Уроки мудрости

Политика опыта

Мое первое знакомство с идеями Р.-Д. Лэйнга состоялось в 1976 году в летней буддийской школе, проводившейся институтом Наропа в Боулдере, штат Колорадо. Кстати, в этой же школе я встретился с Грегори Бэйтсоном. В течение шести недель я преподавал курс по книге «Дао физики». Параллельно я сам посещал два других курса: семинар Аллена Гинзберга по поэзии и курс «Сумасшествие и культура» Стива Крагмена, психолога из Бостона. Классический текст Лэйнга «Разделенное Я» входил в список обязательной литературы по этому курсу. Эта книга и лекции Крагмена ввели меня в курс основных идей Лэйнга.

До этого времени у меня не было никакого представления о том, что такое психоз или шизофрения, я не понимал также, чем различаются психиатрия и психотерапия. Правда, мне было известно, кто такой Лэйнг. Его «Политика опыта» стала одной из «культовых» книг шестидесятых. Хотя я сам не читал ее, из разговоров с друзьями я все же имел некоторое представление о лэйнговской социальной критике.

Идеи Лэйнга оказались глубоко созвучными движению контркультуры шестидесятых. В его работах мощное звучание получили две главные темы десятилетия: сомнение в авторитете власти и расширение сознания. Убедительно и страстно Лэйнг оспаривал правомочность психиатрических заведений лишать психических больных их основных человеческих прав:

На преступника навешивается ярлык психически больного, в частности, «шизофреника», и он лишается полноценного экзистенциального и юридического статуса как человеческого агента и ответственной личности и превращается в некое существо, более неспособное к самоопределению, неспособное распоряжаться своим имуществом, лишенное права самостоятельно выбирать, с кем ему встречаться и что ему делать. Его время более не принадлежит ему и место, где ему жить, определяется не им. После унизительной церемонии, называемой психиатрическим осмотром, он попадает в заключение в специальное заведение, называемое психиатрической больницей, лишаясь там своих основных гражданских прав. В нашем обществе нет такого места, где бы так последовательно и в такой степени унижалось человеческое достоинство.

Лэйнг отнюдь не отрицал существования психических заболеваний. Но он настаивал на том, что психиатр может действительно понять пациента только в контексте его взаимоотношений с другими людьми, в которых особое место принадлежит отношениям между пациентом и самим психиатром. Однако традиционная психиатрия следует картезианскому подходу, изолируя пациента – как концептуально, так и физически – от его окружения и навешивая на него ярлык того или иного психического расстройства по жестко заданной теме психиатрической классификации. Лэйнг подчеркивал, что человек не может «иметь» шизофрению, подобно тому, как он может иметь насморк. Еще более радикальным является утверждение Лэйнга о том, что во многих психиатрических заключениях психопатология, которая приписывается людям, называемым «пациентами», является «проекцией» психического склада самих авторов, психиатров.

Традиционная психиатрия страдает от концептуальной путаницы, которая лежит в самом основании всех главных проблем современной научной медицины. Эта путаница выражается прежде всего в смешении процесса болезни с ее происхождением. Вместо того чтобы задаться вопросом, почему возникает психическое заболевание, медики-исследователи стараются понять биологические механизмы, посредством которых оно осуществляется. Именно эти механизмы, а не подлинные источники болезни и рассматриваются в качестве ее причин. В соответствии с этим большинство современных методов психиатрического лечения сводится к подавлению симптоматики при помощи психотропных препаратов. Хотя психиатры и добились больших успехов в этом направлении, такой подход не помог им лучше понять психические заболевания и не способствовал тому, чтобы их пациенты смогли разбираться в своих проблемах, скрытых за болезнью.

Вот в этом пункте Лэйнг и расходится во мнении с большинством своих коллег. Он сосредоточил свое внимание на понимании происхождения психических заболеваний, обращаясь к основам человеческого бытия. Рассматривая человека как существо, воплощенное в сети многообразных отношений, Лэйнг подходит к психиатрической проблематике с экзистенциальных позиций. Он интерпретирует шизофрению и другие психозы не как заболевания, а как особые стратегии, изобретаемые людьми, чтобы выжить в ситуациях, невозможных для жизни. Такая точка зрения приводит к радикальной смене перспективы. Для Лэйнга сумасшествие является разумной реакцией на безумное социальное окружение. В «Политике опыта» он выступает с программой резкой социальной критики, которая вошла в глубокий резонанс с критической направленностью движения контркультуры и которая не теряет своей актуальности и двадцать лет спустя.

В отличие от большинства психологов и психиатров, сосредоточившихся на изучении человеческого поведения и старающихся соотнести его с физиологическими и биологическими механизмами, Лэйнг погружается в исследование нюансов человеческого опыта и его искажений. И в этом отношении Лэйнг оказывается в полном созвучии с духом шестидесятых. Находя опору и руководство в философии, музыке, поэзии, медитации и расширяющих сознание веществах, Лэйнг отправился в путешествие по многомерному пространству человеческого сознания. С большой эмоциональной глубиной и незаурядным литературным талантом ему удалось описать разнообразные душевные ландшафты, и тысячи читателей узнавали в его описании свой собственный опыт.