Королевская школа. Часть 2. Ария

– И что ты выбрал?

– Рассудок.

Я отлепилась от деревца, принялась ходить по полянке, бездумно срывая листики с веток. Успокаивая внутри себя бурю, поднявшуюся после его слов. Хотела сказать, что любовь болезненна, если только она не разделенная, и совсем другая, если взаимная. Но не сказала. Потому, что сама все это знала лишь в теории. Потому, что не хотела давать Хорну даже призрачную надежду. Потому, что в столице меня ждал Эдвард с ответом, а он был гораздо ближе и роднее, чем Хорн.

– Я не сразу уехал, – продолжил он мрачно, – после храма и неудавшейся женитьбы я некоторое время жил скрываясь, то в Фабрии, то в столице. Не знаю, чего ждал. Все было и так предельно ясно, но увы, сердцу не прикажешь, оно всегда на что-то надеется, даже после сотого отказа. Ходил на выставки, открытия памятников, школ, наблюдал за тобой, за королем, желая увидеть хоть что-то, что могло сойти за ссору или охлаждение. Но нет. Эдвард смотрел на тебя так, что было ясно каждому – он никогда тебя не отпустит по своей воле. Я видел в его глазах то же, что и в зеркале – постоянный голод и тоску.

Его слова отзывались внутри меня печалью и странным, необъяснимым сожалением. Но это была его боль, его грусть, почему-же мне так плохо?

– Война оказалась как нельзя кстати, – в голосе появились насмешливые нотки, – она такая странная штука, заставляет забывать обо всем. Лучшее лекарство от уныния.

– Ты давно на фронте? – поинтересовалась тихо, переводя неприятный разговор в иное русло, – полковник сказал, что ты прибыл два месяца назад.

– Сначала я служил на юге, – ответил Хорн, – там было скучновато. А после того, как основная часть фракрийской армии двинулась к тоннелям, стало ясно, где именно вскоре станет интереснее. Генерал Бранн переправил сюда солдат с остальных фронтов. Я вызвался добровольцем.

– Значит, скучно… – повторила я за ним рассеянно, не зная, что думать. Он искал то ли он забытья, то ли смерти. И то и другое было ужасным.

– И пока ты не приехала, я думал, что избавился о мыслях о тебе, – улыбнулся одними губами Хорн. В глазах не было ни грамма веселья. – Но ты как заноза сидишь внутри. Стоило только увидеть и…

Хорн раздраженно взмахнул рукой и впечатал кулак в березку за моей спиной. Я опасливо покосилась на нервного ария, не зная, что сказать. Опять ссориться не хотелось, как и напоминать о том, что происходило между нами раньше. Тор отвернулся и некоторое время молчал, что-то высматривая вдалеке.

– Я знаю, что ты не любишь меня, – тихо произнес он, сделал небольшую паузу, словно ожидая от меня каких-то слов и не дождавшись, продолжил, – я сам в этом виноват. Сделал все, чтобы ты меня возненавидела. Я шел по знакомому пути, использовал те способы, которые никогда не подводили – наглость, напор, деньги, внешность, положение. С тобой не сработало, пришлось придумывать другие. На самое странное, что с тобой не работало ничего. Когда опустились руки, я ступил на обычный путь человека, который не знает, что предпринять, не знает, как жить дальше – начал пить.

– Не надо, – смогла выдавить из себя, – не говори ничего. Хватит.

Хватит боли и горечи. Душа уже изорвана в клочья. Еще одно слово и у меня брызнут слезы. Хотелось закрыть уши руками и забыть все, что было произнесено. Лучше я бы осталась в палатке, а не искала встречи с ним. Пора себе признаться – я скучала по нему, хотела увидеться, хотела поговорить. Ну что – поговорила? Стало легче? Нет. Стало еще хуже.

– Я просто хочу попросить прощения, – Хорн остановился напротив меня и просто смотрел.

Серьезно, внимательно, выжидающе. И тут я поняла, чем отличается его теперешний взгляд от того, прежнего Хорна. Иногда подобный взгляд я видела в зеркале. Это взгляд человека, испытавшего сильную боль. Не думаю, что моя боль от потери родителей шла в сравнение с его болью от лишения наследства или разбитого сердца. Но кто я такая, чтобы судить, чья боль сильнее?

