Уроки мудрости

Целостность и здоровье

Мои дискуссии с Карлом Саймонтоном вылились в такое количество новых открытий и уточнений, что я готов был в последующие недели синтезировать свои записи, которые собирал в течение трех лет изучения проблем здоровья и исцеления, в связную концептуальную структуру. Изучая многочисленные аспекты холистического здравоохранения, я очень заинтересовался теорией систем как общим языком для описания биологических, психологических и социальных измерений здоровья. По мере того как я продвигался по своим записям, я, естественно, начал формулировать системный взгляд на здоровье, отвечающий системному взгляду на живые организмы. Мой первый тезис был основан на подходе к живым системам, как к кибернетическим системам, характеризующимся многочисленными взаимозависимыми колебаниями. В такой модели здоровый организм характеризуется состоянием гомеостаза, или динамического равновесия; здоровье связано с гибкостью, а стресс – с дисбалансом и утратой гибкости.

Эта кибернетическая модель позволила мне интегрировать много важных аспектов здоровья, которые я исследовал в течение нескольких лет. Однако я также видел, что она имеет несколько серьезных недостатков. Например, я увидел, что в эту модель невозможно ввести понятие изменяемости. Эта кибернетическая система вернется в свое гомеостатическое состояние после прекращения возмущающего воздействия, но в ней нет места развитию, росту и эволюции. Более того, мне было ясно, что нужно учитывать и психологические факторы взаимодействия организма с окружающей средой, но я не знал, каким образом интегрировать их в модель. Хотя эта кибернетическая модель отличалась большим изяществом, чем традиционная биомедицинская модель, в конечном счете она была еще механистической и не позволяла мне преодолеть ньютоно-картезианские рамки.

В то время, в январе 1979 года, я еще не видел пути решения этих серьезных проблем. Я продолжал заниматься синтезом своей концептуальной структуры, учитывая ее непоследовательность и надеясь, что со временем смогу разработать такую кибернетическую модель здоровья, которая включала бы психологические и социальные измерения. Действительно, эта достаточно неприятная ситуация изменилась в корне год спустя, когда я познакомился с теорией самоорганизующихся систем, разработанной Пригожиным, и связал ее с бэйтсоновской концепцией разума. В результате продолжительных дискуссий с Эрихом Янчем, Грегори Бэйтсоном и Бобом Ливингстоном я наконец смог сформулировать системный взгляд на жизнь, который содержал все преимущества моей предыдущей кибернетической модели, в то же время включая в свой состав революционный синтез разума, материи и жизни, предложенный Бэйтсоном.

Теперь все стало на свои места. От Пригожина и Янча я узнал, что живые, самоорганизующиеся системы обладают не только способностью поддерживать себя в состоянии динамического равновесия, но и проявляют противоположную, дополнительную способность к самотрансценденции, способность созидательно превосходить свои границы и генерировать новые структуры и новые формы организации. Применение этого подхода к феномену лечения убедило меня в том, что исцеляющие силы, присущие каждому живому организму, могут действовать в двух различных направлениях. После нарушения организм в большей или меньшей степени может вернуться в свое прежнее состояние вследствие различных процессов самосохранения. Примерами этого феномена служат те минимальные недомогания, которые являются частью нашей повседневной жизни и от которых мы обычно излечиваемся сами. С другой стороны, организм может охватить процесс самотрансформации и выхода за собственные границы, включающий стадии кризиса и перехода, приводящие совершенно к иному состоянию равновесия.

Я был чрезвычайно взволнован этим новым пониманием, и мое волнение усилилось, когда я понял, как правильно использовать бэйтсоновскую концепцию разума в моем системном взгляде на здоровье. Вслед за Янчем я позаимствовал у Бэйтсона его определение психического процесса как движущей силы самоорганизации. Согласно Бэйтсону, это означает, что организующая активность живой системы – это психическая активность, и все ее взаимодействия с окружающей средой имеют психический характер. Я понял, что это новая революционная концепция разума впервые преодолела ньютоно-картезианские рамки. Разум и жизнь неразрывно соединились, причем разум – или точнее психический процесс – признается имманентным всей материи на всех уровнях жизни.

