Медведица, или Легенда о Черном Янгаре
- Автор: Карина Дёмина
- Жанр: Фэнтези / Любовное фэнтези
Читать книгу "Медведица, или Легенда о Черном Янгаре"
Глава 46. Арена
Зверинец пустел.
Ушла и не вернулась рысь. И гиена исчезла, только оглянулась напоследок, и в желтых глазах ее я увидела тоску. Звери тоже испытывали страх. Даже псы, смирившись с тем, что не выйдет до меня дотянуться, легли и теперь не лаяли — скулили, прижавшись друг к другу.
И лишь мой старый знакомец, медведь, по-прежнему сидел возле клетки.
Ждал.
Его не стало утром третьего дня. И я поняла, что скоро наступит мой черед.
Боялась ли?
Да, пожалуй. Я ведь все-таки достаточно живая, чтобы чувствовать боль. И умирать не хочется. И верить моей ядовитой сестрице…
Надеялась ли я на спасение?
Да, конечно.
Сидела, вслушивалась в звуки, вбирая запахи, пытаясь среди всех чужих выявить один, тот, который принадлежит Янгару.
Было ли все зря?
— Хий-с-си, — зашелестела солома, и дальняя дверь, за которой начиналась арена, приоткрылась, пропуская знакомого уже старика с посохом. — Хий-с-си.
— Здравствуй, — сказала я ему, одергивая шкуру. В последнее время я как-то особенно остро стала ощущать собственную наготу.
— Хийси умрет, — брухва остановился возле клетки. — Скоро.
— Спасибо, что предупредил.
Он тихо засмеялся и, когда псы встрепенулись и зарычали, приложил палец к губам.
— Возможно, хийси умрет.
Костлявые пальцы поглаживали посох.
— Я пришел сказать, что появились новые дороги для хийси. Только… — он наклонился к самой клетке. — Смотреть надо. Очень хорошо надо смотреть.
— Куда?
— Не куда. На кого.
— И на кого же?
Старик покачал головой.
— Много вопросов. Много слов. Слова меняют дороги.
Он повернулся ко мне спиной, но все же не ушел. Прикосновение к моей руке было легким, случайным. И мир привычно уже кувыркнулся, распадаясь на сотни путей.
…вновь белый песок под ногами.
Яркий такой.
Горячий. Солнце что-то расщедрилось. Глаза слепит. Я моргаю часто, до слез, и в этом стеклянном плывущем мире вновь вижу решетку.
Людей.
И белые стены дворца.
Балкон, с которого свисают стяги, ветер колышет полотнища, заставляя золотых оленей скакать. А выше стягов — люди.
Пиркко в золотой короне.
За правым ее плечом — мой муж. И она, поворачиваясь к нему, что-то говорит… смеется. И ветер робко касается черных прядей.
Черное на черном.
— Хийси, смотри, — голос брухвы пробивается сквозь боль.
Я ведь не живая.
И сердце почти остановилось уже. Так почему же оно ноет… не хочу их видеть.
— Смотри! — шипит брухва.
Смотрю.
Белое лицо Пиркко. И красные губы, которые кривятся. Рука касается руки, а кожа Янгара по-прежнему смугла, и потому пальцы моей сестры на его запястье неестественно бледны. Он наклоняется к ней и… и что-то неправильное есть в этом его движении.
— Смотри…
Она что-то говорит, а Янгар слушает.
Выражение лица такое… задумчивое?
Пиркко указывает вниз. На меня? Янгар поворачивается… он иначе двигался, быстро и плавно, как та рысь, которой не стало вчера. Сейчас же он резок и… в то же время медлителен, словно прорывается сквозь сон. И чернота в глазах погасла, словно на бездну набросили полог.
Янгар идет ко мне.
Не торопится.
Солнце ластится к булатному клинку в его руке, пляшут в воздухе былинки. И ветер вдруг доносит запах гнили… не от людей, с балкона. Моя сестрица подается вперед, упираясь ладонями в перила. Рот приоткрыт, глаза сияют, а грудь вздымается часто. Она… то, чем она стала.
— Смотри, смотри…
Брухва рядом. Еще немного и он возьмет меня за руку, возвращая в реальный мир.
Смотри, Аану, хорошенько смотри.
За маску лица, которая способна обмануть людей.