– Прощение? – повторила бездумно. – За что?

– За то, что был трусом. За то, что первым не вступился за твою честь, как это сделал Зорг. За то, что не протянул руку, когда тебя толкнули, как это сделал Эдвард. За то, что не понял сразу…

– Достаточно, – прервала я его взмахом руки и добавила насмешливо, – Хорн извиняется? Видимо солнце уже упало на землю, а я даже не заметила.

На лице мужчины отразилось недоумение. Через мгновенье он вспомнил свои же слова, сказанные в библиотеке три года назад.

– Мне не стыдно признать свои ошибки, – произнес он напряженно, – я изменился, а вот ты так и не можешь забыть и простить. Ты закостенела в своей ненависти к Хорнам.

– Да, я помню, – фыркнула саркастически, – ледяная статуя, бездушная и холодная…

Я специально накручивала себя, потому что испугалась. Давно не осталось никакой ненависти. Сейчас я испытываю совсем другие чувства, но пока сама в них не разобралась. Пусть лучше думает, что я ненавижу его. Такая смелая в других моментах, в чувствах я оказалась жуткой трусихой.

– Так ты хотел получить мое прощение? – высокомерно произнесла, беря себя в руки. Голос зазвучал в лучших традициях королевского двора – с легкими презрительными интонациями, холодно и надменно. Хорн неуверенно кивнул.

– Тогда ты прощен, – моя улыбка была похожа на улыбку королевы. Ей было под силу заморозить даже солнце, – можешь возвращаться в столицу, я попрошу Эдварда подобрать тебе место, соизмеримое с твоими знаниями и умениями. Он не откажет мне.

Хорн дернулся, словно получил кулаком в живот, лицо болезненно исказилось. Точно не в силах смотреть на меня, он резко отвернулся и шагнул прочь.

– Ария Крей! Вот вы где! – нашу сторону шел полковник. – Обед давно накрыт. Ждем только вас. Еще надо обсудить вашу с Дарием авантюру. Добавились кое-какие аспекты.

– Какую авантюру? Ты никуда не пойдешь! – рявкнул Хорн, оборачиваясь.

– Рядовой Хорнок, соблюдайте субординацию!

Торус сжал челюсть так, что скрипнули зубы, желваки проступили на скулах. Он бросил на меня разъяренный взгляд, но подчинился и отступил.

Полковник подставил локоть, и я уцепилась за него, как утопающая за спасительный канат. Как вовремя он нас нашел, как удачно прервал. Иначе неизвестно, как бы этот разговор закончился. Я так не уставала, даже организовывая бал на тысячу персон.

***

Как только солнце зашло за горизонт, и показались звезды, мы с Дарием незаметно вышли из палатки, оба одинаково одетые в черные плотные комбинезоны. Лишь у меня на голове была косынка, под которую убрала волосы. Я еще раньше сказала гвардейцам, чтобы не беспокоились – со мной ничего не случится, мы будем идти под землей.

Мы должны были пройти немного на юг, вперед, по нейтральной территории, там Дарий пробьет тоннель. Вылазку держали втайне ото всех, чтобы фракрийцы не приняли меры и не вывезли оружие, так как не только на вражеской территории были шпионы.

Я вошла в черную глубокую нору, созданную Дарием, словно в могилу, по крайней мере, с теми же чувствами. Лампа, захваченная мной, должна была освещать путь, только вот от ее света было мало толку. Идя по бесконечному сырому коридору с затхлым кислым воздухом, я видела лишь широкую спину Зорга и черные рыхлые стены, подступавшие к нам вплотную. Путь был бесконечным, мне казалось, мы шли многие часы, когда Дарий, наконец, сказал – стоп.

– Мы углубились внутрь их фронта не больше, чем на полмили. Сейчас мы на территории противника, в центре укреплений. Значит, так. На севере наши, ты проецируй на запад, юг и восток. Девяносто градусов, выброс две-три мили. Здесь сосредоточено самое большое количество войск, значит, и оружия, техники, – произнес глухо Дарий и добавил серьезно, – начинай. Я встану за твоей спиной, чтобы не задело.