Бэйтсоновская концепция разума придала моему системному подходу к здоровью глубину и всесторонность, которых ей не доставало раньше. До этого мне было ясно, что заболевание и исцеление являются интегральными составляющими самоорганизации организма. Теперь с огромным волнением я осознал, что процессы заболевания и исцеления в значительной степени представляют собой психические процессы, так как самоорганизация сама по себе психична. Из-за того что психическая активность является многоуровневой системой процессов, причем большинство из них протекают в сфере подсознания, мы не всегда в полной мере осознаем то, как мы входим в болезнь и выходим из нее. Но это никоим образом не влияет на тот факт, что заболевание по своей сути является психическим феноменом. Таким образом, мне стало ясно, что все нарушения в организме имеют психосоматическую природу в том смысле, что они включают постоянное взаимодействие разума и тела при своем зарождении, развитии и лечении.

Новый системный взгляд на здоровье и заболевание дал мне надежную структуру для разработки действительно холистического подхода к здравоохранению. Как я надеялся, теперь я мог представить связный и объемлющий проект, интегрировав в нем все свои заметки по раковой терапии Саймонтона, китайской медицине, стрессу, связи между медициной и здоровьем, социальными и политическими аспектами здравоохранения, профилактической медицине, психическим заболеваниям и психиатрии, семейной терапии, различным терапевтическим методикам и по многим другим вопросам. Когда осенью 1980 года я написал соответствующую главу («Целостность и здоровье») «Поворотного пункта», она была самой обширной среди других глав и моим самым подробным и конкретным исследованием одной из составляющих зарождающейся новой парадигмы.

Мои продолжительные поиски нового холистического подхода к здоровью были стимулированы в 1974 году во время Майских лекций и заняли четыре года интенсивных исследований с 1976 по 1980 год. Эти годы были заполнены не только воодушевляющими встречами со многими замечательными женщинами и мужчинами и волнующими интеллектуальными открытиями. Это были также годы, в течение которых мое собственное отношение к здоровью, моя система взглядов и мой образ жизни претерпели значительные изменения. Как и Карл Саймонтон, я с самого начала понял, что свое исследование новых подходов к здоровью и лечению я не могу ограничивать чисто теоретическим уровнем, но должен применять свои открытия в собственной жизни. Чем глубже я погружался в свои исследования, тем более значительными были перемены в моем отношении к своему здоровью. В течение многих лет я ни разу не принимал лекарств, хотя и был готов сделать это в исключительном случае. Я регулярно занимался расслаблением и физическими упражнениями, изменил систему питания и дважды в год прочищал свой организм с помощью диеты из фруктовых соков, занимался профилактической заботой о здоровье с помощью хиропрактики и других методов работы с телом, работал со своими сновидениями и попробовал на себе широкий диапазон терапевтических методов, которые я изучал.

Эти перемены оказали значительное влияние на мое физическое состояние. В юности и раннем зрелом возрасте я был очень худым; теперь я набрал около двенадцати фунтов, несмотря на годы интенсивной и нервной интеллектуальной работы, и потом поддерживал свой вес в норме. Я стал остро ощущать любые изменения в своем теле и мог предотвратить любой стресс от превращения его в болезнь, изменяя структуру диеты, физических упражнений, расслабления и сна. За эти годы я ни разу не болел и даже не испытывал минимальных недомоганий в виде насморка и гриппа, которым я был подвержен до этого. Сегодня я уже не практикую все эти методы профилактической заботы о здоровье, но применяю наиболее важные из них, и они прочно вошли в мою жизнь. Таким образом, мои долгие исследования в области здоровья не только расширили мои познания и мировоззрение, но также способствовали моему личностному росту, за что я всегда буду благодарен всем профессиональным целителям, с которыми я встречался. Мой долгий поиск равновесия был вознагражден созданием новой концептуальной системы и в то же время укреплением равновесия в моем теле и сознании.

Глава 6 Альтернативные модели будущего