Кто под нею?
Существо, столь отвратительное, что я цепенею. Белая кожа? Полупрозрачная, мутная, словно старая слюда. Синие глаза? Темные омуты-провалы под тонкой пленкой век. Волосы-паутина рассыпались по плечам. И шевелятся они вовсе не от прикосновений ветра, но сами по себе. Каждый волосок — живая нить… и нити эти тянутся к Янгару.
Опутали.
Проросли сквозь смуглую кожу.
— Она…
Я не успеваю задать вопрос, поскольку брухва хватает меня за руку, дергает и вытягивает с завороженной дороги.
— Что она такое? — я, просунув руки меж прутьев, хватаю посох брухвы. — Скажи, что она такое?
— Сумеречница.
Подумав, он добавляет:
— Молодая еще. Глупая… как ты… не вошла в полную силу.
Посох выскользнул из моих пальцев.
— Погоди, — я знала, что не смогу его удержать. — Почему ты мне помогаешь?
— Помогаю? Хийси тоже глупая. Не тебе. Не ей. Себе. Сумеречница все съест. Ничего никому не оставит, — брухва скривился. — Сумеречницу убить надо.
Убить?
То, что было моей сестрой, уже не являлось человеком. Вот только я не умею убивать…
Он помнил, кем был.
Был?
Когда?
Раньше. Уже давно.
Забирался на вершину старого дуба, где ветви были тонкими и прогибались под его тяжестью. Страшновато было, потому как земля казалась далекой, но соколиное гнездо манило с неудержимой силой. Вдруг да птенцы есть?
Есть, конечно, не даром сокола кружат над поместьем, высматривают добычу.
— Янгири, ты опять забрался! — мамин голос доносится снизу. А сама она выглядит такой маленькой, смешной. Платок сполз на плечи, и в маминых волосах блестят росой камушки. — Янгири, ты же можешь упасть, поранится!
И что с того? На нижних ветках не интересно.
И вообще, разве он, Янгири, не наследник? И отец говорит, что он должен быть храбрым. Сильным. Пример всем подавать.
И он, цепляясь за ветки, нарочно выбирая такие, чтобы потоньше, скользит вниз… мама охает и ахает. Обнимает. Целует, не обращая внимания на его недовольство.
Он взрослый уже!
…мамины руки такие горячие.
…а холодно как. Постоянно почти холодно. И холод этот с ума сводит.
— Очнись, — говорит кто-то и, вцепившись в плечо, трясет. Янгар спит и прекрасно осознает, что находится во сне. И человека на самом деле нет, но… он есть.
Знакомый… смутно так… у него круглое лицо и голова налысо обрита. Сам он чудовищно толст, и старая хламида не скрывает необъятного тела…
— Ну же, малыш, ты можешь.
Что?
— Ты должен бежать.
Янгар почти вспомнил, как зовут этого человека. Но та, что стоит за его спиной, коснулась шеи. У нее очень холодные пальцы, и прикосновения неприятны. Но Янгару нравится смотреть в ее глаза, темно-синие, глубокие, как омут.
Эти глаза пробираются и в сны.
— Видишь, теперь он мой, — говорит та, что прячется за его спиной. — И останется моим.
Ее смех острый, как осколки стекла.
Синие и желтые в горсти.
Янгар высыпает их на пол и пытается собрать. Что?
Желтый ковер… ступать нельзя, потому как ковер стоит дорого, куда дороже, чем Янгу. И хозяин разозлится, если раб испортит столь ценную вещь. Ноги Янгу грязны и грязь эта прочно въелась в кожу.
Хозяин сидит у окна и, устремив мечтательный взор на решетку, щекочет губы тонкой кистью. Он задумчив и сосредоточен. На коленях его лежит доска с драгоценной инкрустацией, и тонкий лист папируса ждет прикосновения кисти. Но нужные слова не идут на ум. И хозяин хмурится.
А Янгу ждет.
Он — глупый раб, который должен отнести еще ненаписанное послание.
Время…
…рядом с Янгу столик, отделанный пластинами из слоновой кости. А на столике — клепсидра. Падают капли воды, отсчитывают время.
Клепсидра стоит на самом краю.
И Янгу переступает с ноги на ногу. Осторожно. Медленно. Стараясь не привлекать к себе внимания. Хозяин вздыхает. А Янгу оказывается чуть ближе к столику.