Я попыталась сделать радиус даже больше, чем планировала. После второго заклинания на юг покачнулась, а после востока вообще упала на колени. Дарий бросился ко мне и схватил под руку.

– Ты как?

Вместо ответа меня вырвало ужином.

– Прости, – прошептала тихо, борясь с головокружением, – мы можем немного отдохнуть? Дай мне минутку.

– Хорошо, – ответил Дарий, отдыхай, – только отойдем назад.

Зорг подхватил меня под руку и потащил. Я едва передвигала ноги. Сильно тошнило, в виски впились два раскаленных прута, в глазах вспыхивали разноцветные пятна. По-моему, я перестаралась. Достаточно было испортить оружие, а не уничтожать его в пыль. Ничего, в следующий раз буду умнее.

Мы остановились. Я села, привалилась спиной к прохладной земле и откинула голову, мгновенно отключаясь. Пришла в себя из-за странного хрипа. Лицо Дария побледнело, на лбу выступила испарина. В тусклом свете лампы Дарий был похож на мертвеца. Беспокоясь о себе, я и забыла, что и у него может быть истощение.

– Дени, пойдем, я долго не смогу держать свод, – прохрипел он, увидев, что я очнулась.

Я быстро кивнула и, стараясь не показывать слабости, встала на ноги. Мы медленно брели по темному сырому коридору, держась друг за друга. Качало нас одинаково сильно. Но если я с каждым шагом чувствовала себя на каплю легче, то Дарию было все хуже и хуже.

– Может, выйдем здесь? – тихо спросила я.

Зорг на мгновенье задумался, что-то мысленно подсчитывая.

– Над нами еще нейтральная территория, можем нарваться на патруль. Еще немного.

Мы двинулись дальше. Ноги заплетались, Будь коридор шире, то если бы мы упали, подняться сил бы уже не хватило. А так мы просто натыкались на грязные влажные стены, выпрямлялись и шли дальше.

Дарий опирался на меня все сильнее и сильнее. Я не считала себя физически слабой, но когда он полностью повис на мне всем весом, я не выдержала и рухнула на землю вместе с ним. У Зорга безвольно закатились глаза. Изо рта вытекла струйка слюны. Мне стало страшно до жути.

– Очнись, ну же, пожалуйста! – заорала я, схватившись его за комбинезон и тормоша изо всех сил, дико боясь остаться похороненной под толщей земли вместе с Дарием. Потолок резко приблизился, комья земли посыпались на голову.

Как на меня обрушивается земля и засыпает заживо, я видела лишь в своих кошмарах. Они мне снились несколько ночей подряд после нашей вылазки во дворец. А сейчас это со мной происходило наяву.

Зорг слабо застонал, открывая мутные больные глаза. Потом из последних сил вытянул руку и что-то прошептал, сразу же теряя сознание.

В то же миг потолок над нами словно взорвался, пробивая широкую дыру.

На мгновенье я увидела звезды, и тут же земля посыпалась сверху, забивая глаза, нос, рот. В панике, ничего не соображая, почти не дыша, я принялась карабкаться наверх, туда, где видела ночное небо, по осыпающемуся склону. Когда моя голова оказалась над поверхностью, то смогла вспомнить о друге. Откуда только силы взялись? Я руками разгребала рыхлую землю, расширяя яму, пока не увидела белое лицо Дария. Слава богам, он был жив. Откопав руку, я попыталась вытащить бессознательное тело. Куда там! Он был огромным и неподъемным, еще и полностью засыпанным землей.

Поняв, что ничего сама сделать не смогу, начала утрамбовывать почву вокруг головы Дария, чтобы ему было чем дышать. Кругом стояла непроглядная темень, как я не прислушивалась, ни шагов патруля, ни разговоров солдат не слышала. Оставлять Зорга было страшно, но другого выхода не было. В итоге, кое-как замаскировав ветками яму, я полезла на четвереньках в сторону своих, определив север по звездам. Не помню, сколько я ползла. В голове мутилось, тошнило, я то теряла сознание, то опять выплывала из мглы, принималась упорно ползти вперед, цепляясь руками, ногтями за рыхлую землю.