мостовым, помнившим, наверное, и маршала Вьевилля, и его сына-кардинала, и короля Анри. Ну, может быть, не каждый камень, но уж наверное, есть некоторые? А если спросить знаменитых землероек?

- Скажи, Фиалочка, твоя приятельница-геолог может общаться с камнями мостовой?

Рыжий в детстве слышал сказку о том, что камни запоминают всё-всё, и если уметь, то можно разговорить их и очень многое узнать.

- Не знаю, - рассмеялась она. – Могу спросить.

- Это не слишком важно, так, просто, в голову пришло.

- О чём спрашивать-то?

- О том, сколько им лет, кто по ним ходил и ездил.

- Может быть, проще где-нибудь в определённом месте? Возле твоего дома, если ты говоришь, его давно не перестраивали?

- Может быть, - кивнул он. – Ладно, это потом.

Ещё решит, что он совсем дурной? Впрочем, местами это так и есть.

А дома начали с кормления Серого – Рыжий сыпал корм в одну миску, Фиалочка наливала свежей воды в другую. Потом насытившегося кота чесали в четыре руки, и он был доволен, а пальцы всё время сталкивались и переплетались в кошачьей шубе, и в конце концов Рыжий положил кота на кровать, а свой прекрасный цветок утащил в ванную. Кот – это хорошо, но есть ещё и они двое, так ведь?

Целовались они, как будто сто лет друг друга не трогали. А и не трогали – в этом смысле. И хорошо, что не нужно никуда утром – можно не торопиться. Слизывать друг с друга капли воды, оставлять дорожки поцелуев, выдыхать какие-то важнейшие на свете слова, которые завтра, наверное, уже таковыми не будут.

Но это же завтра? Значит, не важно. Важно, что вот он, вот она, и они вместе.