…и еще ближе.
…и снова…
Когда хозяин, все ж решившись, касается волоском кисти чернильной глади, Янгар добирается до столика. Он касается клепсидры острым локтем, словно невзначай, и та качается.
— Что ты там делаешь? — хозяин вдруг поворачивается к Янгу.
— Ничего хозяин.
Незаметный толчок, и клепсидра падает.
Стекло тонкое. Бьется со звоном. Осколки летят и вода, окрашенная синей краской, марает желтизну ковра. Кричит хозяин, лицо его наливается краснотой и, подлетев к Янгу, он хватает за волосы, бьет по лицу…
…сволочь.
— Да я тебя…
Порют старательно, до алого тумана перед глазами. Надо продраться сквозь него, но та, что стоит за спиной Янгара, не позволит ему сбежать.
— Ты мой, понимаешь? — она смотрит прямо в душу. И бездна синих глаз ее пленяет Янгара. — Он мой…
— Только пока ты его держишь.
Этот голос тоже знаком.
И человек с ошейником. Он слишком вызывающе держится для раба. И Янгар помнил причину, когда-то давно помнил… имя тоже. Был бой на краю леса.
Клинки в руке…
…на поясе Янгара больше нет палаша.
…та, что стоит за его спиной, не настолько уверена в собственной власти.
…и значит, от нее можно сбежать?
А глаза у раба синие, только бездны в них нет. Лицо… он похудел и щеки ввалились, а нос сделался крупным, тяжелым. Кажется, его Янгар мог бы назвать другом… он ведь думал о таком? Раньше.
— Ты глуп, Олли, — та, что стоит за спиной Янгара, подходит к рабу и, взяв за цепь, дергает, заставляет наклониться. — Уже недолго осталось. Тебе… остальным… всем…
Ее лицо прекрасно.
Настолько прекрасно, что Янгар не в силах смотреть на него.
Он отворачивается.
— Скажи, кто ты? — спрашивает Олли, разглядывая… хозяйку?
Ее цепь прочна, но… любую цепь можно перерезать.
— Разве ты не помнишь?
— Помню, что когда-то ты была моей сестрой. И человеком. А теперь… кем ты стала?
— Кейне, — отвечает та, что стоит за спиной Янгара. — Хозяйкой Севера. И твоей госпожой… поклонись сам, Олли. Ты же не хочешь, чтобы я заставила тебя поклониться?
И раб, бросив на Янгара странный взгляд, становится на колени.
…под коленями мелкий камень, он впивается в кожу, в мышцы, кажется, до самых до костей доходит. И Янгу кривится от боли, кусает губы, чтобы не заплакать. Он заслужил наказание, разбив драгоценную чашу. Был порот, но порка не убавила дерзости. Янгу снова забылся… и если так пойдет дальше, то на лбу его поставят клеймо, чтобы все видели — вот строптивый раб.
…тень солнечных часов скользит по земле. Так медленно… еще долго стоять и камни, верно, навсегда прирастут к Янгу. А ноги откажут. И тогда он не сможет сбежать.
…беглых рабов ловят с собаками. А вернув хозяевам, клеймят… но Янгу не боится клейма.
Он не раб.
Когда-нибудь он сумеет уйти.
И отыщет дорогу домой.
— Какой же ты упрямый, — ледяные руки той, что стоит за спиной Янгара, ложатся на щеки, сжимают со злостью, словно желая раздавить. — Почему ты не хочешь просто все забыть? Я тебе помогу. Ложись.
Она устраивается на подушках и указывает на место рядом с собой.
— Ложись и закрой глаза.
Пальцы ее плетут сеть из тумана.
…а губы красны.
…вчера ей поднесли кубок, и она, устроившись вот так же, на полу, вдыхала медный аромат крови.
— Хочешь попробовать? — спросила у Талли, который всюду сопровождал ее. И тот в ужасе отпрянул, она же не разозлилась, рассмеялась и окунула в кубок палец. — И зря. Вкусно.
— Ты… ты слишком увлеклась.
Талли был бледен.
Он боится ее, ту, что стоит за спиной Янгара.
И хочет убежать. У него получилось бы, ведь он свободен от ее цепей, но страх держит его на привязи.